Император-гоблин - Кэтрин Эддисон

лица самых различных оттенков, от абсолютно черных до светло-серых; у некоторых гоблинов были красные, оранжевые, золотые глаза, у других – синие или зеленые. Форма черепов тоже сильно различалась; у одних были выступающие нижние челюсти и крупные фигуры, характерные для гоблинов, у многих – напротив, тонкие черты и острые подбородки, как у эльфов. Впервые в жизни Майя очутился среди существ, похожих на него самого; до сих пор его окружали лишь эльфы с белоснежными лицами и волосами. На несколько минут он отвлекся и не слышал имен, которые ему называли. Все его силы уходили на то, чтобы сохранять спокойствие, не упасть в обморок, не разрыдаться. Взгляд на мрачное лицо Чавара привел Майю в чувство; было нетрудно представить себе, что где-то рядом находится Сетерис.

Большинство гостей-гоблинов были богатыми купцами, однако Майя заметил существенную разницу между ними. Старшие гоблины в основном вели торговлю шелком, а молодое поколение интересовалось другими вещами: часами, чернильными ручками, фабричными коврами из Чохаро, то есть, товарами, которые предлагала Торговая Ассоциация Западного Этувераза. Майя также отметил, что с торговцами шелком Чавар ведет себя относительно вежливо. Шелк производили в княжестве Ту-Атамар, уже много веков он являлся основой экономического процветания Этувераза, поэтому торговля шелком считалась почти респектабельным занятием.

Внезапно Майя понял, что раздоры вокруг моста через Истанда’арту не имели никакого отношения к техническим вопросам – все дело было в торговле и корыстных интересах отдельных лиц. На протяжении многих столетий после того, как Эдревенивар Завоеватель объединил восток и запад, восточный Этувераз оставался более богатой и развитой частью империи, а землевладельцы с востока обладали бóльшим могуществом, чем западные князья. Основным источником богатства восточной части империи являлась торговля шелком, которую контролировала кучка влиятельных аристократических семей. Ситуация несколько изменилась в годы правления деда Майи, с началом золотой лихорадки и основанием города Эджо. Постепенно развивалось и укреплялось сотрудничество между ремесленниками и торговцами западных городов. Появление дешевого, быстрого и безопасного способа сообщения между двумя частями империи должно было нанести сокрушительный удар шелковой монополии. Все понимали, что постройка моста через Истанда’арту приведет не только к развитию торговли, но и к массовому оттоку бедного населения на запад. А ведь именно бедняки трудились на шелковых мануфактурах. Итак, в эльфийской империи существовали две враждующие стороны – как в прямом, так и в переносном смысле. Одна сторона не могла дождаться постройки моста, а вторая не выносила даже упоминания о нем. Задачей императора было поддерживать мир между ними.

Майе не сразу удалось найти тихий уголок, чтобы без помех поговорить с Горменедом.

– Мы должны поблагодарить вас, – начал он, преодолевая смущение, – поблагодарить за несечо.

– Несечо? – Горменед, казалось, смотрел ему прямо в душу, но взгляд не был ни холодным, ни враждебным. – Эта вещь вам понравилась, ваша светлость?

– Нам пришлось позвать одного из наших садовников, чтобы тот объяснил нам ее значение, – сказал Майя, – и она здесь, со мной.

Он вынул талисман на золотой цепочке из внутреннего кармана.

Лицо Горменеда озарила изумленная улыбка.

– Это большая честь для нас, ваша светлость. Мы польщены.

– Благодарим вас, – ответил Майя, пряча талисман в карман, – однако не могли бы вы объяснить, почему вы прислали ее нам?

Он надеялся, что вопрос не прозвучал как обвинение в желании подольститься к императору, однако боялся, что истинный его смысл был вполне очевиден. «Почему вы так добры ко мне?»

Горменед был озадачен, в то время как вопрос, касавшийся политики, не вызвал бы у него никаких затруднений.

– Почему бы нет? – сказал он вместо ответа, внимательно наблюдая за Майей. – Вы, ваша светлость, тогда столкнулись с трудной задачей – впрочем, отнюдь не в последний раз – и мы желали выразить…

Посол замялся и пожал плечами. Этот жест мог означать что угодно.

– …Продемонстрировать если не нашу преданность в прямом смысле слова, поскольку мы являемся верным слугой Мару’вара… то нашу… симпатию… И наши добрые намерения… Мы хотели, чтобы вы знали: мы не враг вашей светлости. Ни тогда, ни теперь. По нашему мнению, в тот день вы нуждались в поддержке и знаках доброй воли.

Майя невольно взглянул на Чавара, который стоял среди гостей по-прежнему мрачный, как туча.

– Именно так, – твердо сказал Горменед и жестом подозвал очередного гостя, чтобы представить его императору.

К столу Майя сопровождал осмеррем Горменед; он получил столько новых поводов для размышлений, что забыл о прежних тревогах и смущении. Когда они заняли свои места, он засыпал супругу посла вопросами о том, какие товары считаются предметами роскоши в Бариджане, о торговле с другими странами, расположенными за Чадеванским морем. Женщина была озадачена, но старалась подробно отвечать на все вопросы и в конце концов призвала на помощь торговца шелком, сидевшего по другую руку от нее. Этот господин в юности плавал на торговом корабле – точнее, был пиратом, если Майя правильно понял его намеки. Он знал все о специях, драгоценных камнях, девушках-львицах, других странных существах и экзотических товарах, которые редко завозили так далеко на север. Заметив искрений интерес Майи, он увлекся и вскоре перешел от сухих фактов к невероятным подробностям. К тому моменту, когда салат из огурцов сменился карри из свинины с ямсом, все соседи Майи, забыв об этикете, внимали речам мера Джиделки. Еще через четверть часа он принялся при помощи соли и вина набрасывать на скатерти карты, чтобы проиллюстрировать приключения парохода «Благосклонный Лотос» во время Войн Архипелага, и гости, сидевшие в противоположном конце стола, вытягивали шеи, чтобы лучше слышать. Мер Джиделка обладал неистощимым запасом историй; Майя был зачарован его рассказами и бесконечно рад знакомству с таким интересным собеседником.

Карри сменили крошечные вазочки с изысканным лимонным шербетом. Посол Горменед поднялся.

– Мы должны сделать заявление, – заговорил он. Голос посла, привыкшего произносить речи, без труда перекрыл голос мера Джиделки, который как раз описывал варварские обычаи обитателей островов Вершелин. – В скором времени нас ждет удивительное и радостное событие, не имеющее прецедентов. Великий Авар Мару Севрасечед принял решение встретить наступающий Новый год при дворе своего внука.

Чавар, естественно, знал о том, что должно было произойти, но у него был такой вид, будто он нашел у себя в шербете кусок лимонной корки. Гоблины начали шумно переговариваться.

– Мы чрезвычайно рады, – продолжал Горменед, – что император и его двор согласились принять Великого Авара Бариджана, и что нам предстоит тесное сотрудничество с лорд-канцлером… – с этими словами посол поклонился Чавару, – …и Свидетелем по иностранным делам.

Горменед поклонился лорду Бромару.

– Мы уверены, что предстоящий праздник Нового года пройдет в атмосфере взаимного доверия и будет способствовать укреплению связей между нашими странами, а также позволит нам достойно отметить начало царствования Эдрехасивара Седьмого, которому мы желаем долгих лет жизни и процветания!

Раздались аплодисменты. Горменед смотрел на Майю. Гости начали поворачиваться к нему, и он