Как сделать капитализм приемлемым для общества - Колин Крауч

Ключевую роль здесь сыграл философ Карл Поппер. Как и Карл Поланьи, он родился и получил образование в Вене. Выступая против тирании, фашизма и государственного социализма, Поппер подчеркивал несовершенство любых человеческих знаний, даже тех, которые были получены в результате научных экспериментов. Из чего следует необходимость постоянной открытости человеческого сознания, признания необоснованности надежд на определенность, отказа от ограничения источников знаний только теми из них, которые представляются наиболее удобными. В отличие от своего земляка из Австрии и коллеги по Лондонской школе экономики Фридриха фон Хайека – одной из важнейших фигур в современном неолиберальном пантеоне – Поппер в интерпретации проблемы неопределенности отнюдь не предполагает, что все сущее должно быть оставлено рынку. Философ настаивал на необходимости постоянного пересмотра и переосмысления теорий и знаний, используемых и в науке, и в политике, рассматривая теории рынка в общем ряду со всеми другими. Поппер называет данный подход социальной инженерией. Сам ученый использовал это понятие там, где необходимо, но неолиберальные мыслители впоследствии полностью исказили его, применяя для описания осуществлявшихся сверху комплексных социальных реформ. Поппер имел в виду нечто прямо противоположное. Его инженер – это наладчик, специалист, способный проникать в суть проблем, возникающих в процессе поступательного развития общества, и брать их под свой контроль. В отличие от Поппера неолибералы верят в то, что им удалось найти совершенную систему.

По своим политическим взглядам Карл Поппер был социал-демократом, но принадлежал к крайне либеральному крылу этого течения. Следуя логике выдвинутых Поппером аргументов, один из его наиболее известных последователей, Ральф Дарендорф, вышел из рядов Социал-демократической партии Германии и вступил в Свободную демократическую партию (СвДП), т. е. стал либералом. Дарендорф подверг анафеме стремление к определенности или утопическим состояниям общества, так как цель утопизма состоит в достижении конечной точки, в которой устраняются все конфликты и заранее известны все контуры идеального государства. По Дарендорфу, данный тип мышления был свойствен и социал-демократам, что не позволило им войти в число сторонников постоянного соперничества, многообразия и широты взглядов. По той же самой причине он отвергал воззрения Хайека и всех тех, кто стремился к достижению совершенства посредством рынка. В 1990 г. в переписке с польским коллегой Дарендорф вызывающе написал: «Если капитализм является системой, то с ним должно бороться так же упорно, как и с коммунизмом. Любая система означает рабство, включая “естественную” систему всеобщего “рыночного порядка”».

Формальная социальная демократия социал-демократических, социалистических и рабочих партий давно отказалась от поисков совершенного общества; действительно, в наши дни защищающаяся социал-демократия находится на противоположном полюсе политических амбиций. Но и утопизм, и оборонительная социал-демократия остаются уязвимыми перед лицом брошенного им Ральфом Дарендорфом обвинения в попытках уклонения от конфликтов и инноваций. В то же время ему так и не удалось найти ответ на самую главную загадку либерализма: как не допустить закостенения элит? Как добиться того, чтобы социальные вызовы и контролируемые конфликты, которые Дарендорф справедливо рассматривал как существенно важные, способствовали расширению возможностей инноваций? Его собственная либеральная партия – немецкая СвДП – превратилась в одного из самых догматичных в Европе проводников совершенного рыночного порядка.

Основная проблема современного либерализма (скорее, как политического движения, а не философии) заключается в том, что с точки зрения обеспечений многообразия общества он зависит от сложившегося в нем определенного баланса сил. Либерализм способен только на то, чтобы управлять уже существующими силами, но не продуцировать новые. Он может добиться толерантного отношения друг к другу католиков и нонконформистов, знает, как следует откликнуться на требования о «принятии в гражданство» нового среднего и рабочего класса. Но он не может ответить на вопросы о том, как будут определять себя те или иные новые группы и какие требования они предъявят. Это не политика, а администрирование. Поэтому либерализм повсеместно утрачивает былые позиции и влияние. Единственная возможность сохранить и то, и другое – вступление в союз с левыми или правыми группами, представляющими в большей степени атавистические идентичности. Если под воздействием растущего неравенства и появления господствующих элит происходит изменение баланса сил, то либерализм с трудом находит возможность бросить социальный вызов. В наши дни с данной проблемой столкнулись либеральные партии едва ли не всех европейских стран.

Мы должны предложить новые формулировки основных интересов народных масс, так как современные элиты не способны им соответствовать. Взять на себя исполнение этой миссии может лишь социал-демократия в союзе с такими силами, как экологические движения. Эсдеки доказали свое умение лучше чем любые другие партии продвигать интересы женщин и способствовать интеграции меньшинств. Они проявляют большую чуткость к «зеленым» проблемам, чем правоцентристские партии. Все сказанное выше справедливо и в отношении профсоюзов. Бо́льших успехов, чем социал-демократы, в представлении интересов женщин и этнических меньшинств добились очень немногие, прежде всего религиозные организации, действующие в современном обществе. Социал-демократия не утратила способность исполнить свою историческую роль в капиталистическом обществе. Она по-прежнему представляет интересы групп и классов, лишенных в нем власти. Это постоянная роль социал-демократии, и при ее отсутствии неолиберализм перестал бы рассматриваться как часть либеральной «семьи».

В то же время многое из того, что сопровождает принятие данной роли, плохо сочетается с историческими традициями социал-демократии, с преобладающей сегодня ее защитной формой или с направлением, соответствующим некоторым аспектам «третьего пути». Для того чтобы установить преимущества и недостатки этой позиции, нам необходимо рассмотреть три ключевые области, в которых перед социал-демократией откроются новые перспективные возможности и в которых ей предстоит преодолеть немало трудностей. Эсдекам придется признать преемственность исторической традиции, представленной этими трудностями. Для преодоления последних необходимо будет адаптировать традиции к новым реалиям. Решению данной задачи способствует заключение социал-демократией союза с экологическими и некоторыми другими новыми радикальными движениями. Такой нам видится социал-демократия в XXI столетии.