Дом на берегу океана - Андрей Величко

Местность вокруг просматривалась примерно на километр во все стороны, кроме севера, где до горизонта простиралась лагуна. И ничего интересного мы пока не увидели. Ни деревьев, ни даже кустарника, ни животных, ни птиц, ни людей. Песок, сквозь который очагами пробивается трава, – вот и все. Где же местное население? Ладно, время еще есть, разберемся. К нашему лагерю незаметно не подобраться, так что особо волноваться по поводу возможного внезапного нападения, пожалуй, не стоит.

Через час с небольшим вернулись рыболовы, и почти без улова. Поймано было всего три каких-то небольших рыбки вроде бычков и одна покрупнее, похожая на скумбрию. Да, выходит, люди тут есть, и не в таких уж малых количествах, подумал я. Они успели съесть всю рыбу в лагуне. Но все же отчего аборигены попрятались? К ним что, часто приходят корабли, причем такие, от которых надо бежать со всех ног?

На всякий случай я велел наблюдать не только за сушей, но и за морем. Сам же задумался. Как дать понять – мы не те, кого опасаются островитяне? Задача сильно усложнялась тем, что я понятия не имел, каких таких пришельцев боятся аборигены.

Значит, подумалось мне, надо сделать что-то такое, чего эти самые «те» никак не могли. И вскоре план был готов.

Его исполнение началось с того, что был вскрыт отсек НЗ в левом корпусе. Кроме неприкосновенного запаса тушенки там лежал фейерверк наподобие того, запуском которого было ознаменовано мое появление на Хендерсоне. Он был приобретен перед первой экспедицией на Мангареву, но она прервалась в самом начале, а фейерверк так и остался лежать в отсеке.

Марик получил задание забраться на мачту и привесить туда динамик типа «колокольчик», сам же я полез за усилителем. Музыку можно запускать прямо сейчас, а с фейерверком лучше подождать до темноты, тогда он будет смотреться куда привлекательнее.

До вечера мы успели разобрать обшивку перемычки там, где каркас требовал ремонта, в процессе чего три раза заводили вальс «Амурские волны». Как только начало темнеть, был объявлен шабаш и ужин, а перед ним – салют для поднятия аппетита.

Немедленной реакции на грохот и сверкание в небесах не последовало, но утром к нам явилась делегация. Через гребень песчаного холма с запада от лагеря перебралась троица и двинулась в нашу сторону. Я взял бинокль, а Ханя с Тимом положили пальцы на переводчики огня автоматов.

Гости приближались очень неспешно. В бинокль было видно, что две тетки средних лет ведут под руки старика, про которого у меня сразу возникло подозрение, что это шаман, в силу чего я непроизвольно проверил, нормально ли вытаскивается из кобуры «глок». После опять взял бинокль и повнимательнее присмотрелся к процессии.

Поддержка шамана явно носила скорее ритуальный, чем необходимый в силу его дряхлости характер. Хоть он и был довольно стар, но держался прямо и шел уверенно.

Одет гость был в жилетку из чьей-то лысой шкуры, украшенной небольшими косточками и чем-то совсем мелким, но довольно ярко сверкавшим в лучах восходящего солнца. Ниже жилетки имелась плетенная из тростника или какой-то другой крупной травы юбка.

Одежда теток была примерно такого же фасона, но вся плетеная и без украшений.

Подойдя метров на двадцать, шаман воздел над головой небольшую темную палку и сказал краткую речь, в которой я не понял ни слова. Ханя, кстати, тоже, чем явно была немало удивлена. Ведь девочка по умолчанию считала, что на свете существует всего два языка – человеческий и небесный, то есть мангареванский и русский. А тут к нам вдруг обращаются на каком-то третьем!

Шаман, похоже, догадался, что его ораторское мастерство пропадает зря. Он наморщил лоб, потом сделал торжественное выражение лица и снова заговорил, теперь гораздо медленнее. Что удивительно, я, кажется, понял несколько слов! Во всяком случае, в речи явно прозвучали «небо», «дерево», «племя» и «большая вода».

Ханя же поняла много больше и постаралась ответить. Минут десять они с шаманом обменивались короткими фразами, а потом старик что-то сказал сопровождающим его теткам. Те и раньше выглядели как пыльным мешком стукнутые, а тут и вовсе офигели. Одна даже непроизвольно села на подкосившихся ногах, но, получив от шамана чувствительный пинок, тут же пришла в себя и вскочила.

– Что он тебе рассказал? – поинтересовался я у девушки.

– О, Ник-ау, я не все поняла. Но он сейчас обратился к нам на языке далеких предков своего племени, который помнят только шаманы и передают от отца к сыну. И этот язык похож на наш! Неужели они тоже с Мангаревы?

