О ней. Онейроид - Наталья Фор

Она встала и строго посмотрела на Джона.

– Дайте мне слово, что всё, что вы здесь узнаете, останется в тайне.

– Я не понимаю…

– Дайте слово, доктор Вудс, – эта маленькая пожилая леди была очень решительной.

– Даю слово, миссис Картер. Всё, что вы мне скажете, останется между нами.

Она подошла к большому письменному столу и из первого ящика достала коричневую папку.

– Вот доктор Вудс, – она протянула папку ему, – вы можете прочитать это. Но, помните о своём обещании. Пройдите к окну, там вам будет удобнее.

Джон сел за небольшой столик возле окна и открыл папку. Доктор Картер вёл записи, которые касались лечения Мэри. Оливер позаботился о том, что бы его жена практически сразу получила квалифицированную помощь. Доктор вел наблюдение за состоянием Мэри ровно до того момента, как с ним случилось это несчастье. По сравнению с письмом из клиники, эти записи были совершенно другого характера. Как пациентка, Мэри отличалась покладистым характером, но ровно до того момента, как ею овладевало состояние, которое Джон уже наблюдал ранее. И, гипноз?

– Вы использовали гипноз?

– Доктор Картер считает, что гипноз, порой просто необходим в таких случаях как потеря памяти. – Ответила его супруга. Это, поможет памяти быстрее восстановиться.

– Но, это может спровоцировать новый приступ, – возразил Джон. – Это же своего рода насилие над ней.

– Глупости, – миссис Картер махнула рукой. – К тому же, Мэри Грант отлично поддавалась гипнозу, в отличии от Эммы.

– Эммы?

– Да, доктор Вудс, – кивнула миссис Картер. – Оливер Грант не хотел, что бы кому-либо стало известно, о том, что его дочь так же нуждалась в лечении. Но, я бы сказала, что она нуждалась в лечении больше своей мачехи.

Джон совершенно ничего не мог понять. Эмма нуждалась в лечении? Он не заметил ничего в её поведении, что могло бы натолкнуть на эту мысль. Разве, что она очень любила свою мачеху. В этом Джон уверился на собственном опыте.

– Мой муж лечил их обеих, – миссис Картер протянула Джону еще одну папку. Только в ней были результаты лечения Эммы. – Эмма нуждалась в госпитализации. Она могла быть опасна.

– Опасна? – Джон поднял голову от бумаг и посмотрел на доктора Картера. Тот мигал ему здоровым глазом.

– Дело в том, после того как доктор Картер вынес свой диагноз и озвучил его мистеру Гранту… После этого с ним и случилось это несчастье. Эмма всё слышала, и не стесняясь в выражениях, пожелала доктору самой жестокой кары. Эмма и правду опасна, и если она стала причиной…

– Вы подозреваете, что Эмма могла быть к этому причастна? Она же совсем ребёнок, и не думаю, что она могла навредить. – Джон отказывался в это верить. Как могла маленькая девочка причинить кому-то вред?

– Я понимаю, что вы не верите мне, – миссис Картер с нежностью посмотрела на своего мужа. – И, у нас нет доказательств её вины. Но, ведь она могла не своими руками это сделать. Эмма больна. Эти её видения… Она описывала их как вполне реальные, и полагаю, что верила в то, что существует в двух мирах.

– В двух мира? Эмма?

– Да, доктор Вудс. Эмму Грант посещают видения, природу которых нам так и не удалось выяснить. У неё не было никаких душевных расстройств, припадков истерии или даже скрытой агрессии, но ровно до того момента, как её отец женился вновь. Мистер Грант заметил странное поведение дочери, и когда спросил об этом малышку, то она сказала, что умеет путешествовать по мирам. В её истории болезни есть подробные описания. Ей казалось, что она существует уж не первую жизнь и периодически, с её слов, уходила далеко в будущее, чтобы помочь людям, в настоящем.

– В её поведении, я не заметил ничего подобного. Это была абсолютно здоровая молодая девушка. Как я мог такое пропустить?

– Возможно, она научилась маскировать себя? Не привлекать внимания. Со временем, её разговоры о летающих машинах и иссушенных океанах стали редки. И, только когда Мэри Грант потеряла память, доктор Картер заметил изменения в её поведении. – Пояснила миссис Картер.

– Какие изменения? – У Джона разболелось сердце. Но ныло и, словно трепетало в его груди.

– Она всячески оберегала мачеху. Проявляла агрессию, если кто-то, по её мнению, мог ей навредить. Говорила, что однажды, Мэри спасёт весь мир. Мой муж настаивал на закрытом лечении для Эммы Грант. И говорил об этом мистеру Гранту неоднократно. Мы полагаем, что если бы не случившееся несчастье, то мистер Грант поступил бы верно.

Джон покинул дом Картеров с тяжёлым сердцем. Он не мог сложить в своей голове эту мозаику. Малышка Эмма ужасный монстр? Она ломает оси у экипажей голыми руками? А Оливер верит в то, что его дочь может быть опасна? И почему он скрыл диагноз, который ей поставил доктор Картер? Джон не мог задать ему этот вопрос. Сейчас не мог, и ответил бы он? Но, он знал, кто мог бы ему помочь в этом. Мэри. Мэри, которая сама была далеко. Она должна была знать об этом. Не могла не знать.

Джон подумал, что её побег мог быть спровоцирован давлением на неё. Слишком многое она перенесла. Слишком часто, она становилась заложницей ситуаций, из которых не всегда был выход. В этот момент, Джон решил, что всё– таки поедет в ту клинику, где лечилась Мэри. Он должен довести это дело до конца. И лишь тогда, когда он сможет с этим разобраться, он, наконец-то подумает о себе. И о Кэролайн. Он должен увидеть Кэролайн.

Кэролайн он так и не увидел. Когда Джон приехал в Швейцарию, она уже ушла из клиники и больше никто ничего о ней не слышал. Намного позже, Джону удалось узнать через миссис Паркер, что она уехала в Америку. Но точного её адреса ни у кого не было. Она иногда присылала вести о себе мистеру Уизли, но обратного адреса никто не знал. И только однажды, спустя почти год, она написала письмо Джону. В нем не было ни каких-либо пояснений, ни извинений о своём таком скором и тайном отъезде. Она писала, что решила круто изменить свою жизнь и стать той, кем является на самом деле. И ещё, она благодарила Джона за дружбу и выражала надежду, что они обязательно встретятся:

«Ведь всё так закономерно, друг мой. Всё так зыбко и неточно в этом мире. Что приходится создавать свою реальность. Выдумывать свои миры, в которых ты, мог бы быть по-настоящему счастлив.

И если нам больше не суждено