Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика (сборник) - Фазиль Искандер

Девушка ничего не ответила.

Из открытых окон доносилось равномерно приближающееся шарканье метлы и неистовое пение птиц. Губы капитана слегка шевелились.

– Паспорт есть? – спросил он, подняв голову.

– Они трофейные, – ответил я, – мне дядя подарил.

– При чем дядя? – поморщился капитан. – Ваш паспорт покажите.

– А, – сказал я и подал ему паспорт.

– Спал на берегу моря, – вставил тот, что привел меня, – когда мы его разбудили, сказал, что украли часы.

– Интересно получается, – сказал капитан, с любопытством оглядывая меня, – вы пишете, что ждали зугдидскую машину, а разбудили вас на берегу. Вы что, с моря ее ждали?

Оба милиционера сдержанно засмеялись.

– Зугдидская машина проходит в одиннадцать вечера, а мы его разбудили в шесть утра, – заметил тот, что привел меня, как бы раскрывая новые грани проницательности капитана.

– Может, вы ждали ее обратным рейсом? – высказал капитан неожиданную загадку. Чувствовалось, что он страдает, стараясь извлечь из меня смысл.

– Да, обратным рейсом из Зугдиди, – неизвестно зачем сказал я, может быть, чтобы успокоить капитана.

– Тогда другое дело, – сказал капитан и, протягивая мне паспорт, спросил: – А где вы работаете?

– В газете «Красные субтропики», – сказал я и протянул руку за паспортом.

– Тогда почему не взяли номер в гостинице? – снова удивился капитан и опять раскрыл мой паспорт. – Нехорошо получается, – сказал капитан и зацокал. – Что я теперь скажу Автандилу Автандиловичу…

Господи, подумал я, здесь все друг друга знают.

– А зачем вам ему что-то говорить? – спросил я. Этого еще не хватало, чтобы редактор узнал о моей потере. Начнутся расспросы, да и вообще неудачников не любят.

– Нехорошо получается, – задумчиво проговорил капитан, – приехали к нам в город, потеряли часы… Что подумает Автандил Автандилович…

– Вы знаете, – сказал я, – мне кажется, я их оставил в Ореховом Ключе…

– Ореховый Ключ? – встрепенулся капитан.

– Да, я был там в командировке по вопросу о козлотурах…

– Знаю, интересное начинание, – заметил капитан, внимательно слушая меня.

– Мне кажется, я там оставил часы.

– Так мы сейчас позвоним туда, – обрадовался капитан и схватил трубку.

– Не надо! – закричал я и шагнул к нему.

– А-а, – капитан хлопнул в ладоши, и лицо его озарилось лукавой догадкой, – теперь все понимаю, вам устроили хлеб-соль…

– Да, да, хлеб-соль, – подтвердил я.

– Между прочим, туда приехал Вахтанг Бочуа, – вставил тот, что пришел со мной.

– Вам устроили хлеб-соль, – продолжал свою лукавую догадку капитан, – и вы подарили кому-то часы, а вам подарили портсигар, – закончил он радостно и победно оглядел меня.

– Какой портсигар? – не сразу уловил я ход его мысли.

– Серебряный, – добродушно пояснил капитан.

– Нет, я так подарил, – сказал я.

– Так не бывает, – добродушно опроверг капитан, – значит, вам что-то обещали подарить. Почему стоите, садитесь, – добавил он и вынул из кармана пачку «Казбека». – Курите?

– Да, – сказал я и взял папиросу. Капитан дал мне прикурить и закурил сам.

Милиционер, тот, что был за барьером, вышел во внутреннюю дверь, как только капитан закурил. Тот, что привел меня, стоял, незаметно прислонившись к подоконнику.

– В прошлом году был в Сванетии, – сказал капитан, пуская в потолок струю дыма, – местный начальник отделения устроил хлеб-соль. Ели-пили, а потом дарят мне оленя. Хотя зачем мне олень? Не взять – смертельно обидятся. Я принял подарок и в свою очередь обещал местному отделению два ящика патронов. Как только приехал – отослал.

– А оленя взяли? – спросил я.

– Конечно, – сказал он. – Неделю жил дома, а потом сын отвел его в школу. Мы, говорит, из него козлотура сделаем. Пожалуйста, говорю, делайте, все равно в городских условиях оленя негде держать.

Капитан крепко затянулся. На его круглом лице было написано спокойствие и благодушие. Я был рад, что он забыл про часы. Все-таки было бы неприятно, если б об этом узнал мой редактор.

– У сванов отличный стол, – продолжал вспоминать капитан, – но все портит арака. – Он посмотрел на меня и сморщился. – Неприятный напиток, хотя, – примирительно добавил он, – дело в привычке…

– Конечно, – сказал я.

– Но в Ореховом Ключе «изабелла», как орлиная кровь…

«У вас тоже неплохая», – подумал я.