Вряд ли, подумал я, скорее, у мангареванцев и наших гостей были общие корни. И попросил Ханю пересказать, что она все-таки поняла и что успела сообщить шаману.

В общем, история выглядела так. Когда-то, настолько давно, что даже звезды на небе были другими, предки наших гостей приплыли на землю, состоящую из двух огромных островов – судя по всему, Новую Зеландию. Освоились там и жили мирно и счастливо, охотясь на больших, в два человеческих роста высотой, птиц моа. Они так и называли себя – охотники на моа, то есть моа-риори, или мориори. Это благолепие продолжалось долго, но однажды взяло и закончилось. На острова явились злобные, сильные и хорошо вооруженные пришельцы. Первым делом они выгнали мориори с мест, где обитали птицы моа, а всех несогласных убили. Потом быстро сожрали пернатых и принялись есть уже мориори. Те пытались прятаться, но безуспешно, и вскоре их племя прекратило бы свое существование, не найдись в нем пророк по имени Ару-Ио. Он убедил мориори сделать большие каноэ и отправиться в океан, следуя ветру. Труден был путь, и лишь немногие достигли его конца, то есть этого острова, но здесь им никто не угрожал, и племя начало помаленьку возрождаться. Пророк же выбрал место и посадил захваченное с южного острова деревце, тогда еще совсем маленькое. И завещал потомкам – племя будет жить, пока живет это дерево. Когда же оно начнет умирать, то тут уже все будет зависеть от того, как все это время вели себя мориори. Если хорошо, то есть никого не убивали и вообще хранили заветы своего пророка, то с неба явится посланец богов и покажет людям путь в новую жизнь. Если же нет – по морю приплывут оставшиеся на больших островах пришельцы, зовущие себя маори, и всех на фиг сожрут. И вот, значит, недавно дерево начало помаленьку вянуть…

Поначалу аборигены подумали, что мы и есть маори, но потом присмотрелись и решили, что вряд ли: больно уж непохожи. И для прояснения этого вопроса к нам был делегирован шаман. Каково же было его изумление, когда выяснилось, что Ханя говорит на изначальном языке! В общем, почтенный служитель культа пребывал в растерянности. С одной стороны, мы прибыли по морю, да еще на двойной лодке, как маори. Но если посмотреть с другой, то мы мало того что совершенно не похожи на маори и вдобавок никого не жрем, так еще знаем язык предков, а наше появление сопровождалось небесным знамением.

– Так, – взял я ситуацию под контроль, – Ханя, переводи. Значит, посланец богов просто так не приходит. Перед своим явлением он обязательно посылает разведку, чтобы та доложила, ждут ли его там, и если да, то насколько нетерпеливо. Мы посмотрели и готовы сделать доклад его превосходительству. Думаю, что посланец богов прилетит к вам, когда солнце будет вон там.

Я указал место, где оно окажется часов в пять вечера, и велел Марику полностью заправить бак надувной лодки и спихивать ее на воду. Явление посланца требовало небольшой подготовки, и ее лучше было производить в более уединенном месте.

Оно нашлось километрах в пятнадцати от места нашей стоянки и удовлетворяло всем требованиям. То есть, во-первых, там не было никаких следов человеческой деятельности. А во-вторых, рядом с водой имелось ровное место, вполне достаточное для взлета и посадки «Шаврушки» – в режиме гидроплана мы ее еще не испытывали. Со мной была аппаратура, и я открыл переход в гараж, а оттуда – на Хендерсон. К месту моего появления уже спешил дядя Миша.

– Ну как оно там? – поинтересовался он.

Я рассказал, как именно и что в связи с этим, по моему мнению, надо делать.

– Посланец, говоришь? – задумался дядя Миша. – Ладно, поработаю и посланцем, а пока покатили из ангара «Шаврушку».

Вскоре фюзеляж с хвостом, центропланом и отдельно два крыла стояли на площадке, с которой мы будем перекидывать их сначала в гараж, а потом опять в шестнадцатый век, только на несколько тысяч километров западнее.

– Ладно, ты готовься, а я схожу переоденусь, – сообщил майор.

Все правильно: его наряд, состоящий из шорт и тельняшки, не очень соответствовал образу божественного посланца. Я их, правда, ни разу не видел, но все равно был уверен, что они должны выглядеть как-то по-другому, более солидно и возвышенно. Интересно, какую одежду дядя Миша сочтет достойной столь неординарной миссии?

Действительность оказалась несколько неожиданной, но потом я понял, что это, пожалуй, лучший вариант. Дядя Миша вышел в парадном мундире советского офицера! В том, который для строя, то есть с ремнем и сапогами. Слева на груди располагались четыре ряда орденских планок, а справа – орден Красной Звезды.