Властелин колец - Джон Толкин

Люди и Гномы рассуждали о событиях и новостях, которые давно уже новостями не были. О том, что на Юге неспокойно, знали и так. Люди, пришедшие Зеленопутьем, как раз и ушли оттуда поискать местечка потише. В Брыле сочувствовали, но приютить не рвались. Один из пришедших, противный косоглазый тип, пророчил в скором времени чуть ли не переселение на север. «Ежели им места не найдется, — горлопанил он, — так они его сами отыщут. Почемуй–то они должны жить хуже других–прочих!» Местные слушали и значительно переглядывались.

Хоббитов это не касалось. Вряд ли Верзилы польстятся на хоббичьи норы. Они развесив уши слушали разошедшегося Пиппина, веселившего компанию за большим столом рассказом о рухнувшей крыше в Микорытах. Фродо, знавший историю наизусть, улыбался, но скоро ему пришлось жарко. Один из местных хоббитов, не раз бывавший в Шире, вцепился в него как клещ, выпытывая, где же это живут Норохолмы и с кем они пребывают в родстве. Кое–как удалось от него отбиться.

Фродо заинтересовал высокий человек, не то вольный бродяга, не то опытный путешественник. Он сидел в темном углу перед большой пивной кружкой, курил длинную, покрытую затейливой резьбой трубку и внимательно прислушивался к хоббичьей болтовне. Ноги он вытянул, как сделал бы любой усталый человек, и Фродо бросились в глаза высокие сапоги хорошей выделки, изрядно поношенные и заляпанные свежей грязью. В зале было тепло, но незнакомец не снял дорожного темно–зеленого плаща, больше того, даже капюшон надвинул — только глаза поблескивали, и все в сторону хоббитов.

– Кто таков? — улучив момент, шепнул Фродо Маслютику. — Не помню, чтобы его представляли.

– Этого? — шепнул в ответ хозяин, не поворачивая головы, только глаза скосил. Я и сам толком не знаю. Один из этих… мы их Скитальцами зовем. Бывает здесь. Молчун. Слова из него не вытянешь. Иногда исчезнет на месяц, иногда — на год. Прошлой весной частенько захаживал, а с тех пор, почитай, и не видал я его. Имени настоящего никогда не слыхал. Колобродом кличут. Шастает на своих ходулях, а по каким делам — неведомо. Да ведь у нас как говорят: «Что Запад, что Восток — какой с них прок». Это, значит, про Скитальцев и про Шир тоже, прощения прошу. Забавно, что вы про него спросили…

Тут хозяина позвали, требуя еще пива, и он умчался, так и не сказав, что же забавного он нашел в вопросе Фродо.

Фродо встретился взглядом с Колобродом. Тот, видно, догадался, что речь идет о нем, а может, так просто так на хоббита глядел. Он приветливо кивнул Фродо и жестом пригласил подсесть к нему. Фродо нехотя подошел. Бродяга откинул капюшон, обнажив давно не стриженную шевелюру, обилию тронутую сединой. Внимательные серые глаза в упор взглянули на хоббита.

– Здесь меня называют Колобродом, — тихо произнес он. — Рад познакомиться с вами, господин Норохолм. Я правильно расслышал, как вас Маслютик назвал?

– Правильно, — сдержанно кивнул Фродо. Под пристальным взглядом твердых серых глаз он чувствовал себя неуютно.

– Господин Норохолм, — веско произнес Колоброд, — я бы на вашем месте попридержал ваших друзей. Они много говорят. Пиво, камелек, вопросы — это все понятно. Но здесь не Шир. Совсем не Шир. И народ здесь разный. Не мне бы говорить, понимаю, — остановил он возражение Фродо, — но сегодня вслед за вами через Брыль прошли еще более странные прохожие. — Говоря это, бродяга ни на миг не отводил взгляда от лица хоббита.

Фродо смешался, но промолчал. Молчал и Колоброд; подавшись вперед, он внимательно слушал Пиппина. Фродо тоже прислушался и чуть не вскочил. Окрыленный успехом истории про крышу, бравый Тук взахлеб рассказывал о знаменитом дне рождения и дошел уже до Прощальной Речи. Вот–вот должен был прозвучать рассказ об исчезновении.

