Беспредел - Игорь Бунич

Обе стороны проезжей части представляли вместе с бульваром одно многоголовое ревущее существо.

Неожиданно на каком-то возвышении появился сам Дмитриев, встреченный воем восторга.

— Братья, — закричал он в электромегафон. — Мы должны сбросить с себя сионистское иго, проклятое иго жидов, проливших океаны русской крови! Мы никогда не позволим сионистам Израиля тянуть свои кровавые лапы к горлу нашего брата — товарища Саддама Хуссейна! Мы составили требование к президенту США, которое желаем передать официальному представителю продажного американского правительства. Требования эти простые: никакой поддержки Израилю и ликвидация постановления ООН, по которому это государство было образовано, поскольку сионисты не признают никаких решений ООН, пытающихся спасти от геноцида наших арабских братьев! От того самого геноцида, который уже почти погубил русский народ! Братья…

Я смотрел в окно в совершенно искреннем восхищении. Каких только сюрпризов не преподносит нам Природа-мать или Божий промысел!

Возвышающийся над толпой Ицхак Бен-Цви был как две капли воды похож на великого русского князя Александра Невского. Конечно, не на того Александра Невского, каким тот был в действительности, а на того, каким его сейчас изображают патриотически настроенные живописцы. Русская борода, синие глаза, суровый и решительный вид. Не подменили ли все- таки Ицхака в роддоме? Интересно, обрезан он или нет? Наверное, нет. Ведь ходит он в сауну со своими телохранителями и девочками. Давно бы разоблачили. Если у Израиля есть хотя бы рота таких, как Ицхак, то эта страна действительно способна взорвать весь мир!

— Братья! — продолжал заводить толпу Дмитриев, — Мы сейчас пойдем в это американское, в это сионистское гнездо и передадим им наши требования! Пусть знают требование русского народа и трепещут, ибо час их гибели приближается!

Дмитриев с какой-то папкой в руках двинулся к ограждению, увлекая за собой толпу. ОМОН, прикрывшись щитами, ощетинился дубинками. Из будки у входа консульства дежурный милицейский офицер что-то возбужденно докладывал по телефону, видимо, вызывая подмогу.

Дмитриев остановился перед ограждением. Он действительно напоминал легендарного русского князя, вставшего перед строем тевтонских псов-рыцарей.

— Русские знамена — вперед! — скомандовал он.

Три знамени: желто-черное, андреевское и большевистское — заколыхались за спиной израильского резидента.

— Дорогу русским знаменам! — проревел Дмитриев.

Забравшись на крышу милицейского фургона, Вензоров снимал всю эту сцену, которая, будь она поставлена в Голливуде, обошлась бы не меньше двух миллионов долларов.

"Ты великий режиссер, Глеб, — подумал я. — если я когда-нибудь разбогатею, то куплю тебе студию в Голливуде, и мы будем снимать там русские боевики времен перестройки и гласности".

"Граждане, — заорал в мегафон милицейский майор. — Работники консульства США не желают принимать никаких требований от вас. Они не уполномочены принимать какие-либо требования от общественных организаций и частных лиц. Все требования они принимают только по дипломатическим каналам через местное отделение Министерства иностранных…"

Рев толпы заглушил слова майора. Дмитриев взмахнул рукой. Из толпы полетели камни и куски зажженной пакли. В руках многих возникли железные прутья. Казалось, еще мгновение и начнется новое Ледовое побоище. Настолько, насколько Дмитриев походил на Александра Невского и ОМОН напоминал рыцарей тевтонского ордера. Особенно если смотреть сверху из той ложи, которую я занимал. Я давно не был в театре и, конечно, много потерял. Никакое кино не заменит живого представления.

"Граждане, — завопил майор, прячась за цепью ОМОНа. — Работники консульства США согласны принять с вашими требованиями одного, которого вы сами выберете. Выберите одного человека и прекратите буйствовать, граждане! Не мешайте спокойному отдыху трудящихся в соседних домах!"

Толпа отхлынула.

Дмитриев прошел через оцепление.

Я с некоторой досадой отошел от окна. Представление было окончено. Начинались прерванные на полчаса будни.

Дмитриева встретил Фрэнк.

Он внимательно выслушал вождя "Памяти" и принял требование, оформленное в виде адреса, на обложке которого конный витязь в старорусском шлеме беспощадно рубил мечом сонмище хвостатых драконов с еврейскими носами. Не знаю, что хотел сказать художник, но мне стало жалко именно витязя, так как по композиции картины становилось очевидным, что, несмотря на боевой задор, драконы все равно сожрут его вместе с конем.

Дмитриев потребовал, чтобы Крамп прочел петицию вслух при нем.

