Алексий II - Александр Юрьевич Сегень

В глазах ленинградских чиновников такое избрание, конечно же, значительно увеличивало авторитет владыки. А после приезда Константинопольского Патриарха власти наконец осознали значимость Ленинградского митрополита. Вот почему из уст Ходырева прозвучало:

— Двери Ленинградского совета открыты для вас днём и ночью!

Отношение к владыке Алексию как к опальному, сосланному, уволенному с должностей изменилось. Теперь он стал в глазах советских чиновников одним из почётнейших граждан города, всё ещё носящего имя Ленина.

30 ноября 1987 года Церкви была возвращена Оптина пустынь, одна из главных твердынь Православия. Большевики закрыли её в 1938 году, а её последнего настоятеля архимандрита Исаакия (Бобрикова) расстреляли. Теперь разорённая, находящаяся в ужасающем состоянии обитель ждала своего возрождения. Её возвращение стало козырем в руках митрополита Алексия, и, говоря с властями, он мог предложить:

— Вернули Оптину пустынь, надо бы и нам в Ленинграде вернуть Иоаннов монастырь.

Волокита продолжалась, но ему уже обещали в ближайшее время решить вопрос положительно.-

Осенью 1987-го и в марте 1988 года митрополит Алексий ездил в Финляндию, посещал Ново-Валаамский монастырь, служил там, совершал литургию вместе с архимандритом Пантелеймоном (Сархо). Финн по национальности, лютеранин по вероисповеданию, он перешёл затем в Православие, в 1977 году окончил Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия и в том же году был пострижен в монашество митрополитом Никодимом (Ротовым). Он с удивлением выслушивал рассказы о передаче Церкви Оптиной пустыни, но отказывался верить в то, что, быть может, когда-нибудь вернут и Валаам. А ведь это произойдёт, и очень скоро!

Тем временем в СССР верующие жили предвкушением празднования 1000-летия Крещения Руси, волновались, как всё обернётся, действительно ли безбожная власть выпускает Церковь из своих цепких рук или это какая-то провокация, которая обернётся новыми гонениями.

Епископат Русской Церкви внимательно изучал текст устава, призванного заменить собой действовавшее с 1945 года Положение об управлении Русской Православной Церковью. Новый проект был разработан архиепископом Смоленским и Вяземским Кириллом (Гундяевым), который отныне становился всё более и более заметной фигурой в высшей церковной среде. Стремительно развивавшаяся карьера этого человека дала сбой, когда в 1980 году владыка Кирилл поставил подпись под решением Всемирного Совета Церквей об осуждении советского правительства за вторжение в Афганистан. Из Ленинграда его перевели в Смоленск. А в 1984 году освободили от должности ректора ленинградских духовных академии и семинарии. И вот в 1988 году он, можно сказать, снова «вышел из небытия». Разработанный им устав был принят президиумом юбилейной комиссии с некоторыми поправками. К тому времени в обществе уже утвердилась отрицательная оценка решения о вводе войск в Афганистан. Горбачёв, поначалу мечтавший форсированно и успешно закончить затянувшуюся войну, теперь заявил о грядущем выводе войск, независимо от итогов боевых действий.

С 28 по 31 марта в московском Новодевичьем монастыре заседало предсоборное архиерейское совещание. На нём был утверждён список подвижников благочестия, коих предлагалось канонизировать на Поместном Соборе, всего девять имён. В мае исполнялось 600 лет со дня кончины главного героя Куликовской битвы, и удивительно, что за истекшие шесть столетий только теперь пришло время причислить к лику святых этого великого подвижника государства и Церкви, побеждавшего врагов, строившего монастыри и храмы, окормлявшего бедных. Творчество Андрея Рублёва — само по себе великое служение Господу, вознёсшее искусство иконописи на недосягаемую высоту. Переводы Максима Грека дали нам русскую Псалтырь. Митрополит Московский и всея Руси Макарий воспитал и венчал на царство первого русского царя Иоанна Васильевича Грозного, вдохновил его на покорение Казанского ханства, канонизировал Александра Невского, завёл на Москве книгопечатание, снабдив всем необходимым первопечатника Ивана Фёдорова, составил жития святых, известные как великие Макарьевские Четьи минеи, не допустил секуляризации монастырских земель. Архимандрит Паисий Величковский восстановил на Руси традицию старчества, составил книгу «Добротолюбие», перевёл на русский язык сочинения Исаака Сирина, Феодора Студита, преподобного Варсонофия, святителей Григория Паламы, Максима Исповедника, Иоанна Златоуста. Блаженная Ксения Петербургская дала людям беспримерный образец любви и доброты, кротости и прозорливости. Епископ Игнатий (Брянчанинов) и епископ Феофан, ушедший от епископства в затвор и прозванный Затворником, оставили после себя богословские труды, удивительные по своей глубине и духовному содержанию. Старец Амвросий Оптинский в эпоху стремительного падения веры, нравственного и духовного помрачения, своими беседами возвращал к Богу сотни людей. Даже Лев Толстой видел в нём святость: «Этот отец Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога».

Митрополит Алексий ставил вопрос и о канонизации святителя Филарета (Дроздова), но не встретил единодушного согласия. Что ж, ему суждено будет прославить его, уже будучи Патриархом.

29 апреля Горбачёв принял в Кремле Патриарха Пимена и постоянных членов Священного Синода: митрополитов Ленинградского Алексия, Киевского Филарета, Крутицкого Ювеналия, Минского Филарета и Ростовского Владимира, совсем недавно назначенного новым управляющим делами Патриархии. Это была первая с 1943 года официальная встреча главы Советского государства с руководством Церкви. Сорок пять лет прошло с тех пор, как Сталин встречался в Кремле с тремя митрополитами. Тогда их ровно столько и было вообще, не считая митрополита Сергия (Воскресенского), находившегося на оккупированной фашистами территории. Теперь епископат насчитывал уже пятнадцать митрополитов, тридцать архиепископов и столько же епископов.

Тогда Сталин принял решение восстановить Патриаршество, и это означало, что отныне государство не будет проводить политику, направленную на полное уничтожение Христианства. Теперь Горбачёв хотел показать своим противникам в ЦК, в частности тем, кто был недоволен его «либеральным отношением к попам», что он и впредь намерен с уважением относиться к Церкви, хотя сам в Бога не верит.

Руководитель государства со свойственным ему многословием долго разглагольствовал, что 1000-летие Крещения Руси — это веха в истории, и государство «со своей стороны, не побоюсь этого слова, будет оказывать всестороннюю по мере надобности... и не надо там, понимаете ли... У нас много есть умников, которые... Но в целом мы должны признать, что подавляющее большинство верующих, как полагается, правильно оценили наши действия и одобрили перестройку, вносят немалый вклад...». И так далее. По существу же он объявил о разработке новой редакции закона «О свободе совести», который будет обеспечивать нормальную деятельность Церкви, дал обещание вернуть Церкви ряд храмов и монастырей, а также святынь, хранящихся в различны^ музеях.

Сам Святейший впоследствии так вспоминал ту встречу с Горбачёвым: «Мы поставили