Занимательное облаковедение. Учебник любителя облаков - Гэвин Претор-Пинней

Сверкающие секреты ледяной облачной моды: от тончайших «ледяных игл» до похожих на катушки «столбиков с наконечниками», от классических «звездчатых дендритов» от кутюр до более простонародных с виду «обындевевших» отложений.

Особенно длинные и тонкие колонны называют «ледяными иглами». Когда они кружатся в верхних слоях атмосферы, кажется, будто они упали с колен небесной белошвейки. Иногда они растут сперва в одном направлении, а потом, попадая в область, отличающуюся по влажности и температуре, в другом. В этом случае у них узкий центральный стержень с широкой шестиугольной пластинкой на конце, а называют их «столбиками с наконечниками». Время от времени пластинки образуются на обоих концах центрального стержня, как если бы неловкая белошвейка рассыпала не только иголки, но и катушки.

Скорость роста кристаллов в облаке зависит от температуры и влажности окружающего воздуха — и, судя по всему, играет решающую роль в установлении их формы. Чем быстрее растет кристалл, тем более сложную и замысловатую форму он обретет.

Как знает всякий деятель моды, секрет стиля — в сочетаниях. По мере того как кристаллы падают вниз и проходят через разные слои воздуха, в их форме могут возникать разные элементы, в результате чего получаются пластинки, столбики или звездчатые дендриты с дополнительными ветвями, растущими под непонятными углами.

Устремляясь к земле и выпадая в виде снега, ледяные кристаллы встречаются по пути с великим разнообразием влажностей и температур и нередко играют свою особую роль в образовании различных облаков. Поэтому неудивительно, что снег часто принимает форму спутанных клубков отдельных кристаллов — именно их обычно называют «снежинками».

Когда кристаллы проходят через облака, состоящие из капель, их форма становится менее правильной: жидкость намерзает на них в виде «инея», огрубляя их лучи или покрывая их накипью, словно дно чайника. Конечно, они начинают выглядеть более простонародно по сравнению с не подвластной времени от кутюр возвышенных чистых кристаллов.

Несмотря на ошеломляющее разнообразие форм кристаллов, каждый сезон в них повторяется одна и та же тема — а именно число шесть. Количество лучей у звездчатых дендритов и секторных пластинок, количество граней у шестиугольных пластинок и колонн… когда речь заходит о кристаллах, именно шесть становится магическим числом. Это связано со строением молекул воды, в соответствии с которым при образовании кристаллов молекулы соединяются в шестиугольные решетчатые структуры — молекулярные соты.

***

Гало-феномены, производимые облаками, которые состоят из кристаллов льда, — не единственный вид оптических эффектов, возникающих при взаимодействии солнечного света и частиц воды, рассеянных в воздухе. Целый ряд оптических эффектов связан не с перисто-слоистыми облаками, а с другими видами облаков. Эти эффекты можно разделить на три группы:

1) Полосы освещенного солнцем воздуха, разделенные тенями от облаков — например, сумеречные лучи; они воспринимаются благодаря рассеиванию света частицами, взвешенными в воздухе.

2) Явления, наподобие известной всем радуги и менее известных «облачной радуги», «белой радуги» и «глорий», которые наблюдаются, когда солнечный свет отражается от капель воды — либо дождевых, либо тех, из которых состоит туман или облако, — и рассеивается ими.

3) Явления вроде «венцов» и «иризации», возникающие в результате того, что солнечный свет проходит через очень мелкие капли или частицы льда, находящиеся между наблюдателем и Солнцем либо Луной.

Сумеречные лучи, относящиеся к первой группе оптических эффектов, — впечатляющие полосы солнечного света, как будто бы исходящие из густого и пышного кучевого облака, заслоняющего солнце.

Однако это не более чем световые лучи, видимые благодаря рассеивающим эффектам взвешенных в воздухе мельчайших водяных капель (и других частиц). Этих капель недостаточно для того, чтобы получилось облако, однако вполне хватает для рассеивания света, в результате которого на фоне затененного неба выступают освещенные солнцем полосы. Сходным образом становятся доступны нашему зрению лучи солнечного света в католическом костеле, где курится ладан, и в дымной атмосфере еще одного места вечернего паломничества — местного бара. Хотя прямые лучи солнца, проходящие через атмосферу, практически параллельны друг другу, по законам линейной перспективы мы воспринимаем их расходящимися.

Сумеречные лучи на барочной фреске в базилике Святого Креста в итальянском городе Амальфи дают понять, что изображенный на фреске голубь — это Святой Дух.

Сумеречные лучи появляются между тенями облаков, когда солнечный свет рассеивается твердыми частицами и каплями воды в атмосфере.

Даже зная, откуда берутся сумеречные лучи, трудно не приписать им божественное происхождение. В эллинистическом и романском искусстве императоры часто изображались в короне из лучей, именуемой «лучистым венцом». Эти лучи символизировали связь императора с богами Солнца — Гелиосом и Солем, а также считались знаком посмертного обретения божественности. В ходе становления христианства этому символу пришло на смену дисковое гало, названное «нимбом»: считалось, что лучи венца слишком уж ассоциируются с язычеством.

Дисковый нимб в христианском искусстве символизировал духовную природу его обладателя вплоть до раннего Возрождения, когда, на фоне общего стремления к натурализму художники стали отказываться от изображения нимба над головой человека.

В итальянском искусстве конца XVI века, что особенно заметно в произведениях Тинторетто, вновь начали появляться вспышки солнечных лучей. Поскольку лучистый венец часто встречается в природе в виде сумеречных лучей, художники сочли его более натуралистичным способом ознаменования божественности персонажа. В эпоху барокко этот символ стал общепринятым и продолжал оставаться таковым впоследствии. И действительно, разве можно не поддаться искушению признать сумеречные лучи божественными? Они исходят из-за облака, как если бы их испускала какая-то недоступная глазу точка в небе — не иначе как место, где обитают боги.

Впервые я увидел сумеречные лучи четырехлетним мальчиком. Мама везла меня в детский сад на заднем сиденье своей легковушки. Я не мог отвести взора от золотых лучей, вырывающихся из-за пышного кучевого облака. Вот тогда-то я впервые в жизни посмотрел прямо на облако — и задался вопросом, что это такое. Именно сумеречные лучи заставили меня задуматься. (Недавно мама рассказала мне, что, глядя вверх на открывшуюся мне картину, я сообщил, что вижу «бесшумные молнии».)