Принцесса для младшего принца - Вера Чиркова

Раньше Илли иногда тайком мечтала о тех временах, когда станет независимой, богатой и даже замужней сеньорой, но как-то очень тускло всё это виделось, словно сквозь туман. И уж никак не могла она представить ничего даже близко похожего на испытываемые сейчас ощущения. Словно, несмотря на все проблемы и трудности, невзирая на строящих козни колдунов и искалеченных ими узников, во всём мире вдруг наступил праздник. Особый, всеобщий праздник, безудержный и яркий, как помнившийся по детским впечатлениям Новый год родного мира. Жаль только, что это лишь её собственные ощущения.

Как оказалось, озаботилась она вопросами маскировки как раз вовремя: в дверь постучали, и появилась одна из горничных королевы, которых Илли различала только по особой форме кружевного воротничка.

– Её величество просила прийти вас на завтрак в её покои.

– Веди, – кивнула Илли, ничуть не расстраиваясь, что не успевает предупредить мать. Сейчас у дриад столько сил, что её легко найдут в любой из комнат дворца.

Глава 30

Окна в личной гостиной королевы были лишь чуть приоткрыты, и там царили полумрак и необычайная пустота. Не было не только стайки чопорных фрейлин, но и непременной телохранитель-ницы.

– Садись, Илли, – знаком велев служанке выйти, пригласила Интария, и дриада не узнала её голоса.

Какой-то надтреснутый, хрипловатый, словно её величество вчера переела вишнёвого мороженого. Да и сидит она спиной к окну, столь очевидно желая, чтоб в её лицо никто не заглядывал, что Илли невольно забеспокоилась. Потянулась ощущениями к теплу её тела, проверила, нет ли там каких болезней, и по идеальному здоровью поняла, что тут уже кто-то постарался из дриад.

– Что у вас произошло?

– Умеешь ты спрашивать, – невесело хмыкнула королева. – А вот мои фрейлины в один голос осведомлялись, не заболела ли я.

– Мне теперь не нужно это спрашивать, – вежливо улыбнулась Илли, – вы абсолютно здоровы. Кто-то из дриад подправил в вашем организме всё, что было не в порядке.

– В самом деле? И ничего не сказали… а я пью снотворное и радуюсь, что в этот раз оно мне помогает.

– Ваше величество…

– Мы договаривались, что наедине ты будешь звать меня по имени…

– Согласна. Сеньора Интария, что произошло? Кто причинил вам боль? Неужели мы с Кандиком?

– Нет… вы – моя самая большая радость. Я ведь волновалась за него сильнее, чем за других моих детей… Ангирольд счастливо женат, Рантильд и Бенгальд давно сделали окончательный выбор и занятий, и спутниц… но я отвлеклась, поговорить хотела не о том. Ты оказалась снова права… он меня ненавидел. Так сильно, что желал мучительной смерти не только мне, но и моим детям! И королю! Только представь, сорок пять лет жизни, все силы и все помыслы отдавать на то, чтобы придумать и постараться осуществить страшную месть капризной девчонке, в шутку налившей в его сапоги сиропа! Как теперь выяснилось, он один из тех немногих, кто был счастлив… когда в страшной катастрофе погибли мои родители, потому что считал, что власть перейдёт к старшему брату Брандениза. А когда заговор раскрыли, был в трауре по ним, а не по законным королю с королевой. И все эти годы преданно помогал кузену, шпионил на него, ведь ему это было сделать так легко: он видел всех, кто приходил к королю и кого никто не должен был видеть.

– Странно, что никто его не заподозрил, – расстроенно проговорила Илли.

Ей было неимоверно жаль королеву, которая отдавала все силы на благо своей семьи и королевства и внезапно узнала, что есть в её окружении люди, не пожелавшие понять этой самоотверженности, не замечавшие всей тяжести ноши, какую она бессменно несла на своих хрупких плечах.

– Но мы ведь полностью доверяли и Бранденизу! – Интария говорила не столько для дриады, сколько для самой себя, ей нужно было разобраться, понять, как могло такое произойти. – А Юберджину ничего не стоило, относя чай или важное сообщение, сказать советнику пару фраз или подложить записку! Люди Бенгальда раскручивают это дело всю ночь, и Лангорд с ними. А сейчас и Бенгальд туда пошёл… но преступник и сам уже всё рассказывает. Я постояла, послушала несколько минут за картиной… и не смогла более слушать, ушла. Как мне теперь жить?! Припомнить все проказы, какие я устраивала в детстве, и провести через такой допрос всех старых слуг? Или убрать их всех и набрать новых? Я, конечно, придумаю, Илли, но сейчас мне так больно и обидно! Я же тогда была ветреной беззаботной девчонкой, это гибель родителей заставила меня измениться, задуматься о делах, засесть за изучение законов и политики. И хорошо, что вскоре рядом оказался Лангорд, он такой благоразумный и терпеливый… но, когда нужно, очень мужественный и суровый.

