Исцеление человека - Юрий Андреев

Есть некоторые сложности: если каждое из перечисленных направлений, которые дарят мне радость, сравнивать с законной женой, то все они, хотя и живут между собой мирно и дружно, однако безоговорочно и настоятельно требуют для себя индивидуального времени -и немалого, а потому мне приходится достаточно жестко ограничивать круг новых или необязательных занятий. В частности, я практически прекратил публичные выступления, у меня нет ни часа для "выходов в свет". Но почему же я практически не колебался, когда польский консулат пригласил меня на встречу с обществом "Полония"?

Мне неоднократно приходилось бывать в Польше, но я не буду сейчас рассказывать о своих контактах с творческими деятелями культуры и о тех удивительных художниках, которые мне там дарили великолепный "сюр". Не стану рассказывать и о познавательных и интересных встречах с шахтерами и текстильщиками в Лодзи. Промолчу о трагической стороне действительности, с которой столкнулся дважды, специально приезжая в Освенцим. В свое время я переводил на русский язык с украинского документальный роман уникального человека, единственного в мире, который сумел убежать из самого жерла крематория в Освенциме. Этот удивительный человек - Вадим Бойко, его книга "И если есть на земле ад". Для того чтобы суметь воспроизвести этот кошмар, я должен был на месте этого ада побывать, и это пребывание помогло мне открыть бездны в человеческой душе, но сейчас я не буду этого излагать. Не стану рассказывать и о самой романтической, может быть, истории в своей жизни.

Несколько слов, чтобы вы поняли, как высоко я почитаю польскую женщину.

Когда я работал в Пушкинском доме, то там у меня была аспирантка из Польши, условно назову ее, "пани Мария". Увидав ее, я был поражен не столько ее внешними статьями, не только ее разумом, но, прежде всего, поразительным чувством такта в понимании собеседника. Когда мы с ней встретились, возникло впечатление, что мы были знакомы все предбывшие жизни, так точно она все понимала, настолько глубоко соответствовала тому, что ей говорилось, столь удивительно верно все воспринимала. Возможно, это не только мое впечатление: что эта женщина рождена и создана для него. Во всяком случае, наши злоязычные пушкинодомские дамы распространяли слухи, будто не то Андреев увел аспирантку у такого-то профессора, не то означенный профессор увел аспирантку у него, но все это - пустая завистливая ерунда, потому что они не в состоянии были постичь природу ее женской силы. И вот она уехала в Краков, и когда мне, спустя годы, представилась возможность, я поехал туда для того, чтобы попросить ее перевести на польский "Барменшу из дискотеки". Я приехал в Краков, в этот прекрасный, ни с чем не сравнимый город, в очень тяжелое время, сразу после введения в стране военного положения. И когда я попросил "пани Марию" показать мне что-либо из области культуры, она сказала, что мы пойдем на ночную мистерию в Храм кармелитов, постройку XIV века. Церковные мистерии очень интересны, я никогда дотоле с ними не сталкивался, но Боже мой, куда мы попали! Это было нечто ужасное. Собрались представители искусства в союзе с некоторыми религиозными деятелями, главной зада-. чей которых было создание феерии о неминуемой погибели "Совы с черными очами". И вот взвинчиваемая по-темному толпа, накручивая страсти и эмоции, переходя из одного зала в другой, поднимаясь с одного мостика на другой, под этими старинными мрачными сводами все более и более заряжалась эмоциями ненависти, и когда она втекла в огромный зал, раздался громовой возглас: "Все - на колени, и вознесем Господу нашу молитву о погибели узурпатора!.."

