Рождество наступает все раньше - Валери Блок

– Собака у мамы до вторника.

– Это означает ночевки сегодня и завтра?

– Почему бы и нет?

– Ты ведь знаешь, что Стелла мне очень нравится, – пробормотал он в ее затылок. – Она могла бы пожить здесь. Никаких проблем. Пиппа может ее выгуливать.

– Пиппа, – мрачно повторила она, и Барри рассмеялся. Еще один спор, которого они пока избегают.

– Скажи честно, – попросил он. Плечи мерзли на прохладном воздухе. – Это же ты из-за ванны, да?

– Нет, милый, из-за тебя, – горячо ответила она.

Но он шутил. Ему было холодно. Она обернулась и поцеловала его в губы. Сможет ли он когда-нибудь целовать ее, не боясь, что она уже уходит? И все-таки они будут видеться каждый вечер до вторника – чего еще ему надо?

В среду утром, придя в свой кабинет, он обнаружил группу людей, разглядывающих почти двухметровое дерево, с ветвей которого, как плоды, свисали пакетики с лакомствами. Штука была такая необычная, что он чуть не бросился обнимать всех подряд.

– Да это просто… конь в пальто! – восхищался он.

– Да, оно привлекает взгляд, – сказала Эмили, осторожно обходя дерево по кругу. Она только что вернулась из недельного отпуска по случаю экзаменов на курсах акушерок.

– Да оно бросается тебе на шею с криком: «Привет, красавчик, отвези меня к себе!» – воскликнула Донна.

Барри снял с дерева упаковку орехов. Упаковки были продолговатые, цилиндрической формы, вместо обычных плоских квадратных пакетов. Цвета были яркие и простые: розовый, зеленый и апельсиновый – с черными рисованными побегами плюща по бокам и прозрачным окошечком, чтобы было видно, что лежит внутри. Дизайн настроением и цветами очень напоминал его самые любимые купальные плавки. Он носил их, когда выиграл титул «Самый пестрый» в лагере «Рапонда», и потом, когда он занимался любовью с Мелиссой Равитски в лодочном сарае.

Барри оторвал Райнекера от стола, чтобы показать ему.

– Потрясающе, – сказал Райнекер, с улыбкой огибая дерево и взвешивая на руке пачку кураги. Барри никогда не видел, чтобы Райнекеру нравилось хоть что-то. – Красота. Собери фокус-группу на старую упаковку и на переделанную.

– Зачем тратить деньги, если мы уверены, что упаковка нам нравится?

– Я знаю, но все равно. Еще нам нужны данные по размерам и ценам.

Райнекер все еще восхищал его. Возможно, потому, что, в отличие от Пласта, который верил в институт семьи и брака, белый сахар и Господа Бога, а все новое воспринимал только относительно этих трех китов, у Райнекера своей идеологии не было. Он действовал не по книжкам, он ориентировался на цифры.

– Как насчет коллекционных банок? – предложил Барри навскидку. – С теми же вертикальными пропорциями.

Райнекер просиял.

– Хорошая идея.

Не оборачивайся, но знай: ты привел своего босса в восторг. У себя в кабинете Барри улыбался дереву. Жизнь налаживалась.

Когда вечером Барри пришел домой, на него прыгнула Стелла и всего обслюнявила, успев испачкать при этом шерстью костюм. Джастин горячо поцеловала его. Пиппа уже приготовила ужин. Еда была превосходна, разговор легким, а потом Джастин работала, Пиппа мыла посуду, он читал о кураге, а собака мирно сопела у его ног.

Его развлекла мысль о двух женщинах: жене и любовнице. Он не мог точно сказать, какой Пиппа стала бы женой. Но он был почти уверен, что из Джастин получилась бы великолепная любовница, хотя не смог бы точно объяснить почему. Это было как-то связано с ее республиканскими взглядами. Для нее некоторые вещи остаются запретными – она, наверное, получила бы большое удовольствие от того, что нарушает правила.

И все-таки, что она такого будет делать в качестве любовницы, чего не делает сейчас в качестве его девушки или, позже, в качестве жены? Анальный секс? Он не был уверен, что вообще хочет этого. А что касается обычного секса, то, когда она хочет – она хочет, а уж когда не хочет, предпочла бы, чтобы он оказался где-нибудь в Мексике.

Это его угнетало. Скоро ему будет тридцать пять, жизнь достигнет высшей точки, потом он будет воспитывать детей – шумное, беспокойное и неблагодарное занятие, а потом превратится в мужчину средних лет, начнет забывать очки, у него станут истончаться кости, начнутся проблемы с простатой, от него будет плохо пахнуть.

Но всегда есть Пиппа. Он пошел на кухню налить себе еще кружку кофе. Она мыла кастрюли и сковородки в резиновых перчатках. Волосы у нее были грязные, лицо раскрасневшееся, и от нее пахло жидкостью для мытья посуды. Он вернулся к кураге, еще более подавленный. Даже мысль о том, чтобы завести с кем-нибудь интрижку, не приносит удовольствия – боже! Он стареет. Перед ним все меньше открытых дверей.

Он посмотрел на вечно сосредоточенную Джастин.

– Может, нам стоит жить за океаном.

– М-м.

– Может, съездим куда-нибудь?

Она с интересом подняла глаза от бумаг.

– Хорошо, куда?

– Марокко!

– И не думай.

– Китай?

– Барри.

– Знаешь, подвигнуть тебя на что-то – все равно что тащить кошку из-под шкафа.

Она не отреагировала.

Они легли спать, не прикасаясь друг к другу, но утром он с ужасом обнаружил, что напевает «Edelweiss», огибая повороты на Генри-Хадсон-парквей.

В четверг Барри слетал в Миннеаполис, чтобы произнести напутствие «Цезарю с беконом» на конференции по продажам. Это было важно: продукт, вызвавший наибольшую похвалу на конференции, потом обычно просто сметают с полок Поразительно. А казалось бы, запудрить мозги профессиональным вралям невозможно. Но нет: эти специалисты по продажам сами замечательно покупались. Античная пародия, произнесенная Барри, вызвала несколько смешков, но шквала аплодисментов не последовало, жаль. Вот, например, «Клубнично-перцовые хип-хоперы» в прошлом году имели бешеный успех.

Слэймейкер похлопал его по спине в вестибюле центра, как врач-священник из «Нью эйдж».

– Не плачь и не бойся, Барри, – успокаивал он, подмигивая человеку, с которым хотел поговорить потом. – «Фруктовые друзья» сорвут им башни.

Это его не приободрило.

Когда Барри в последний раз видел своего отца, Айра Кантор распинался по поводу «Нью-Йорк вьюз» – ток-шоу с прямым телефоном в студии, где его внесли в черный список за использование оскорбительных выражений. Вот откуда Барри вышел, и он хотел, чтобы Джастин это знала. Отец пожал Джастин руку, отдал Барри белый пластиковый пакет, направился прямиком к телевизору и включил Си-эн-эн на полную мощность. Новости сотрясли квартиру. Мило.

– Папа! – крикнул Барри. – Можешь и дома посмотреть. Познакомься с Джастин.

– Загляни-ка, – отозвался отец, махнув рукой в сторону пакета. – Я принес тебе легкое пиво, особенное. Из Голландии, очень редкое, трудно найти.