– Вы и сами все знаете… – Илли не собиралась успокаивать королеву: даже у очень сильного человека бывают минуты слабости, и не стоит забывать, что они имеют свойство проходить бесследно, а ощущение стыда от того, что кто-то оказался свидетелем, непременно останется. – Для вас не новость, что люди не одинаковы. И в самой шутливой или курьёзной ситуации все поведут себя по-разному. Большинство просто посмеётся. Некоторые на минуту рассердятся и сразу всё забудут. Некоторые, самые скупые и хозяйственные, немедленно потребуют новые сапоги. Но, к сожалению, встречаются и такие… недобрые, злопамятные, растящие в душе не любовь и сострадание к людям, а чёрные цветы ненависти и мести. Я многие годы была бедной сироткой, и если бы не жила в моей душе твёрдая уверенность, что вернутся родители и сестра и будут любить и защищать меня, как прежде, то злые шепотки, высокомерные взгляды, пренебрежительное отношение и грубость могли бы меня сломать и озлобить. Ведь те, кто приезжает в приюты, зачастую всего лишь играют некие роли, на самом деле им ничуть не жаль тех, кто там живёт.

– Илли… прости, пожалуйста… я невольно заставила тебя вспомнить самые тяжёлые моменты твоей жизни. Поверь… я не нарочно. А ты снова права. Не стоит он ни моих слёз, ни обид, ни мести. Что у вас произошло этой ночью?

– Давайте я раздерну шторы, налью чай и всё расскажу подробно?

– А я не слишком напугаю горничных своим видом?

– Ничуть, – легко усмехнулась Илли. – Это я могу пообещать.

Кандирд появился, когда Илли допивала чай и заканчивала рассказ про ночные события, предусмотрительно пропуская всё, что связано с дриадскими тайнами. Не потому старалась умолчать, что считала Интарию недостойной этого знания, наоборот, боялась, что любознательная от природы королева завалит её такой кучей вопросов, что на объяснения не хватит и суток.

– Кто-то вроде обещал меня ждать? – Принц сел рядом с женой и, нежно обняв её за талию, уставился в зелёные глаза с притворным укором.

– Извини, Кандик, – тут же повинилась королева, – это я позвала Лиллирель. Нам нужно было поговорить.

Задать следующий вопрос принц не успел: в комнату вошёл хмурый король, сказал всем «доброе утро», сел рядом с женой и внезапно сгрёб её в охапку. Королева всхлипнула, и дриада, не желая мешать их величествам, потянула Кандирда к зеркалу.

– Идём, – открыла дриада путь отражений в свою спальню, – сейчас узнаю, какие у моих родителей планы, и тогда всё тебе расскажу.

– Пока мы все заняты, – коротко ответила мать, – можете помочь Бенгальду, он нашёл и вызвал во дворец друзей принца. А потом пойдём на водопады лечить новенькую. И ещё отец придумал одну ловушку… нужно обсудить.

– Сначала объясни… – прижав к себе жену, потребовал Кандирд, – что такое с Лирой?

– Ты и сам всё знаешь. Она же говорила, что он ей нравится, но избегает её? А вчера он попросил прощения…

– Это я уже слышал… но ведь больше между ними ничего не было?!

– Любимый, а дриаде больше ничего и не нужно. Любовь – это наша суть. Как только Лира поняла, что больше между ними препятствий нет, её сущность начала расцветать. Так, как я цвела, пока мы не поженились. Вот потому все дриады и были утром свежие и бодрые… она для нас сейчас как солнце для цветов. И ни спрятать, ни удержать в тайне это цветение невозможно. Это чувство так сильно, что дриада не может ничего с ним поделать.

– Ты же тоже меня так любишь? – восхищённо произнёс Канд и притянул жену к себе вплотную, просто для того, чтоб ещё раз заглянуть в её сияющие зелёные глаза.

– Ты и сам знаешь… – Илли обвила его руками, положила голову на плечо. – И я так счастлива… надеюсь, теперь, когда разоблачили мажордома, найдутся ниточки к колдунам. Так хочется уже оказаться в своём доме только вдвоём.

– И мне, – признался принц и, вспомнив её слова о мажордоме, тяжело вздохнул. – Вот чего ему не хватало?

– Злопамятный и обидчивый он по натуре… а ещё мстительный и неуступчивый. Твоя матушка в юности пошалила, налила ему в сапоги сироп… вроде мелочь, а он воспринял как оскорбление. Да ещё, наверное, придворные смеялись, и слуги… у кого ума не хватило его раскусить. Вот это всё: смех, шутки, иронию – он воспринял как величайшее унижение, счёл злобой и подлостью, потому что сам такой. Люди всегда всех окружающих судят по себе. Это не я придумала, это папа всегда мне с детства повторял. Лживый обвиняет всех во лжи, нечестный заподозрит в воровстве, блудливый – в распущенности. Он искренне верил, что королева гадкая и злобная, а её кузен умный и порядочный, и служил заговорщикам не за деньги, а за убеждения. Потому советник так тщательно скрывал дружбу с ним… он ведь был прирождённый торговец.