Капитан тихо рассмеялся и вдруг спросил:

– А этого спящего агронома видели?

– Видел, – сказал я. – Отчего это он спит?

– Чудак человек, – снова рассмеялся капитан, – у него болезнь такая. Несмотря на то, что спит, первый специалист по чаю. В районе такого нет.

– Да, плантации у них чудесные, – сказал я и вспомнил девушку Гоголу над зелеными курчавыми кустами.

– В прошлом году у них в колхозе «чепе» произошло. Кто-то несгораемый шкаф украл.

– Несгораемый шкаф?

– Да, несгораемый шкаф, – сказал капитан. – Я выезжал сам. Украсть украли, но открыть не смогли. Спящий агроном помог нам найти. Очень умный человек… Но, между прочим, «изабелла» коварное вино, – продолжал капитан, не давая далеко уходить от главной темы. – Пьешь как лимонад, и только потом дает знать.

Он посмотрел на меня, потом на девушку и сказал ей:

– Идите, девушка, только больше так поздно не гуляйте.

– Я подожду его, – сказала она и сурово отвернулась к выходу.

– Во дворе подождите, там птички поют. – И строго добавил: – Избегайте случайных знакомств, а теперь идите.

Девушка молча вышла. Капитан кивнул в ее сторону и сказал:

– Обижаются за профилактику, а потом сами прибегают и жалуются: «Изнасиловал! Ограбил!» Кто – не знает, где прописан – никакого представления. Как с ним оказалась? Молчит. – Капитан посмотрел на меня обиженными глазами.

– Молодо-зелено, – сказал я.

– В том-то и дело, – согласился капитан.

Птицы во дворе милиции заливались на все голоса. Метла дворника теперь шаркала у самых ворот.

– Костя, – обратился капитан к милиционеру, – полей тротуар и двор, пока не жарко.

– Хорошо, товарищ капитан, – сказал милиционер.

– Завтра пойдешь в цирк, – остановил он его в дверях.

– Хорошо, товарищ капитан, – радостно повторил милиционер и вышел.

– Что за цирк? – спросил я и тут же подумал, что задаю бестактный вопрос, если это какой-то условный знак.

– Цирк приехал, – просто сказал капитан, – отличников службы для поощрения посылаем дежурить в цирк.

– А-а, – понял я.

– Исполнительный и толковый работник. – Капитан кивнул на дверь и прибавил: – Двадцать три года, уже дом строит.

– Пожалуй, я тоже пойду, – сказал я.

– Куда спешите, – остановил меня капитан и посмотрел на часы, – до зугдидской машины еще ровно час и сорок три минуты…

Я снова сел.

– Но лучшая закуска для «изабеллы» знаете какая? – Он посмотрел на меня с добродушным коварством.

– Шашлык, – сказал я.

– Извините, дорогой товарищ, – с удовольствием возразил капитан и даже вышел из-за барьера, словно почувствовал во мне дилетанта, с которым надо работать и работать. – «Изабелла» любит вареное мясо с аджикой. Особенно со спины – филейная часть называется, – пояснил он, притронувшись к затылку. – Но ляжка тоже неплохо, – добавил он, немного помедлив, как человек, который прежде всего озабочен справедливостью или, во всяком случае, не собирается проявлять узость взгляда. – Мясо с аджикой вызывает жажду, – сказал капитан и остановился передо мной. – Ты уже не хочешь пить, но организм сам требует! – Капитан радостно развел руками в том смысле, что ничего не поделаешь – раз уж организм сам требует. Он снова зашагал по комнате. – Но белое вино мясо не любит, – неожиданно предостерег он меня и, остановившись, тревожно посмотрел на меня.

– А что любит белое вино? – спросил я озабоченно.

– Белое вино любит рыбу, – сказал он просто. – Ставрида, – капитан загнул палец, – барабулька, кефаль или горная рыба – форель. Иф, иф, иф, – присвистнул от удовольствия капитан. – А к рыбе, кроме алычовой подливки и зелени, ничего не надо! – И как бы оглядев с гримасой отвращения остальные закуски, энергичным движением руки отбросил их в сторону.

Так мы поговорили с дежурным капитаном некоторое время, и наконец, убедившись, что он достаточно далеко ушел от моих часов, я попрощался с ним и вышел. Но тут он снова окликнул меня.

– Заявление возьмите, – сказал он и подал мне его. – Не беспокойтесь, – добавил он, заметив, видимо, что возвращаться к этой теме мне неприятно, – добровольный подарок проходит как местный национальный обычай.

После этой небольшой юридической консультации я окончательно попрощался с ним и вышел.

Мокрый дворик милиции сверкал на еще нежарком утреннем солнце. Милиционер деловито поливал из шланга молодую яблоню. Когда струя попадала в листья, раздавался глухой шелест, и по листве пробегал мощный, благодарный трепет, и радужная пыль отлетала от мокрой, упруго вздрагивающей листвы.