Как читать книги. Руководство по чтению великих произведений - Мортимер Адлер

И еще один важный момент. Учитывая природу практических проблем и примесь риторики во всех текстах, содействующих их решению, мы вынуждены признать, что личность автора практической книги является более значимой, чем персона автора книги теоретической. Чтобы понять и оценить трактат о нравственности, политический труд или экономический обзор, вы должны что-то знать о писателе, о его жизни и эпохе. При чтении «Поэтики» Аристотеля важно знать, что Древняя Греция была рабовладельческим обществом. Несомненно, проще понять смысл «Государя», зная ситуацию в Италии во времена Макиавелли и особенности его взаимоотношений с Медичи; а в случае с «Левиафаном» Гоббса полезно знать, что автор жил во времена гражданских войн в Англии и очень страдал от насилия и беспорядка в обществе.

Иногда автор сам рассказывает о себе, своей жизни и эпохе. Обычно он не делает этого явно, но если вдруг выбирает такой путь, его открытый рассказ о себе редко бывает полностью верен или надежен. Чтобы понять и оценить степень его достоверности, вам придется прочесть другие книги об этом авторе и его времени или же изучить те книги, которые он предпочитал сам.

Любые вспомогательные материалы к той или иной книге — это средства расширенного чтения. Возможно, вы помните, что в седьмой главе я проводил различие между ограниченным и расширенным чтением. Чтение других книг — это один из наиболее явных способов расширенного чтения. Подводя итоги, скажу, что расширенное чтение об авторе гораздо более важно для интерпретации и критики практических книг, чем теоретических произведений. Запомните это как дополнительное правило чтения практической литературы.

Теперь обратимся к огромному массиву теоретических книг и посмотрим, существуют ли здесь дополнительные правила. Для этого нам придется разделить категорию теоретических книг на три основные группы, которые я уже обозначил в восьмой главе: история, наука и философия. Чтобы вкратце прояснить этот сложный вопрос, я рассмотрю только две особенности каждого из данных типов книг. Сначала я исследую специфику проблем, характерных для книг такого типа — терминов, утверждений и аргументов, — а затем средства расширенного чтения.

Вы уже знаете, что в исторических книгах знания тесно переплетаются с художественным текстом. Все великие исторические книги — это художественные хроники. Они имеют сюжет. А любой сюжет, как известно, должен иметь фабулу и персонажей. Они становятся элементами исторической книги, если ее рассматривать как художественную, но не являются терминами, утверждениями или аргументами. Чтобы понять эту сторону исторического труда, вы должны уметь читать художественную прозу. Я еще не рассматривал правила чтения книг такого рода, но большинство людей все-таки имеют определенный навык чтения художественной литературы. Они знают, как следить за сюжетом, и могут отличить хороший сюжет от плохого. История иногда предлагает сюжеты более необычные, чем самый затейливый вымысел, и тем не менее историк должен изложить события максимально правдоподобно. Если ему это не удалось, сюжет получится плохим и скучным, или даже нелепым и ходульным.

В следующей главе я расскажу о правилах чтения художественной литературы. Они могут помочь вам интерпретировать и критиковать исторические труды с точки зрения их художественной ценности. Здесь же я ограничусь логическими правилами, которые мы уже рассмотрели. Применительно к истории они требуют умения различать два типа утверждений. Во-первых, существуют утверждения о конкретных вещах — событиях, людях или организациях. Это исторический материал, суть того, что излагается. Поскольку подобные утверждения необходимо аргументировать, автор может предоставить, в тексте или в сносках, сведения, которые подтверждают упомянутые события или факты.

Во-вторых, историк часто готов предложить общую интерпретацию излагаемых фактов. Он может сделать это в художественной форме — распределить роли героев, обозначить кульминацию, драматично рассказать о последствиях, прибегнуть к некоторым обобщениям. Вы должны искать в тексте общие утверждения такого рода. Поясню свою мысль на примере книги Геродота об истории персидских войн, где автор сообщает нам, в чем состоит его главное открытие.

