Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

С волнением толкая дверь кабинета, Гермиона почему-то ожидала, что мисс Пендибург окажется строгой старушкой с пучком волос и вязаной шерстяной шалью. Вместо этого её с улыбкой поприветствовала грудастая блондинка, чье главное достоинство едва помещалось в узкую офисную блузку, готовую лопнуть от напряжения.

Потягивая действительно хорошо сваренный кофе, предложенный ей секретаршей, в ожидании, когда главный Обливиатор её примет, Гермиона вдруг подумала, что вряд ли найдет тут ответ на свой вопрос – как обратить действие заклятия забвения. Еще раз покосившись на грудь мисс Пендибург, она незаметно отодвинулась на диванчике подальше, чтобы, в случае, если блузка всё-таки не выдержит и рванет, её не обдало водопадом пуговиц.

Предчувствия не обманули Гермиону. Улисс Бредли оказался очень мил, внимательно выслушал её вопросы, похвалил глубокое знание предмета, а затем мягко, но безапелляционно разрушил все надежды, заявив, что Обливиэйт необратим без опасных побочных эффектов для мозга воздействуемого. Вежливо извинившись за то, что расстроил гостью, он предложил ей любую помощь, какую только сможет оказать его отдел и он сам лично. Жалея, что не смогла скрыть эмоции, Гермиона лишь поблагодарила его и поспешила удалиться, пока не успела совсем расклеиться.

А блузка секретарши всё-таки выдержала, очевидно, пуговицы были зачарованными.

Видимо, в Министерстве как раз начался обеденный перерыв, потому что ранее пустынные коридоры оказались переполнены людьми в строгих официальных мантиях. Пробираясь сквозь толпу, расстроенная Гермиона молилась, чтобы не встретить знакомых. Мило болтать сейчас было совсем не тем, чего она жаждала. Больше всего ей хотелось оказаться на коленях у ног Драко и считать удары плети, чтобы подаренная её Верхним боль заставила забыть обо всем, вытеснив боль душевную. А потом принять как можно глубже в горло его красивый член и сосредоточиться на одном – его удовольствии. Вытащив из сумки подаренный им мобильный телефон, она в который раз с надеждой заглянула в мессенджер, но статус его посещений по-прежнему грустно сообщал:

Драко был(а) 8 дней назад.

– Гермиона! – вдруг раздался в толпе знакомый голос, заставивший её резко обернуться в сторону позвавшего ее человека, потому что он, насколько она его знала, не угомонится и будет орать еще громче, пока не добьется её реакции.

– Рон! – осторожно лавируя между оборачивающимися и начинающими узнавать их обоих людьми, Гермиона добралась до своего друга, который тут же, к огромному облегчению, увлек её в тихую нишу за огромной колонной.

– Привет, – неловко улыбнулся он, перетаптываясь с ноги на ногу. В последний раз они виделись в больничном крыле Хогвартса, куда Гермиона попала после инцидента в Визжащей хижине. Тогда Рон жутко расстроил её своей нетерпимостью по отношению к Драко. Теперь же, глядя на то, как он не решается смотреть ей в глаза, отводя взгляд в пол, Гермиона поняла, что он сам не гордится своим поведением той ночью. Тогда он заявил, что, если она хочет быть с Малфоем, им не о чем больше разговаривать.

– Привет, – не раздумывая, она обняла друга, вдыхая его немного легкомысленный одеколон с нотками морской соли и бамбука. Наверняка выбирала Лаванда, очень в её духе.

– Гермиона, ты не сердишься? – удивленно выпалил Рон, облапив её своими огромными ручищами. – Я не хотел тебя обидеть. Гарри сказал мне, что ты плакала, когда я ушел. Вообще он мне много чего еще сказал… Прости меня, Миона, я бесчувственный чурбан!

– Всё в порядке, – улыбнулась она, глядя в виноватое лицо друга. Гарри был прав: Рон есть Рон. – Я не сержусь. Просто дай Драко шанс. Он правда изменился.

Щедро усыпанное веснушками лицо Рона вдруг стало серьезным и немного мрачным.

– Мы можем поговорить? Кстати, что ты вообще здесь делаешь? Как старая кошка тебя отпустила после случившегося?

