Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики - Федор Раззаков

В то время советским послом в США был Дубинин. Он пригласил Фрэнка и официально (с коктейлем) вручил ему приглашение. И в связи с тем, что я был инициатором этого приглашения, я (когда еще раз был в США) обратился к импресарио Стиву и спросил: «Ну, когда?» Тот сказал: «Я тебя сейчас соединю с ним непосредственно, и мы проведем такой конференц-разговор. Ты, я и он». Мы связались со штаб-квартирой. И выяснилось следующее.

У Фрэнка Синатры (на его вилле в Калифорнии) целый такой музейный зал, где на стене висят приглашения от президентов всех стран, где он выступал. Но они написаны вручную! И поэтому он хотел, чтобы то же самое сделал Горбачев. Написал собственной рукой. И второе: Синатра готов приехать, но только на один концерт, только на Красной площади. Он просит отдельный воздушный коридор для своего личного самолета, красную дорожку от трапа до помещения. И гарантированного присутствия на этом концерте Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны. Я ответил: «Я очень сожалею, что во многих странах за рубежом, дабы познакомить слушателей со мной, часто использовали «титул» – «советский Фрэнк Синатра». Я говорю: «Очень сожалею, что я стыдливо улыбался, но не отказывался от этого сравнения. Отныне я это буду считать оскорблением. Я сожалею, что мой любимый артист так дурно воспитан. И не сожалею, что с ним не познакомится мой советский слушатель».

Горбачеву же при встрече я сказал: «Михаил Сергеевич, я боюсь вас огорчить, но он недостоин вашего приглашения».

Согласитесь, есть за что уважать Кобзона и, наоборот, испытывать обратные чувства к Синатре. Его поведение демонстрирует в нем натуру капризную и тщеславную. Странно, что находили в дружбе с ним американские гангстеры, многим из которых чужды подобные человеческие качества: видимо, им действительно льстило, что они имеют дело с одним из самых известных представителей творческой богемы Америки. То есть действовало правило невиновности по ассоциации.

А вот к Кобзону советские гангстеры тянулись (и тянутся) совсем по иной причине – в нем есть мужское начало, тот самый стержень, которым обладают многие представители криминального мира. Бедняцкая среда, в которой рос будущий певец (это было в военные годы в Донецкой области), способствовала воспитанию характера: детвора там уважала прежде всего силу, поэтому не случайно Кобзон в детстве занимался боксом. Практически в те же самые годы тем же видом спорта увлекался и небезызвестный Вячеслав Иваньков (Япончик). А вот другой известный криминальный авторитет – Отари Квантришвили – увлекался классической борьбой. С обоими этими людьми Кобзон был хорошо знаком, что стало поводом к «наезду» на него в начале 90-х. Но расскажем обо всем по порядку.

В конце 80-х Кобзон стал одним из первых отечественных деятелей культуры, кто стал заниматься бизнесом. В частности, он на короткое время стал вице-президентом «Ассоциации XXI век», которая имела свои интересы в торговой сфере. Именно там он познакомился и подружился с Квантришвили. И. Кобзон рассказывает:

«Сын мне как-то сказал: «Папа, ты странный человек. Как такое может быть? У нас в доме бывают то министры, то премьер-министры, то президенты, то генералы и какие-то непонятные, стремные люди». В данном случае он имел в виду Отари Витальевича с окружением. Я ответил сыну: «Андрюша, я никогда не выбирал друзей по должностям. Дружил с теми, с кем хотел. Они сидят за одним столом, общаются и не стесняются этого. Потому что их объединяет уважение ко мне»...

Между тем в Отари было столько силы... Я так любил смотреть на него. Мы уезжали отдыхать, и если бы не женщины, которых мы очень любили, можно было подумать, что мы гомосексуалисты. Настолько нежно мы относились друг к другу. Я немножечко верховодил в наших взаимоотношениях, потому что был старше на одиннадцать лет (Квантришвили родился в 1948 году. – Ф. Р.). Мне он прощал все фамильярности в свой адрес, их было достаточно. Прощал все, как старшему брату. Но мы никогда не лезли друг другу в душу...»

Однако не эта дружба стала поводом к атаке на Кобзона в начале 90-х, а другая.