— Я плохо читаю по-русски, — пробовал возражать Крамп. — Я лучше буду делать… как это? — транслейшн… переворот — ин инглиш — английский…

— Ничего, — грубо сказал Дмитриев. — Русский хлеб все жрете, а читать не можете? Читай давай, а то мы вас здесь, — он ухмыльнулся, — окрестим по православному обряду.

— Вы стоять на территории США, — окрысился Крамп. — Грубиянство не нужно. Я буду прочитывать, что вы хотите, но мое правительство будет протестовать…

— Давай читай, — прервал его Дмитриев, — а потом протестуй сколько хошь!

Сделав подобную преамбулу для беркесовских "слухачей" и заставив Крампа нудно и медленно читать петицию "Памяти", создавая впечатление, что Дмитриев терпеливо, не перебивая, ждет конца, мы прошли через два тамбура в маленькую комнатку, где можно было с уверенностью сказать, что нас никто не подслушает. На всякий случай я еще раз проверил все приборами и для страховки включил два метронома, настроенные на разную частоту. Петиция была длинной. В ней перечислялись все преступления Израиля и США со времен Теодора Гертцля и Теодора Рузвельта. Так что минут двадцать у нас было. Крамп читал медленно, путаясь в словах, начиная каждое предложение читать снова и комментировать. Если бы Дмитриев пришел в консульство, а Беркесову ничего не удалось бы записать, то это тоже было бы очень плохо.

Какие могут быть секреты между американскими дипломатами (а тем более разведчиками) и хулиганствующим в ореоле безнаказанности лидером откровенно нацистской организации?

Самое лучшее, о чем мог подумать тот же Беркесов, — это то, что официальные представители Соединенных Штатов Америки планируют с Дмитриевым организацию еврейских погромов, чтобы еще более дестабилизировать положение в России.

Так что риск от этой встречи был обоюдным, но действовать дальше, не понимая обстановки, было совершенно невозможно.

— Не переиграйте, — сказал я Ицхаку, загерметизировав за собой дверь. — А то обстановка может выйти из-под контроля, как в 30-х годах.

— Это невозможно, — ответил он. — Тогда не было Израиля. Разве мог случиться холокост, если бы существовал Израиль? Никогда. Да и не мы затеяли все это дело в 30-х годах. Ты это отлично знаешь.

— Но пытались контролировать процесс, — напомнил я. — И сорвали резьбу.

— Ладно, — вздохнул Ицхак. — Мы не на симпозиуме по новейшей истории. Выкладывай, что тебе от меня нужно. И побыстрее. Ты хоть соображаешь, что я рискую, придя сюда. У меня нет, как у тебя, легального статуса. Если меня в чем-то заподозрят, то просто разорвут на куски…

Мы оба — американец и израильтянин — говорили по-русски. Я не был уверен, что Бен-Цви знает английский язык, а иврит я знал через пень-колоду. Русский, таким образом, стал языком межгосударственного общения.

— Хорошо, — сказал я. — Нам не нравится, что вы вечно путаетесь у нас под ногами, мешая работать. Что за игры вы здесь разыгрываете за нашей спиной, подключаясь к нашим сетям и системам. Или ты думаешь, что мы ничего не замечаем?

— Мы не играем никаких игр, — зло посмотрел на меня Бен-Цви. — Никаких. В отличие от вас, которые на радостях плетут здесь кружева на полтора столетия вперед, надеясь превратить эту страну в вечный долларовый заповедник. Мы же решаем здесь только одну задачу: собрать весь наш народ на земле Израиля, как было завещано Моисеем и великими пророками священной земли. Тора — это наша единственная инструкция, а в ней, если ты ее читал, ясно сказано: "Господь Бог твой… соберет тебя от всех народов, между которыми посеет тебя… Хотя бы ты был рассеян до края неба, и оттуда соберет тебя Господь, Бог твой… и облагодетельствует тебя, и размножит тебя более отцов твоих… И тогда Господь, Бог твой, все проклятия обратит на врагов твоих и ненавидящих тебя…"

— Слушай, — не выдержал я. — Надеюсь, что ты не собираешься читать мне Тору полностью?

Было заметно, что Ицхаку давно уже не предоставлялся случай процитировать Пятикнижие вслух и это доставляло ему особое удовольствие.

— Я не цитирую тебе Тору, — засопел он. — Я отвечаю на твой вопрос, чем наша служба здесь занимается. Только эмиграцией евреев. Но они так здесь приросли к земле, что их всех надо как следует встряхнуть, чтобы они вспомнили, зачем Господь создал их на этой Земле. И что повелел им после рассеяния всем собраться в Израиле. Вот так. Не знаю, может быть кому-то еще доставляет удовольствие фотографировать здешние прогнившие железнодорожные мосты и ржавые крейсера или воровать скопированные с вас чертежи с новыми системами оружия, но нам это уже давно известно.