Призыв - дело серьезное. Ошибка в ритуале (СИ) - Черникова Любовь

Вторую партию исполняет Тамбертон-Экрю, окончательно добивая меня. Нет, он не настолько нежен и лиричен, как Дайана. И мне кажется, что мое сердце действительно режут на куски, особенно когда мы встречаемся взглядами, и к горлу подступает ком.

Я смогу разрезать на куски свое сердце. Я с корнями вырву из него всю любовь к тебе. Я не стану даже мстить — в мести нету смысла. Я не мщу тем, кого любил. Не стану плакать в ночь! Не стану пить вашу кровь! Не хочу смотреть назад — прошлого больше нет. Я направлю взор туда, где полыхает во все небо рассвет!

Музыка уже давно не медленная и не плавная, голоса певцов сливаются воедино в идеальном дуэте. Отмечаю, как бриллиантами сверкают дорожки слез на щеках Люсиль Берки, а сама она поднялась и покачивается в такт музыке, обняв себя за плечи и не сводя взгляда со сцены, где, глядя друг на друга, в унисон поют двое. И поют так, что им веришь:

Ветер свежий унесет мою боль…

Я был бы с тобой… Я была бы с тобой… Я был бы, но…

Последняя строчка больше похожа на шепот, и слезы невольно чертят дорожки на моих щеках. Арес внезапно тянет меня куда-то в сторону, обходя сцену сбоку. Я все еще во власти голосов и музыки, и покорно переставляю ноги, чувствуя себя вывернутой наизнанку и выжатой словно белье на веревке.

— Ирис, нам надо поговорить. Серьезно поговорить, — доносится до меня словно откуда-то издалека голос, и это отрезвляет.

Глава 18. Свидание для светлого, или темные отличницы не сдаются

Встряхиваюсь, словно сбросив темные чары, и осматриваюсь.

Мы с Аресом стоим у заднего выхода из таверны. Пустой двор освещает одинокий, хоть и яркий фонарь, над которым вьются мотыльки и другие мелкие насекомые. Из-за плотно прикрытой двери доносится приглушенная музыка, на этот раз куда более веселая

— Да, надо, — запоздало соглашаюсь с предложением серьезно поговорить.

Слишком много между нами недосказано. Это правда.

Ночь необычайно тепла и напоена ароматами цветов, но я все равно ощущаю легкий внутренний озноб и подавляю желание обхватить себя руками. Вездесущий, кто бы мне раньше сказал, что простая песня может вот так пронять до донышка? До самого костного мозга?

Арес выводит нас на улицу окольными путями, минуя собравшихся у главного входа шумных адептов, вышедших подышать свежим воздухом. Некоторое время мы молча куда-то двигаемся, но светлый больше не держит меня за руку, не пытается обнять. Мимо проносятся редкие магикары, и иногда встречаются ночные охотники — подвыпившие завсегдатаи местных заведений, что выползают на улицы, после наступления темноты, словно йархи в коридорах нашей академии. Некоторые даже начинают развязно улыбаться, завидев девушку в красивом платье, но быстро теряют интерес, наткнувшись взглядом на внушительную мужскую фигуру, идущую на шаг сзади. И я замечаю на их лицах разочарование. Ни один не пытается заговорить, уступая дорогу более сильному хищнику. Отчего-то именно такая ассоциация рождается в моей голове.

Мощеная плоским камнем дорога то взбирается на холм, то спускается. Мы идем мимо каменных трехэтажных зданий. Ставни на первых этажах в большинстве из-них закрыты и светятся едва заметным рисунком охранок — здесь располагаются торговые лавки, конторы и прочие учреждения, прекратившие свою работу на ночь.

Вдали на фоне темного неба выделяются остроконечные башни и шпили городской ратуши, на которых день и ночь развеваются без ветра белые полотнища флагов с золотым изображением песочных часов — таких же, как и те, что горят на моем запястье.

— Ты знаешь какое-нибудь уединенное место, где нашей беседе никто не помешает? — нарушает неуютное молчание Арес.

Он по-прежнему не касается меня, и от этого я почему-то злюсь.

— Может, набережная? Там должны быть беседки, где можно присесть, — это первое, что мне приходит в голову.

