Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И только один живой человек продолжал лежать в траве, не обращая никакого внимания на ужасный запах, множество насекомых и падальщиков.
– Тиама… – глухо отозвался юноша и поднял на нее глаза. – Они все мертвы. Ты рада?
– Не совсем, – вдруг ответила она и присела рядом. – На самом деле он выжил. Тот, кто может меня убить.
– Что? А как же все эти люди? – Молодой человек обвел взглядом поле, превращенное в кладбище. – Зачем погибли они?
– Разве это имеет значение? Какое тебе дело до их жизней? Чем их жизнь ценнее, скажем, жизни того кролика, которого мы ели вчера?
Девушка ласково коснулась лица юноши пальцами, аккуратно пытаясь стереть засохшие пятна.
– Прости меня. Тебе было так тяжело? – проговорила она тихо, а затем приблизилась и поцеловала юношу в уголок губ. Тот настолько опешил, что оттолкнул ее, а затем отвернулся.
Хаванка нахмурилась и за подбородок насильно развернула его лицо к себе. Ей явно не нравилось, что юноша никоим образом не отреагировал на попытку сблизиться.
– Если ты чувствуешь себя виноватым… Хочешь, мы поможем им, а заодно найдем того человека, который желает меня убить?
– И как же мы это сделаем?
– Мне нужна твоя кровь, – лукаво улыбнулась она. – Мы приготовим из твоей благородной крови снадобье, которое отравит человека, имеющего дурные помыслы. И нам больше не придется убивать невинных.
В пустых глазах юноши затеплилась надежда. Но затем он недоверчиво сощурился.
– Почему мы не могли использовать этот способ до того, как перебили все живое в этих лесах?
– Я очень боялась… – Девушка опустила голову, ее глаза заблестели. – Меня уже так долго преследуют… Я не могу вернуться на родину, не могу находиться в людных местах. Каждый мой день наполнен страхом. С самого момента моего рождения лесные затевали козни. Они и сейчас ищут способ убить меня… Ты же должен понять. Тебя ведь тоже преследовали с детства, пытались использовать, пытались от тебя избавиться. Люди боятся того, чего не понимают. Когда они видят в ком-то силу, то делают ее объектом либо зависти, либо ненависти. Мы никогда не сможем стать полноправной частью этого мира, а потому должны бороться за свою свободу.
– Все так… Но разве, убивая других, мы не навлекаем на себя еще большую ненависть?
– Ты что, совсем меня не слушал?! – вдруг огрызнулась девушка и вскочила на ноги. Сейчас даже казалось, что она действительно говорит от чистого сердца. – Людям не нужны причины, чтобы ненавидеть нас! Они всегда найдут для этого повод, всегда! Одно наше рождение для них – уже немыслимое бедствие. Правителям не хочется иметь под своим крылом тех, кто сильнее, чем они. А люди попросту не смогут доверять тем, кому не составит никакого труда превратить их в кучу мяса.
Юноша склонил голову. Он понимал, что слова хаванки – чистая правда. И все равно сомневался.
– Тогда… Если ты используешь мою кровь для изготовления снадобья, то мы больше не будем убивать?..
– Конечно. На самом деле я просто изначально не верила в этот план. Раньше я никогда не использовала зелья да и не занималась их изготовлением. Но наш последний поход в город открыл мне глаза: сурии сейчас активно развивают алхимию. Если мы сможем раздобыть некоторые записи…
Они поднялись на ноги и теперь стояли друг напротив друга. В глазах юноши горела решимость, а девушка только все шире и шире улыбалась.
– Я сделаю это. Если тебе нужна моя кровь, то у меня ее навалом. Я не пожалею для тебя ни капли.
Хаванка только тихо рассмеялась, накрыла глаза спутника ладонью, а затем приблизилась и поцеловала молодого человека в губы.
– Хороший мальчик. Так мы и поступим, – прошептала она, чувствуя на губах его горячее дыхание.
Юноша попытался углубить поцелуй, но его в очередной раз оттолкнули. Девушка отстранилась и покачала головой.
– Давай сначала завершим начатое… А потом будем вместе, хорошо?
На ее лице горел румянец. Юный сурии замялся и кивнул. Как бы ему ни хотелось поскорее сблизиться с этой хаванкой, но принуждать ее он не имел никакого желания. Так они и стояли. Поднялся ветер, ветви со скрипом качались, шурша листвой. Тиама вдруг подняла голову. Ее глаза стали холодны.
– Это место… Бывшее кладбище драконов.
– А?
– Именно здесь обитали земные драконы до того, как пришли люди и истребили их.
– Ты говоришь про Великую Драконью войну?
– Да. Если ты думаешь, что убиваешь невинных, то ошибаешься. Люди испокон веков истребляли сильных, размножались, чтобы вести войны с другими существами и друг другом. Если бы не ты их убил, то они бы просто уничтожили сами себя.
– Драконы… Разве не они начали войну первыми?
– Нет! Не смей даже произносить такие слова! – Тиама повысила голос и зажмурилась. Когда она вновь открыла глаза, то в них не осталось ничего, кроме безудержной ненависти. – Драконы никогда не желали людям смерти. Они защищали их, хотели сосуществовать бок о бок с другими созданиями, наделенными разумом. Жизнь дракона бесконечно длинна. Когда существуешь столь долго, то теряешь всякое желание жить. Но в защите слабых драконы отыскали некий смысл.
– Откуда ты все это знаешь? – изумился юноша, который, прочитав сотни книг, совсем ничего не ведал о драконах. Он лишь знал, что они когда-то были, что они – первые сурии на континенте, переполненном дэ. Да, когда-то была Великая Драконья война, в ходе которой люди одержали сокрушительную победу над драконьим родом. Но ни один человек не мог даже представить, что же таилось в душах тех змееподобных существ. Были ли они действительно добры к людям?
– Я ведь хаванка. Мне открыты многие истины.
Юноша понимал, что Тиама недостаточно честна с ним, но ничего не сказал.
Вскоре они вместе покинули луга, когда-то принадлежавшие племени Оленя. Скрывшись в тени деревьев, двое молодых людей шли вдоль возведенного vei`li купола. Даже объединив силы, они ни за что не смогли бы сломить эту оборону. Пройдет еще немало лет, прежде чем сурии вновь смогут ступить на эти земли.
Молодой человек вдруг вспомнил ребенка, на глазах которого он и совершил убийство vei`li. Тот мальчик… был ее сыном?
В душе юноши вновь разлилось нестерпимое отвращение. Но он знал, что ему от этого не избавиться. Vei`li уже предсказала, что его ждет. Пускай молодой сурии до самого заката пытался сбежать от этих чувств, избавиться от того единственного,