«Некогда великие города в большинстве своем приходят в упадок, а те, что сегодня переживают расцвет, когда-то были слабо развиты. Таким образом, я буду говорить в равной мере обо всех городах, поскольку убежден, что процветание нигде не длится вечно».

Я выделил обобщение, которое Геродот снова и снова повторяет в своей книге. Он не стремится доказать это утверждение и ограничивается множеством примеров, подтверждающих его. Обычно именно так историки обосновывают сделанные ими обобщения.

Некоторые из них стремятся всесторонне обосновать свои главные открытия. Историк-марксист не только иллюстрирует классовую борьбу, он часто утверждает, что дела обстоят именно так с точки зрения «исторической теории». Он стремится показать, что возможна лишь одна экономическая интерпретация. Приверженцы роли личности, ярким представителем которых является историк Карлайл, стараются всеми имеющимися у них способами продемонстрировать, что человеческой деятельностью управляют лидеры. Это уже теория «великих личностей».

Следовательно, чтобы научиться критически читать исторические труды, необходимо выяснять, как автор интерпретирует факты. Вы должны знать его «теорию», то есть его обобщения, и, если возможно, основания. Иного способа понять, почему некоторые факты освещаются, а другие пропускаются, почему акцент делается на одно, а не на другое, просто не существует. Проще всего прочесть одновременно две исторические книги на одну тему, написанные с разных точек зрения. (В отличие от науки история допускает существование двух или более книг об одних и тех же событиях, концепции которых могут резко противоречить друг другу, но при этом будут одинаково убедительны и правдоподобны. Хотя истина все равно будет лишь на одной стороне.) Таким образом, расширенное чтение помогает понимать и оценивать исторические книги. Хорошо, если при этом вас заинтересуют первоисточники, на которые опирался историк.

Однако чтение других книг — не единственный способ расширить свое понимание истории. Можно также посетить места событий, увидеть своими глазами памятники и прочие свидетельства прошлого. Так, побывав на поле битвы при Геттисберге, я осознал, насколько лучше понял бы книгу о нашествии Ганнибала, если бы пересек Альпы на слоне.

Хочу подчеркнуть, что чтение других великих исторических книг об одних и тех же событиях — это лучший способ определить позицию какого-либо великого историка. Но истории известны не только позиции — ей хорошо знакома и пропаганда. История событий, отделенных от нас значительным временем и расстоянием, дает прекрасную возможность для резкой критики современников. Идеальной иллюстрацией в данном случае становится рассказ Тацита о германцах или версия Гиббона о падении Рима. Тацит намеренно преувеличил достоинства примитивных тевтонских племен, чтобы заклеймить декаданс и изнеженность своих соотечественников — римлян. Гиббон особо подчеркнул роль, которую распространение христианства сыграло в падении Рима, чтобы поддержать вольнодумцев и антиклерикалов своего времени в их борьбе против духовенства.

Несмотря на свою теоретическую специфику, исторические книги по многим параметрам более всего приближены к практическим. Следовательно, совет читателю остается прежним. Выясните что-то о характере историка и условиях, которые могли повлиять на него. Факты такого рода не только объяснят его позицию, но и приготовят вас к адекватному восприятию морали его исторических трудов.

Дополнительные правила чтения научных трудов сформулировать проще всего. Научным трудом я называю изложение результатов или выводов исследований в какой-либо области, выполненных экспериментально в лаборатории или путем наблюдения за природными явлениями. Проблема литературы такого рода всегда заключается в том, чтобы описать какое-либо явление с максимальной точностью и проследить четкую взаимосвязь между различными явлениями.

В великих научных работах отсутствует риторика и агитация, хотя возможна некоторая пристрастность в предпосылках. Вы идентифицируете и учитываете ее, проводя грань между тем, что автор предполагает, и тем, что он устанавливает путем аргументации. Чем более объективен ученый, тем более открыто он будет призывать вас принять что-либо на веру. Научная объективность не означает отсутствия изначальной пристрастности. Она достигается честным признанием этого факта.