Светлый принимает предложение:

— Веди.

И я послушно сворачиваю к реке.

Беседку забраковываем после того, как почти сразу наш покой нарушает влюбленная парочка, прервав толком не начавшийся разговор восклицанием: «Ой, извините!»

Еще минут через десять после непродолжительных поисков, к которым я привлекаю ка’ардачей-огоньков, обнаруживается уединенное местечко на берегу широкой заводи, сплошь заросшей цветущими аминиями. Оно расположено у самой кромки воды в стороне от всех основных троп. Вряд ли сюда кто-то явится, рискуя нарваться на шутника-водянника, либо на другое магического существо или духа, которых подле воды всегда вдосталь

Критически осматриваю находку и делаю вывод: вполне годится для свиданий. Даже удобное, отполированное задами и временем, бревно для посиделок есть. А разросшийся стеной, необычайно высокий ипподрильюс, покрытый в это время года мелкими белыми цветами, отлично прикрывает сзади, не давая бесшумно подобраться. Вот только немного прохладно для открытого платья. От воды тянет свежестью, и я ежусь и переминаюсь с ноги на ногу, радуясь собственной предусмотрительности хотя бы в том, что касается обуви: в ботинках и в платье шастать по кустам намного удобнее, чем в туфлях и в платье.

— У вас разрешено применять магию на улице? — интересуется Арес.

— Бытовую — сколько угодно. На боевую нужна лицензия. Исключение — самозащита, но и то будут пристально разбирать под лупой каждое действие. А что? Решил меня втихую прибить?

— Надеюсь, мне это не понадобится, — улыбается светлый и магичит тепловую завесу.

Я словно попадаю в ласковые объятия, настолько мне хорошо от его тепла. И даже на сухом бревне, с торчащей кверху острой веткой с одного конца прорастает зеленый листик.

— Опять не рассчитал. Никак не привыкну, — непонятно сетует Арес.

— Ого! — удивленно таращусь на росток.

И все-таки я недовольна. Недовольна тем, что он поступил так вместо того, чтобы просто воспользоваться ситуацией и обнять замерзшую девушку, как полагается делать на свиданиях. А еще он молчит, разглядывая меня чуть исподлобья.

— Что-то случилось? — чувствую себя окончательно и бесповоротно неловко и перехожу в наступление. — Кажется, ты мне грозился свиданием. Передумал?

Арес Дарро хмурится и отвечает вопросом на вопрос:

— Вы были вместе, когда я появился в Раадриме?

Мне не нужно уточнять, о ком он говорит. Тут и йарху понятно, речь идет о некроманте. Внутри словно что-то обрывается и с противным звоном и летит в бездонную пропасть.

— Нет, но Гас мне всегда нравился, а недавно я выяснила, что и я ему не безразлична, — отвечаю как есть, и будь что будет.

Жду чего угодно. Упреков. Сцену ревности, но светлый так же спокойно уточняет:

— Выходит, не проведи ты ритуал связи судеб, вы бы уже начали встречаться?

Отвожу взгляд, принимаясь рассматривать великолепные крупные аминии — бело-голубые бутончики которых как раз готовятся распахнуться, подставляя лунному свету нежные лепестки. Сегодня трехлуние — все три красавицы-луны смотрят на нас сверху вниз, заставляя красиво серебриться речную гладь.

Арес терпеливо ждет, и тянуть с ответом не имеет смысла.

— Не знаю. Возможно.

Светлый поднимается и делает несколько шагов в сторону. Затем столько же обратно, словно успокаивая нервы. Поворачивается ко мне:

— Я понимаю, что все пошло кувырком. Знаю, ты не нарочно провела тот обряд, зря я на тебя поначалу злился, — говорит он как-то грустно. — Не только мне сейчас непросто. Понимаю. Экзамены, дуэль. Диплом на носу. А тут навязался какой-то иномирный жених. Неизвестно кто такой и неизвестно откуда взялся. Да еще и светлый, — он иронично усмехается, и я впервые решаюсь поднять взгляд и посмотреть на Ареса прямо.

Он на меня не смотрит, любуется цветами, или притворяется?