Тихий сон смерти - Кит Маккарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно, это всего лишь предположение. Ничего конкретного.
Когда дело доходит до призраков, нет ничего конкретного. Тем не менее призраки эти вполне реальны, и навредить они могут весьма и весьма серьезно. Ставки возросли, но это только усилило охотничий азарт Уортон. Она сказала:
– В одной из лабораторий «Пел-Эбштейн» года полтора назад случился пожар. Произошло это на каком-то острове у берегов Шотландии. Мне нужно знать о той лаборатории все.
Люк вздохнул. Под маской беззаботности Беверли разглядела на его лице признаки тревоги – она слишком хорошо знала этого человека. Оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не может увидеть, она взяла Люка за руку:
– Я скучала по тебе.
Он посмотрел на ее тонкие пальцы, затем, отведя взгляд, расплылся в улыбке:
– Ну что ты за сучка, Бев? Просто бешеная сучка!
Люк рассмеялся громко и раскатисто. Она улыбнулась, видя, что у него поднялось настроение, но тут же опешила, когда Люк вдруг резко прервал смех, наклонился к ней и прошептал ей в самое ухо:
– Тебе, да и мне тоже, нужно держать ухо востро и быть поосторожнее с этим. Слышишь? – поосторожнее!
– Боже! Что ты здесь делаешь?
Своим криком Нерис могла бы поднять по тревоге роту солдат. Карлос же лишь приоткрыл глаза и осклабился:
– Что я здесь делаю? Живу, разве не так?
Она рассмеялась:
– Ха! Если ты здесь жрешь, срешь и спишь, это еще не значит, что ты здесь живешь!
Карлос хотел ответить ей в том же духе, но передумал. В общем-то, у Нерис были некоторые основания для недовольства.
– Послушай, Нерис, я знаю, что в последнее время тебе со мной было не очень-то весело…
– Нет, вы послушайте! Весело? Да за все эти десять лет я ни от кого не слышала более наглого вранья! Он говорит – весело!!! – В словах девушки было столько сарказма и желчи, что хватило бы на десяток разъяренных фурий.
– Но я старался наладить наши отношения.
Нерис уперлась кулаками в свои восхитительные бедра и все тем же саркастическим тоном произнесла:
– Да неужели? И что ты для этого сделал?
Карлос пожал плечами:
– Послушай, Нерис, ну прости меня. Я был просто дерьмом, но с сегодняшнего дня обещаю вести себя хорошо. Правда, Нерис. Я подумал, что было бы здорово устроить дома небольшой праздник. Приятный вечерок вдвоем, бутылка-другая вина… – Он взял девушку за подбородок и улыбнулся, глядя ей в глаза.
Устоять против такой его улыбки Нерис не могла. Она презрительно фыркнула, но что-то подсказывало Карлосу, что его победа уже не за горами.
– Очень хорошо! И чтобы устроить праздник, он выбрал вечер – тот единственный вечер за всю неделю, когда мне нужно уходить!
Он попытался сообразить, какой сегодня день недели, вспомнил, что вчера была среда, стало быть, сегодня четверг, а по четвергам Нерис занимается, как она это называет, гончарным искусством.
– О боже! Вечерний кружок. Прости, Нерис…
Но даже эта фраза вызвала у нее раздражение:
– Ну как ты мог забыть, Карл? Каждый четверг у меня кружок!
– Ну, забыл, забыл! А ты обязательно должна идти? Неужели ты хоть одну неделю не можешь обойтись без своей глины?
Он почти выиграл раунд. Нерис подобрела, гнев ее почти иссяк. Но любовь к гончарному искусству взяла верх.
– Я должна, – твердо сказала она.
Оставшись в одиночестве, Карлос достал из холодильника банку лагера, сел на диван и жадно выпил. Поговорить было не с кем, оставалось только думать. Он и думал – о своих бывших коллегах.
Сначала Тернер, потом Милли. Невероятно.
А как она умерла…
Он пытался убедить себя, что это простое совпадение. Все шестеро сдавали анализы после пожара, и все анализы были отрицательными – они сами это видели. Поэтому смерть Милли и Тернера не может иметь отношения к Протею. Или…
Он покопался в боковом кармане пиджака и вытащил оттуда потрепанную записную книжку. Не мешало убедиться, что Жан-Жак и Джастин живы и здоровы.
Через час от былого спокойствия Карлоса не осталось и следа. Более напуганного человека трудно было представить. Карлос остервенело ходил по комнате из угла в угол и напряженно думал. Нужно, черт возьми, что-то делать, куда-то бежать!..
Бежать? Но куда?
