Звёзды с корицей и перцем - Кира Владимировна Калинина

Молодчик небрежно обернулся. И напоролся взглядом на Рикарда, как на острый кол. По худому неправильному лицу прошла судорога, вмиг оформившись в нагловатую мину. Он кивнул музыканту, вскинул два пальца к кепке в издевательском салюте и с кошачьей ловкостью не шагнул даже, а словно бы оттёк в сторону.

— Нильс Карпет! — звонко окликнула Эльга. Молодчик ухмыльнулся, нехорошо бегая глазами, и она добавила на тон тише: — Рыбачок.

Он кинулся бежать — сразу, без заминки, и Рикард, промешкав всего мгновение, сорвался следом. Уже несясь во всю мочь, он узнал беглеца, вернее угадал нутром, сложив в голове имя, место — Биен, прозвище, тот факт, что Эльге он знаком, и какие-то смутные образы из глубины прошлого. Это же сопляк, с которым они соревновались! Тут, на Гульбище, десять лет назад, добывая рыбку для «прекрасной дамы» Лели. И он знал Рикарда — не просто своего давнего соперника, сторрианского студента, но и главного конструктора Врат, которого во имя дела отказчиков следовало устранить...

Парень припустил вскачь, как заяц, прытко лавируя между гуляющими. В спину летела трель полицейского свистка, люди шарахались в стороны, создавая толкотню, и Рикард пожалел о мелоранском парализаторе, который оставил дома, идя в Гристад.

Сейчас Рыбачок добежит до пологого склона, скатится вниз, и его будет уже не взять...

Прикинув траекторию, Рикард резко принял вправо, бегом взвился на бочку с сидром и с неё длинным прыжком бросился на Карпета, как раз свернувшего к обрыву. Расстояние было изрядным и в последний момент беглец отклонился в сторону, но Рикард всё равно его достал. Сбил с ног, сам оглох от падения, но хватки не ослабил, и оба покатились по гравию. Рикард легко прижал парня весом, а почуяв змеиное движение руки, до хруста сдавил ему запястье. Карпет бранно вскрикнул и выпустил из пальцев нож.

Подбежал красный от натуги полицейский и, пока Рикард держал пойманного, извлёк из его карманов свинчатку и маленький инопланетный пистолет.

Повезло, что гадёныш дотянулся только до ножа, подумал Рикард, отряхивая брюки. Рубашка на плече оказалась надорвана, на локте ещё и окровавлена — видно, ободрался о камни. Не хватало пары пуговиц.

Вместе с полицейским прибежала Эльга с курткой и пиджаком Рикарда в руках и тёмной паникой в глазах, от которой у него согрелось сердце.

Эльга, видимо, успела объяснить, кто такой Карпет, и кто — Рикард. Полицейский, уважительно посмотрев его документы, взял под козырёк. Потом кликнул нескольких мужчин из местных, чтобы помогли с арестованным.

Карпет ругался, обзывал земляков сторрианскими холуями, грозил утопить Смайю в очистительной крови. Дурак. Не всем понравилось, что заезжий стор не пойми за что скрутил местного парня, но после этих криков симпатию толпы Рыбачок потерял.

Рикард продиктовал полицейскому номер сётстадского следователя, который занимался делом о диверсии на Объекте. Эльга стояла перед ним, мягко касаясь пальцами его плеч и груди, и с затаённым нервом в голосе спрашивая, где больно, а Рикард наслаждался теплом её рук.

— Тебе надо к врачу, убедиться, что нет серьёзных повреждений. Сгоряча ты можешь не чувствовать…

Рикард покачал головой. Кажется, прыгая, он немного потянул мышцы и заработал с полдюжины ушибов. Но это ерунда. Во время испытаний ему досталось крепче.

Оправив рубашку, он осмотрел себя, поморщился и надел пиджак. Махнул пятернёй по волосам.

— Думаю, так я похож на приличного человека. По крайней мере, в это время суток. Идём.

Он взял Эльгу под руку, потом обнял, укрыв курткой, и она прильнула к его плечу. Так естественно, будто никуда и не пропадала, будто эти десять дней иссушающей пустоты ему приснились. Рикард ощущал рёбрами упруго-мягкое давление её груди, чуял пьянящий женский запах, слышал стук сердца, всё ещё недостаточно ровный после пережитого волнения.

Отпустить? Да чёрта-с-два!

Небо быстро темнело, и нырнув под полог деревьев, они очутились в глубоком мраке. Сад смыкался вокруг, как сказочный дремучий лес. Проснулись сверчки. Эльга рассказала, как встретила Карпета в деревушке по имени Сьюз, но решила, что обозналась. Можно ли было предположить, что нелепый драчун из её юности окажется отказчиком-террористом по прозвищу Рыбачок? Очевидно, он прослышал об аресте Хоппера и сбежал в родные края пересидеть бурю. Или получил задание устроить диверсию на Вратах...

Фонарей в саду не было, однако местным жителям это не мешало, скорее напротив. Навстречу попалась парочка — два тёмных силуэта, идущих вплотную друг к другу. При виде Рикарда и Эльги, женский силуэт стыдливо подался в сторону, и Рикард понял, что эти двое совсем молоды, едва ли старше, чем они с Лелей десять лет назад.

Десять лет. Проклятье!

Биенцы прошли мимо. Шаги за спиной звучали всё глуше, но Рикард не стал ждать, когда они стихнут совсем. Потянул Эльгу за кусты и, развернув к себе, поцеловал — пока она не пришла в себя окончательно, пока не стала опять чужой. Он пил мёд её губ с клубничным привкусом новой помады, чувствуя с жадным ликованием, как льнёт к нему тёплое упругое тело. Их дыхание смешалось, языки танцевали и сталкивались в ласке-борьбе, но когда Рикард попытался уложить Эльгу на траву, она вырвалась из его рук:

— С ума сошёл! На кого я завтра буду похожа?

Она всё ещё собиралась на Мелор.

Мелькнула мысль о номерах с ванной и свежими простынями, но он подхватил с травы упавшую куртку и повлёк Эльгу вглубь зарослей.

Хорошо бы найти ту заброшенную беседку. Впрочем, и эта полянка подойдёт.

— Что ты делаешь? — изумилась она, когда Рикард расстелил на земле куртку, пиджак и начал расстёгивать рубашку, а затем раскинул её чуть в стороне.

— Это для твоих юбки и жакета, чтобы не испачкались о траву, а это, — он кивнул на куртку, — для нас с тобой.

— Ты серьёзно? — в её голосе звучал смех. — Как школьники, в парке, на траве?

Она не послала его к чёрту… И Рикард не стал больше ждать. Её губы налились соком и сделались ещё слаще, пуговки и крючки как будто сами выскакивали из петель, тёмный шёлк стекал с белой, точно светящейся во тьме кожи, и Эльга запрокидывала голову, подставляя шею и грудь под его поцелуи.

В прошлый раз он держал себя в узде, боялся поспешить, а сейчас… Сейчас просто делал всё возможное, чтобы его беглянка почувствовала: их первая и единственная ночь, воспоминание о которой она хотела увезти с собой, — лишь пролог к тому, как всё может