Фродо топнул ногой с досады. Конечно, для большинства здешних хоббитов история была как история, мало ли баек ходит про чудаков из–за реки. Но тот же Маслютик, впитывающий всякие слухи как губка, кое–что наверняка слыхал. Всплыла бы фамилия Сумниксов, а этого никак не хотелось. Фродо заерзал, не зная, как быть. А Пиппин, возбужденный всеобщим вниманием, вошел в раж и совершенно забыл об опасности. Фродо в ужасе понял, что Пиппина понесло, в таком состоянии он и про Кольцо ляпнуть может! Тогда все погибло!

– Лучше бы вам вмешаться, — быстро шепнул ему Колоброд.

Фродо вскочил на стол и заговорил. Слушатели Пиппина тут же отвлеклись и переключились на Фродо. Кое–кто захлопал, решив, что господин Норохолм уже заложил за воротник и стал поразговорчивее.

Фродо нес околесицу, сгорая от стыда, и машинально нашаривал в кармане Кольцо, как часто делал в затруднительных ситуациях. Вдруг он подумал, что самым простым выходом было бы надеть Кольцо и исчезнуть. Тут же его охватило сильнейшее желание так и поступить. Оно словно накатило откуда–то со стороны. Он отчаянно сопротивлялся искушению, сжав Кольцо в кулаке, чтобы не дать ему выкинуть какой–нибудь фортель. Рассчитывать на порыв вдохновения больше не приходилось. Сначала Фродо произнес несколько «приличествующих слов», как это водится в Шире. Что–то вроде «все мы очень благодарны хозяевам за оказанный прием, и, смею надеяться, мои короткий визит послужит возобновлению утраченных уз древней дружбы, связывающей Брыль с Широм…». Он запутался и не нашел ничего лучшего, как закашляться. Множество глаз были устремлено на него.

– Песню! — потребовал кто–то из хоббитов.

– Песню, песню! — поддержали остальные. — Что–нибудь новенькое, чего раньше не слышали!

Фродо так растерялся, что затянул песенку, которую любил и которой весьма гордился Бильбо (слова были его собственные). Там речь как раз шла о трактире, может, поэтому Фродо ее и вспомнил.

Стоит под горкою трактир,   И как–то вечеркомТуда один Мужик–с–Луны,Надев парадные штаны,   Спустился за пивком.

Там жил весьма пушистый кот,   Заядлый музыкант.Он арфу брал (с одной струной)И пел (особенно весной),   Светясь, как бриллиант.

Там жил весьма облезлый пес,   Забавник и шутник.Он проползал и гостиный залИ ножки стульев отгрызал   В один прекрасный миг.

Еще корова там жила —   Надменная весьма.Но если только где–то вдругЗаслышит музыкальный звук —   То пляшет без ума.

И ложка с вилкой били там —   Весьма из серебра!А это вовсе не пустяк —Полировать их так и сяк,   С утра и до утра.

Мужик–с–Луны глотнул чуток,   А кот пошел орать,И вилка с ложкой — за столом,И та, с рогами, — за окном,   И пес — пошли плясать.

Как вдруг корова в небо — прыг!   Не и склад и невпопад.Прошла вприсядку по Луне,Собой довольная вполне,   И прямиком назад.

Мужик–с–Луны еще хлебнул   И бухнулся под стулИ захрапел среди котлет.Тем временем пришел рассвет,   А парень–то уснул!

Коту трактирщик говорит: –   Такие, брат, дела!Мужик–с–Луны изрядно спит,А белый лунный конь стоит,   Кусая удила!

И псу хозяин говорит: –   Послушай, дорогой!Так Солнце слопает Луну,А мы имеем лишь одну,   И не бывать другой!

И он корове говорит: —   Любезная мадам!Беднягу нужно разбудить,А то неловко может быть   Всем нам, а также вам!

И вилке с ложкой говорит: —   Послушайте, прибор!Когда мы все раскроем рты(разнообразной чистоты),   То выйдет славный хор!

И сам себе он говорит: —   Мы все утомлены.Но спать геройски не пойдем,Пока на место не вернем   Вот этого с Луны!

И все они раскрыли рты,   И вышел мык и мяв,И тявк, и звяк из серебра.Мужик–с–Луны пришел в себя   И понял, что не прав.

Он быстро закатил Луну   (Что было очень мило),И спать пошел весь коллектив,Немало этим возмутив   Взошедшее светило.

Ему долго и громко хлопали. Голос у Фродо был неплохой, и песенка пришлась по вкусу.