Однажды в Москве. Часть II - Ильгар Ахадов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, все то, с чем можно было комфортно воевать в локальных конфликтах 90-х…
Читая, я слышал комментарии Петра Владимировича:
– …Проясняю: вся эта техника продается в частном порядке, минуя официальные инстанции и поэтому по невероятно низким ценам. Оплата будет произведена или налом, или через офшоры в условиях строгой секретности. Азербайджан – воюющая сторона, соответственно, заинтересованная в приобретении военной техники, хоть и немного устаревшей. Я уверен, что военное руководство у вас заинтересуется такой возможностью. Конечно, нам удобно все это предложить армянам, у нас хорошие рабочие контакты. Но армяне – не покупатели, вечно плачут, все берут задарма, в кредит, и хрен мы от них, когда что получим. Кроме того, в этом случае будет огласка – армия Армении фактически интегрирована в российскую…
–Дорогой друг, в сделках такого рода и уровня огласки все равно не избежать, – перебил Казанцев. Я чувствовал, что он какой-то нервозный. Словно этот сюжет переносит через силу.
– Да, но есть степень, Сава. Я же объяснил, есть несколько генералов, которые могут провернуть это дело. Они не хотят выйти в отставку с одними боевыми наградами и нищенской пенсией. Естественно, о них спохватятся и пустят за ними всю нашу суровую карательную машину. Но перед этим дадут возможность исчезнуть, раствориться. Ну, может, для галочки посадят парочку-другую козлов отпущения на несколько лет… И провернут все это те, которые по долгу службы обязаны пресекать такого рода деятельность. Разве мало дел проворачивают в СКВО41? Сам знаешь…
Когда Петр Владимирович выходил в сопровождении Казанцева, который все же встал, чтобы проводить гостя, на пороге обернулся:
– Да, чуть было не забыл, Рома. Проект строительства оценивается в 3 миллиарда долларов. Кроме прочего, если найдешь инвестора, 0,1 процент от этой суммы твой. Слово генерала! Это нормальные деньги для тебя, сынок. В твоем возрасте я сосиски ел с кефиром в столовой. Можешь и далее участвовать в процессе. Мне нужны такие плохие парни. Ну, конечно, если Сава не против.
– Ты уже нашел инвестора, построил свой городок, продал оружие, теперь только осталось моих людей уводить… – отшутился тот и, дежурно улыбнувшись, закрыл за генералом дверь.
Вернулся он на свой диван совсем не с улыбкой. Я бы сказал, даже со злобой. На ходу кивнул, указывая, что и я могу сесть.
– Петр, конечно, любитель сочинять сказки, но на этот раз все серьезно. Перспективный проект, и в теперешнем нашем положении вовсе не лишний…
Он вновь встал и жестом предостерег, чтобы я не повторил его движение.
– …Не обращай внимания, мне необходимо ходить хотя бы в комнате. Вот… – указал он на велотренажер, поставленный в угол, – Трофим притащил. А то этот сидячий режим меня до могилы доведет. А ведь я бывший борец…
Он немного походил за моей спиной. Чувствовалось, о чем-то думает. После уселся уже за свой рабочий стол, кивнул, приглашая и меня пересесть.
– …Мы в курсе о твоем горе. Крепись, сынок, это жизнь. Я вот до сих пор не могу прийти в себя от известия о смерти Мансура. Хороший был малый. Я хотел бы иметь такого сына… – он налил воду из графина в стакан и выпил. – Ким замкнулся в себе, даже со мной не хочет говорить… – он исподтишка глянул. – Я представляю, как тебе тяжело – потерял и жену, и друга…
” …и друга…” – эхом отозвалось в моем сознании.
– …Я благодарен вашей команде, Рома. Тебя наградили по моему указанию. Учти, эта большая честь. И ребят твоих, этих братьев-славян не забыли, они в списке особо отличившихся, ты понимаешь, что это такое. И семью вашего погибшего товарища обеспечим всем необходимым. Я уже распорядился передать его вдове определенную сумму. Ежемесячное поступление для нее обсуди с Трофимом.
– Благодарю…
Он жестом перебил:
– Ты тут ни при чем. Семьи и других погибших получат компенсацию. Их дети будут под нашей опекой и со временем заменят отцов. Тебе же мы намерены передать Южное направление – это все, что связано с Кавказом. Я в курсе, что на цыган и на этих бородатых басурман у тебя есть некоторое влияние. Кажется, они воспринимают тебя, как естественного преемника Мансура… Что ж, нас это устраивает. Но тебя придется начать все сначала, там все развалено…
Я кивнул.
– …Темное это дело… – я заметил, что, обсуждая, он не смотрит мне в глаза. – Ты в курсе, нас смущает одно обстоятельство. Информацией о наших людях, занимавших определенные посты в ваших госструктурах, в том числе и в оборонном ведомстве, адреса конспиративных квартир в Баку, о нашей действующей агентуре на приграничных территориях, о прочем, касающемся Южного направления владел лишь ограниченный круг людей. Сегодня меня уведомили, что в бакинском аэропорту был задержан наш… считай, резидент – влиятельное лицо в тамошнем истеблишменте. И такое ощущение, что его долго пасли, выискивая окружение.
Мансур знал о нем, они встречались. Понимаешь, людей в Баку взяли чуть ли не по списку…
К сожалению, ребята поторопились с расправой с этой секретчицей – женщиной Кима. Мы многие нити и здесь упустили. Я их тоже понимаю, шок был таким, что не справились с эмоциями. Хотя эмоции – это очень глупо. Ким бы этого не допустил…
Короче, разоблачили нашу агентуру азербайджанские спецслужбы – наши вчерашние протеже. Научили на свою голову… – он зло процедил. – Но без слива информации они не смогли бы этого достичь. В нашей организации трое азербайджанцев: Мансур покойный, ты и эта девица – Саламова. Рабочая версия такова, что она подобралась к Мансуру и, используя его чувства к ней, выманила информацию…
Он вновь остановил меня жестом:
– Не надо никого защищать. Никому нельзя доверять. Они могли встречаться тайно, ты мог не знать. Надо же, человек на смертельном одре требует к себе женщину, она к нему приходит, он целует ее ручку… И никто не сможет убедить меня, что эта лишь проявление платонических чувств!
Конечно, это рабочая версия. Но ясно одно – кто-то из вас троих в этом замешан. Меня радует лишь одно – ты в наименьшем подозрении…
“Но оно есть!”
– …У тебя нет мотива. У тебя жена армянка, соответственно, ты для своих потенциальный предатель. Ты осужден по мокрой статье – мы это тоже пробили. Ты и здесь натворил немало дел… Да, конечно,
