Письмо Потомкам - Алессандра Матрисс

Песня возвращения на Родину.

«Эта ваша страна – ваша Родина… И именно она призывает каждого. Это ваше обязательство, которое никогда не сможет раствориться в небытие»

Старый, знакомый голос. Трескучий от песков времени, разлитых между нами.

«Как может Вы забыть аромат вашей земли? Вы можете уехать куда-нибудь, навсегда или нет, но Вы всегда будете помнить о Родине, возвращаться к ней в каждом вздохе»

Проникновенный мужской голос. Дети мои не понимали всех слов, они попросту внимали и читали перевод на стенах. Но всё равно сердца билось в едином ритме.

Как я могу забыть ароматы этой земли, как я смогу забыть каждое мгновение, проведенное среди вас?

Геммы привстали, приветствуя свою Праматерь.

А я было дёрнулась, чтобы показать язык им всем, но вовремя остановилась. Марко прав, им порой тоже нужна сказка на ночь…

Развернув крылья из тонких струй, я шла по мраморным плитам под ритмы забытой страны, которую я отдала на алтарь Империи. Шелестя кроваво-красными одеяниями, на которых была вышита вся история Шим’Таа. Каждое слово, каждое деяние гемм.

Все имена ныне живущих.

Красным подбоем оно струилось по плитам десятиметровым шлейфом, а в воздухе рядом кружили алые розы, разливая свой аромат.

Я остановилась перед всеми, улыбаясь. Затем протянула руки и прошептала:

– Я вернулась к вам. Навсегда. Это – моя Родина, чтобы ни говорили.

По коже, обжигая, пробежала слеза.

Единственная, но и её хватило, чтобы весь мир золотоглазых утонул в порыве. Едином порыве прикоснуться ко мне.

Позади встали старейшины, довольно жмурясь от моего присутствия. Лица их постепенно разгладились, налились силой и молодостью. Печать прошлого была снята, теперь лишь новый мир впереди.

– А извините, можно спросить? – нарушил святую тишину голос Анны. Она с сестрой стояли неподалеку, в первых рядах, улыбаясь мне. Надменные, но такие любимые…

– Да, – немного смутилась я. Наверное, мне они снятся или действительно близнецы приехали?

– Дом Альяринн в смятении после увиденного. Поэтому нас избрали послами… Скажите… Мы не сможем теперь играть в пиратство или сможем? Вы же всё-таки Святейшая…

Довольно хохотнув, я хлопнула в ладоши и розы упали на пол.

Крылья свернулись в комок, чёрные полосы ушли в глубину.

Глаза снова стали синими.

– Что же мы сидим? Устроили… – безбожно сбросив одеяния, оставшись лишь в нижнем белье, я содрала с кого-то перевязь с клинком, повязав левый глаз любезно протянутым Стефаном платком.

– Пиратство! Всем играть! Поймайте меня! – засмеялась я, – Кто первый поймает, у того я гостить буду неделю!

Геммы кто ошалело встрепенулся, кто кинулся ко мне, довольно смеясь…

А я же просто взлетела в воздух перед их носом, наплевав на гравитацию и прочие законы, выдуманные людьми.

У меня другой закон.

И имя ему – Свобода.

Танец десятый

Прошло два месяца, а я каждый день просыпалась в ужасе, разгорячённая и плачущая. Нет, мне не снились кошмары, просто впереди меня ждал самый главный кошмар, который я не наблюдала последние триста лет.

Что такое убить, вернее, заставить умереть не по своей воле огромное количество людей? Какие чувства я должна испытывать, когда прихожу в себя после Исхода?

Это страшно, понимать, что на твоих руках кровь сотен живых существ. Страшно признать, что каждый из них был достоин смерти.

Но жалость жалостью. Как и каждое утро, я начинаю с раздумий. Я всегда вспоминаю молитву одного из древних священников. Имя ему Райт. Этот человек однажды поднял руки к небу и произнёс то, что до сих пор бередит мою душу.

«Боже, помилуй нас! Мы поклоняемся ложным богам и называем это культурным разнообразием. Мы узаконили содомитство и называем это терпимостью. – Молил он тогда небеса. – Мы убиваем детей в чреве матери и называем это правом на аборт. Мы воспитываем молодежь в распущенности и разврате и называем это прогрессивным воспитанием. Мы по уши увязли в порнографии и сквернословии и называем это свободой выражения. Мы измываемся над духовным наследием наших предков и называем это просвещением. Боже, взыщи нас, очисти нас от всей этой скверны!»

Слезы текут по лицу, такие горячие… Они выжигают внутри меня боль, заставляют вспомнить, зачем я стала ТАКОЙ. Видеть подобное, знать, чувствовать…

Знаете ли вы, что такое жизнь? Вы выигрываете в этом мире лишь однажды – когда разыгрывается генетическая лотерея и ваше сознание закрепляется в лоне женщины. Если вы читаете подобные строки – значит, вы живы.

Я соскальзываю с шелковых простыней, обнаженная подлетаю к окну. Зверь во мне пока спит, пока ласково свернулся в клубок и лишь еле прикрытые клыки говорят о том, что он – хищник. Что он голоден.

И скоро он утолит эту жажду.

…а за окном мир, так горячо любимый мной. За окном свет, такой тёплый и золотой. Мир только просыпается, вместе с нашим дыханием он наполняется силой. Ах, если бы тогда, в те древние времена мир был другим, немного добрее, если бы я не стала такой…

И вновь это нытьё.

Я не могу насытить свою боль, свои утраты. Ни одно сокровище мира, ни одно приобретенное знание не притупили память. Я спешу принять успокоительную ванну, а потом зарыться в тёплые одеяния и отправиться к Рионн и семейству шерн Альяринн. Мы не виделись долгих два месяца, всё это время я путешествовала от Дома к Дому, знакомилась с новыми детьми и новыми традициями. Геммы были счастливы моему появлению, вплоть до безумств.

«Этим полотенцем умывалась сама Святейшая, забальзамируйте его и отнесите в семейный храм»

«Из этой пиалы вкушала кофе сама Святейшая, её не мыть и поставить в семейный храм»

«Ах, это след от ножки Святейшей, сделайте слепок»

Но стоило сурово глянуть на распоясавшихся детей, как они тут же утихали и просто молча передавали вещи за спину. Вещи тут же прятались и продолжали пополнять семейные реликвии.

Ну хотя бы так…

Стефан не поехал со мной, да я и не просила. Он остался с Рионн и детьми, готовясь к свадьбе Майи и Кайна. Но без Майи – она путешествовала вместе со мной как «Эхо», так ее прозвали мои романтичные геммы.

Ах, и тут же я становлюсь сама фанатичной.

«Ах, Майя, отойди от окна, ты простудишься!»