– Министерство одно из самых хорошо охраняемых мест, – чуть поморщившись, ответила Гермиона. Она не любила, когда профессора МакГонагалл называли этим прозвищем, считая, что она такого не заслуживает. – Я приходила к Улиссу Бредли на консультацию.

– Хитрый лис Улисс? Видела его секретаршу? – ухмыльнулся Рон. – О ней всё Министерство судачит.

– Видела, – закатила глаза Гермиона. Уизли был неисправим. – Ты хотел поговорить? О чем?

– Да… м-м-м… может, пойдем посидим в спокойном месте?

– Мне бы не хотелось покидать здание Министерства, – гадая, что такого ей хочет сказать Рон, если для этого требуется спокойное место, тихо ответила Гермиона. – Я обещала профессору МакГонагалл…

– Ох уж эта правильная Гермиона Грейнджер, – закатил глаза Рон. – Пойдем, тебе не придется нарушать обещание, я знаю, как ты этого не любишь.

Он привел её в министерскую столовую, небольшое неуютное помещение, выложенное всё той же черной плиткой, абсолютно не навевающей желания остаться здесь на трапезу. Видимо, такого желания не возникало и у остальных сотрудников Министерства, ибо столовая, несмотря на разгар обеденного перерыва, пустовала, за исключением двух столиков в центре. Очевидно, все предпочитали посещать более гостеприимные заведения вне этих стен.

– Хочешь чего-нибудь? – радушно предложил Рон, заняв столик в самом дальнем углу. – Здесь, правда, работают не домовики, а люди, поэтому еда в основном гадость несусветная. Но чай и печеньки вполне ничего. Мы с Гарри иногда заходили сюда проветрить голову после практики.

– Чай с печеньками звучит… оптимистично, – улыбнулась Гермиона, устраиваясь на неудобном стуле и радуясь, что Драко давно её не порол, иначе сидеть на этих досках было бы совсем невыносимо. Неправильно, что людям приходится искать более уютные места для того, чтобы пообедать или неформально побеседовать. Совместный прием пищи в перерыве от работы – важная и неотъемлемая часть корпоративной культуры. Это сближает, дает возможность поговорить на отвлечённые темы и узнать друг друга получше. А значит, и рабочая коммуникация тоже будет налаживаться. В голове Гермионы вихрем пронеслись идеи по реконструкции министерской столовой и превращению её в приятное место с хорошей разнообразной кухней. Их можно будет представить Кингсли после того, как она начнет здесь свою стажировку.

– А где, кстати, Гарри? – вынырнув из своих наполеоновских планов, спросила она подошедшего с подносом Рона. Чай и впрямь казался неплохим, заваренный в милом чайничке с цветочным рисунком, а вот печеньки выглядели не слишком аппетитно. Впрочем, Уизли косился на них с плохо скрываемым вожделением, а значит, вполне возможно, ей даже не доведется их попробовать.

– Гарри должен скоро вернуться с задания, – сообщил Рон уже с набитым ртом и отхлебнул чая.

– А почему ты не с ним? По вашим рассказам мне казалось, вы с ним напарники.

Лицо её друга тут же окаменело, и он отставил чашку в сторону, словно разом утратив аппетит, что было немыслимо.

– У меня пока… нет допуска, – неохотно пояснил он и поспешил перевести разговор на другую тему. – Так значит, ты и Малфой… у вас это серьезно?

– Что именно «это», Рональд? – закатила глаза Гермиона, которой начало разговора уже не понравилось. – Я думала, ты хотел поговорить о чем-то другом.

– Вообще-то нет. То есть, да. Миона, ты помнишь наш первый поцелуй? – внезапно спросил Рон с боевой решимостью в голосе.

Она смутилась. Он случился в самый разгар битвы за Хогвартс, и стал торжеством жизни среди пиршества смерти. Тогда казалось, что нет ничего более естественного и даже необходимого, чем поцеловать друга. Сейчас Гермиона понимала, что в этом было больше совсем других эмоций, нежели любви или страсти. Было желание жить и ощутить себя живыми. Драко показал ей совсем другое. Взвешенное и осознанное обоюдное согласие, полное понимание, что ты делаешь и зачем, на основе которых рождался затягивающий водоворот невероятной головокружительной страсти, в которой можно было утонуть, отдав себя полностью другому человеку, только с ним почувствовав себя целой. Понятой. Желанной. Любимой…