Мать еще жива, но с нею Карлос давно был не в ладах, за последние четыре года ни разу даже не позвонил ей, да и что толку бежать к матери? Если кому-то понадобится найти его, то первым делом искать будут там. В Ньюкасле он знал нескольких человек, кое-кто из них, возможно, не откажется приютить его на день-другой, да и то если не будет знать о ведущейся на него охоте. Впрочем, этот вариант тоже отпадает: Ньюкасл слишком близко, нужно убираться подальше. Карлос принялся перебирать в уме своих прежних подружек, но вскоре бросил это занятие, вспомнив, как легко и неожиданно исчезал из их жизней. Вряд ли они захотят впустить его туда снова.
И тут Карлоса поразила мысль, как мало у него друзей.
Фактически остался только один человек, к кому он мог теперь обратиться. Возможно, единственный, кто сумел бы объяснить толком, что все-таки происходит.
– Надеюсь, это вам поможет.
В таком состоянии Айзенменгер ее еще не видел. Белинда ерзала на стуле и крутила в руках папку, которую принесла с собой. Они сидели в больничной столовой, и Айзенменгер, без особого аппетита ковыряясь вилкой в тарелке, пытался понять, почему Елена так напряжена и не будет ли больше пользы, если он вгрызется в бумаги, а не в остывавшего цыпленка гриль. Белинда же не притронулась к еде вовсе. Скорее всего потому, что знала, чем это грозит, и испытывала изжогу при одном воспоминании о местной кухне. Елена, будучи осторожной во всем, и в том числе в еде, решила ограничиться бутылкой минеральной воды.
– Ну что, посмотрим? – Айзенменгер решил перейти прямо к делу.
Он положил вилку, благо подвернулась возможность это сделать. Подобно всем больничным столовым, здешнее заведение было довольно мрачным на вид – они что, специально так строят? Время основного наплыва посетителей уже миновало, и кроме них в большом, слабо освещенном зале с ровными рядами столов с пластиковым верхом, вокруг которых стояли такие же пластиковые стулья, людей в помещении было немного. По залу то и дело пробегали санитары, за одним из столиков сидела компания молодых врачей, кое-где можно было заметить медицинских сестер, заскочивших выпить чашку кофе. Вот и все, что осталось от недавней толпы, и лишь неубранные столы говорили о том, что полчаса назад здесь было людно и шумно.
– Я сделала вот что. – Белинда посмотрела на Айзенменгера. – Я извлекла ДНК и РНК…
Зная, что Елена не поймет ни слова из ее рассказа, Айзенменгер вежливо прервал девушку:
– Елена не медик, так что не углубляйся в терминологию.
Сказав это, доктор перевел взгляд на Елену, и та ответила ему благодарным кивком.
– Я сделала вот что, – начала еще раз Белинда. – Я подготовила образцы тканей, чтобы извлечь из них генетический материал, то есть дезоксирибонуклеиновую кислоту, или попросту ДНК, и рибонуклеиновую кислоту – РНК. ДНК – это материя, из которой состоят гены. Так вот, проведя анализ ДНК, можно определить, имеются ли в генах какие-либо изменения. РНК служит посредником между генами и самой клеткой. Разобравшись с ее составом, можно определить, какие из генов задействованы. Рак образуется из-за структурных аномалий в генах либо из-за того, что те или иные гены отключаются или включаются тогда, когда этого быть не должно.
Елена кивнула, и это должно было означать, что пока ей все понятно. Глядя, с каким сосредоточенным видом она слушает Белинду, Айзенменгер подумал, что она действительно понимает суть разговора.
– Проблема РНК в том, что эти соединения очень хрупки и недолговечны. Поэтому, чтобы сохранить их для исследования, конструируются их копии, называемые с ДНК. Это дает возможность анализировать РНК с помощью веществ, которые называются рестриктазами. Они разрезают с ДНК в определенных местах, и, если структура претерпела изменения, точки разреза меняются. Поэтому получающиеся фрагменты отличаются размерами от обычных. Используя флюоресцентный маркер и пропуская эти фрагменты через специальную машину, можно увидеть, какие из них переменили положение, и таким образом определить, какие изменения произошли в самой структуре.
– Флюоресцентное сканирование? – переспросила Елена, и Айзенменгер рассмеялся своей самонадеянности. Оказывается, он недооценивал эту женщину. Взглянув на него, Елена не без удовольствия улыбнулась. Айзенменгер же, склонив голову, произнес:
– Прошу извинить, если я вел себя покровительственно. Я просто полагал…
– Все нормально. Я, в общем-то, не очень разбираюсь в медицинских вопросах, но я адвокат и большая часть моей работы состоит в том, чтобы понимать людей и их проблемы, так что поневоле приходится учиться всему. С год назад я вела дело, где в качестве доказательства использовались анализы ДНК. Я запомнила несколько терминов, но так и не разобралась в принципах…