В 1989 году Кобзон ушел из «Ассоциации», чтобы в ноябре следующего года создать собственное предприятие – акционерное общество «Московит». А буквально через несколько месяцев после этого – в апреле 1991 года – в Москве вышел первый и единственный номер газеты со звучным названием «Антимафия». «Гвоздем» этого издания стала статья журналистки Ларисы Кислинской о мафии под названием «Живем по их законам» (весьма правильное определение). Там же была напечатана любительская фотография какого-то застолья. На переднем плане три человека. «Один из них, – поясняла автор статьи, – народный артист СССР, народный депутат СССР и прочая и прочая Иосиф Кобзон. Но вряд ли он знал, кто сидит с ним за дружеским столом: это совсем не люди искусства. Молодой человек в темных очках – Виктор Никифоров по кличке Калина. По легенде, внебрачный сын Япончика... (В миру – Вячеслав Иваньков. – Ф. Р.). Смуглый господин, что изображен на фотографии между Калиной и Кобзоном, – Алик Тахтакумов. Кличка Тайванчик, один из авторитетов преступного клана».

По нынешним временам появление подобного компромата уже не считается событием из ряда вон выходящим. Однако для 1991 года (еще существовал Советский Союз) эта статья была подобна взрыву бомбы. Еще бы: любимец публики и певец гражданско-патриотических песен в окружении мафиози! Как же он объяснил подобное? Послушаем его же собственный рассказ:

«Эта фотография была сделана в Сочи, в 1980-м году. Но у меня профессия такая. Со мной сегодня могут сфотографироваться министры, ветераны, герои, космонавты. Завтра может подойти «вор в законе». Я никогда не отказываю. Другой вопрос: участвую ли я в каких-то делах с сомнительными личностями?..

Я могу сказать, что никогда в жизни не знал о существовании Япончика. Я думал, что это тот Мишка Япончик, который жил в Одессе. И только после публикации поинтересовался, кто он...

Познакомился я с ним только в 93-м, когда был в Америке. Я обедал в ресторане на Брайтоне. Приятель сказал: «Вот, за соседним столиком, сидит сам Япончик». Мне стало любопытно, я подошел к нему, познакомился. Скажу честно: с ним было интересно. По своему интеллекту он превышает многих известных людей. Япончик – неглупый человек, с очень сильным характером, наизусть знает Есенина. В отличие от меня не употребляет матерных слов. Он много рассказывал о лагере, об этой ужасной системе, ломающей людей. Потом я свел его с Вайнбергом, главным редактором «Нового русского слова», и от его рассказов тот тоже пришел в ужас. Говорит: давайте мы обо всем этом напишем...»

Однако Кислинскую эти объяснения не удовлетворили, и И. Кобзона в покое она так и не оставила. 28 марта 1992 года в газете «Советская Россия» она выступила со статьей под названием «Воры в законе и их покровители», в которой вновь связала имя популярного певца с мафией. И наконец, 3 декабря того же года в той же газете поместила еще одну статью, в которой назвала Кобзона одним из инициаторов досрочного освобождения из тюрьмы пресловутого Япончика. Но певец пропустил обе публикации мимо ушей или сделал вид, что не услышал.

Интересно на этот счет послушать мнение людей, которые давно знают Кобзона. Вот что говорит Т. Герзон:

«Это вранье. Жизнью своей клянусь. Я знаю Кобзона с 14 лет. Помню его, когда он еще уголь грузил. Про Кобзона я могу сказать что угодно: он неблагодарный, он бабник, он мотовщик... Но он не мафиози. Его травят, и я знаю, кто этим занимается... Я так говорю не потому, что Кобзон – мой большой ребенок и я готова защищать его назло всем и вся. Наоборот, в последнее время он ко мне даже не заходит, не заезжает. Я изредка слышу его голос по телефону. Да и вообще он никогда не был особенно благодарным...»

В 1993 году Кобзон решил заняться фармацевтикой и совместно с гражданином Израиля Шабтаем Калмановичем (в 1988—1993 годах тот отбывал наказание в израильской тюрьме за шпионаж в пользу СССР) создал акционерное общество «Лиат-Натали». Название объяснялось просто: Лиат – имя дочери Шабтая, Натали – имя дочери Кобзона. Вскоре под маркой этого АО в Москве и на юге России была открыта сеть аптек. Чуть позже эти аптеки самым странным образом проклюнутся в широкой кампании против Кобзона.

В период октябрьских событий 93-го Кобзон, по его же словам, чтобы избежать кровопролития, пытался быть посредником между засевшими в «Белом доме» парламентариями и президентом. Для этого он четырежды побывал в «Белом доме», где беседовал с Руцким и Хасбулатовым. Но миротворца из него так и не получилось. А походы его в «Белый дом» были истолкованы президентским окружением как предательство. Видимо, именно тогда между Б. Ельциным и Кобзоном впервые пробежала черная кошка. И вскоре на певца начался серьезный «накат».

Начался он в апреле 1994 года, сразу после того, как в Москве был застрелен снайпером Отари Квантришвили. По этому поводу Кобзон вспоминает следующее: