Избранное - Борис Сергеевич Гусев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День в Москве пролетел как одна минута, и Клара, решив не оставаться ночевать дома, поехала на вокзал. Ее уже тянуло назад, к товарищам. Время, проведенное в тылу, сплотило их всех, и — странно, но о тех грозных днях в Междуречье она вспоминала теперь немножко с грустью.
Особенно памятной была встреча с наступающими частями Красной Армии… Немцы уже отвели свои войска от Десны южнее, к Киеву, но еще держали переправу под непрерывным артобстрелом. Разведчики и партизаны выбрались из лесу и почти вплотную подошли к правому берегу. Левый берег с мелколесьем, кустарником был открыт их взору. И вот там вдали показались темные покачивающиеся пирамиды танков… Все больше и больше… Вал надвигался, рос, грохотал. За танками следовала пехота. Тут и там вставали черные столбы от разрывов немецких снарядов… Наши войска еще не успели подойти к Десне, как с противоположного, партизанского берега навстречу наступающим отделилась сотня плотов и лодок с партизанами. Эта операция была продумана Кимом и Збанацким заранее — они по ночам вязали плоты и прятали их в тростниках.
Потом объятия и фронтовой спирт в кружках и непривычное состояние покоя — не надо никого опасаться, кругом свои. И командующий армией пожимает руки Збанацкому, Науменко.
— Товарищ генерал, а у нас е свой командир, який нас сорганизовал, — говорит верный Степан Ефимович, указывая на Кима, стоящего в стороне.
— Кто такой? — спрашивает командующий.
Ким выходит вперед и отдает рапорт, потом представляет всех членов центра и, конечно же, Клару.
…Войска Украинского фронта форсируют Днепр, разнося оборонительные сооружения противника, схемы которых лежали на столе командующего фронтом.
Седьмое, восьмое ноября 1943 года… Толпы на улицах Киева, флаги на руинах Крещатика. Разве можно все это забыть? В первый же день Ким попытался найти след Нади. В подвалах здания гестапо были обнаружены трупы замученных. Нади Ким не нашел. Он приказал опросить людей, живущих по соседству с конспиративной квартирой, — не просочился ли к ним какой-то слух. Может быть, есть случайные свидетели? В доме напротив нашли старушку, которая видела, как примерно в середине апреля, в полдень, из подъезда вышла девушка и с ней высокий рыжий парень с чемоданом. «К ним подбежали какие-то люди, стали стрелять. Я спряталась и боялась к окну подойти…» — сказала старушка. Больше ничего не удалось узнать.
Вскоре после отдыха Кима вызвали в штаб. Там ему объявили, что его группа в том же составе передается в распоряжение командующего Белорусским фронтом генерала Рокоссовского. Белорусская операция 1944 года была уже запланирована Генеральным штабом, и для более детальной разработки ее командующему фронтом требовались подробные разведывательные данные о расположении войск и о численности противника, особенно на подступах к Минску. Среди указаний Гнедашу был такой пункт:
«С подходом частей РККА к району действия группы — отходить все дальше в тыл противника. Ось отхода — Пинск — Кобрин — Брест, где продолжать выполнять задания».
Как и в первый раз, заброска группы в тыл предполагалась на самолете. Но после десятидневного ожидания летной погоды решили отказаться от этого варианта. Тогда на наиболее спокойном участке фронта, по приказу командующего, противник был отвлечен атаками с флангов, а группа Кима проскользнула в образовавшуюся брешь. Перед Кимом стояла цель — увести свой маленький отряд в глубь территории, занятой неприятелем на 250—300 километров, обосноваться где-то в районе Барановичей и оттуда уже протянуть нити в Пинск, Лунинец, Слоним, Кобрин, Брест, Белосток, Минск, Варшаву. Когда выяснилось, что отряд пешком пойдет через фронт, генерал Белов высказал пожелание, чтобы разведчики уже по пути к Барановичам начали передавать в штаб сведения о передвижении немецких частей. Поэтому Ким выбрал такой маршрут, чтобы идти лесными полосами вдоль шоссейных дорог, где, конечно, это возможно. В Белоруссии лесов предостаточно, поэтому-то и партизанское движение там развилось быстрей и успешней, чем в степных полосах.
И вот его первая радиограмма, переданная в штаб:
«Белову. Обстановка ясна. Сегодня в ночь на девятнадцатое ухожу. Результаты сообщу завтра в час тридцать. Новый, Смирная».
…И пошел отряд на запад. Шли ночью, днем отдыхали, высылая к шоссе дозорных. По шоссе к фронту, на восток двигались боеспособные немецкие части. А с фронта на запад тоже двигались части — подбитые танки, эшелоны с ранеными, тягачи тащили развороченные машины, орудия… Проносились легковые со штабистами, генералами, штурмбангруппен- и прочими фюрерами. Состояние фашистской армии было уже не то, что год назад: на фронт гнали мужчин за сорок пять и старше, инвалидные команды и совсем мальчишек. Дорога представлялась как бы трубкой между двумя сообщающимися сосудами, в одном из которых была пробита брешь, и уровень в обоих сосудах понижался одновременно.
Клара выходила в эфир три раза в сутки, работала она совсем недалеко от шоссе. Это были все те же коротенькие сообщения о численности прошедших танков, бронетранспортеров, орудий.
«…В селе Савичи размещен штаб 4-й танковой дивизии. Со слов захваченного пленного, в дивизии всего 100 исправных танков. Склад горючего находится на станции Клинск».
«22.12.43. Мост через реку Птичь восстановлен. Прошло 27 «тигров». Село Петряково используется как формировочный пункт прифронтовой полосы».
«23.12.43. Железнодорожная магистраль Старушково — Бобруйск не работает. Полотно снято… Магистраль Пинск — Калиновичи пропускает ежедневно на восток пять эшелонов. Горючее. Боеприпасы. Живая сила. На запад до семи эшелонов: раненые, битая техника, разное барахло».
«28.12.43. Лунинец. Постоянный гарнизон до 5 тысяч человек. Расположены склады боеприпасов, горючего. Зенитная оборона 120 орудий».
«29.12.43. Гарнизон Пинска 30 тысяч. В основном немцы. Расквартированы в центральной части города. На улице Латинской расположен штаб».