Своими товарищами по советскому посольству я был осведомлен о той исторически-благородной роли, которую сыграл Ярузельский, чтобы не повторилась венгерская трагедия. Я совершенно иначе к нему относился, чем обезумевшая толпа. И все рухнули на колени, а я стою столбом среди них, и "пани Мария" осталась стоять рядом со мной -она, правоверная католичка. Мне - одно, ей жить здесь - совсем другое. Я поставил вокруг нас алмазной твердости защиту, и мы спокойно, не торопясь, рука об руку двинулись на выход, и неторопливо прошли через ненавидящую толпу с тысячами прожигающих нас яростных очей... Вот - Женщина! И поставьте себя каждая на ее место, как она себя повела, эта великая Жена - с большой буквы.

Сейчас я поведаю о том, что меня особенно расположило к этой стране. Для этого расскажу два эпизода, которые случились один за другим всего в течение какого-то одного месяца. Первый: я ехал из Москвы в Берлин, стоянка поезда в Варшаве была объявлена один час. Я надел легкий спортивный костюм, кроссовки и вышел на привокзальную площадь - посмотреть, что происходит в городе. А поезд отправили раньше! Я явился к дежурному, и тот принялся кричать, что они громко по радио объявляли о сокращении стоянки поезда "Москва-Берлин" до сорока минут. Я говорю: "Извините, но я любовался вашим прекрасным городом". Он немного успокоился, сказал, что на сутки, до следующего поезда, устроит меня в гостиницу: "В Берлин дадим телеграмму, а пока Варшаву посмотрите" -"Но меня ждут германские коллеги-ученые в Берлине, уже заказаны билеты, чтобы сразу всем вместе ехать в Йену, в Тюрингию, в охотничий домик в лесу, работать над учебником. Нельзя срывать". Тогда он на миг задумался, затем по громкой связи вызвал машиниста электрички и попросил его догнать берлинский поезд на следующей стоянке, пообещал дать зеленую улицу: "Догони скорый поезд - можешь без остановок" - "Спасибо, пан дежурный!". Мы сели в электричку, которая отправилась досрочно, и пошла гонка! Машинисту стало интересно: столбы, как стена, с такой скоростью мчались, но все же мы опаздывали на три минуты. Подкатываем - поезд стоит, потому что дежурный с варшавского вокзала задержал его звонком здешнему дежурному, и я перебежал, на удивление пассажирам и проводникам, из поезда в поезд через перрон в своем несерьезном спортивном одеянии, и немецкая командировка не пострадала.

Я отнесся к этому спокойно, а через месяц случилось нечто похожее в вологодской тайге. Я был там в экспедиции по теме "Что читают?". Достаточно сложная экспедиция через леса и реки по поселковым и лесхозовским клубам, избам-читальням, и вот прибыл в город Тотьма. Аэродром, небольшая будка, подхожу к кассирше и говорю, что прислали обо мне телеграмму из обкома, чтобы было место на сегодняшний самолет. Она отвечает: "Все телеграммы читать - глаза испортишь, нет билетов. Посиди у нас двое суток, избу, небось, найдешь, еще и с доброй хозяйкой". Стою перед нею в резиновых сапогах, в ватнике, с рюкзаком, а меня ждут с докладом на конференции фольклористов в Устюге-Великом. Кассирша говорит, что да, что-то слышала такое по радио. "Ладно, я сейчас к соседке сбегаю: ей не обязательно к свекру сегодня лететь, я ее уговорю, а ты покарауль пока кассу...". Прибегает: "Уговорила, правда, придется мне ее корову три дня доить, потому что дочка у нее будет занята в поле с бригадой". Так я вовремя оказался в Устюге-Великом.

Тут я выхожу на самые исконные национальные глубины: в обоих случаях какая сердечность и какая безалаберность! Можете вы себе представить чтонибудь подобное в Германии, Финляндии или Корее, например? Эта сердечность, этот душевный резонанс остались у меня в памяти и не меркнут с годами, ибо это пример этнической, воистину генетической близости. Все это я сразу вспомнил, когда меня пригласили в "Полонию". Потому, несмотря на занятость, я здесь.

Теперь вам известно досконально, что мое оздоравливающее воздействие на вашу аудиторию будет осуществляться с включением двух мощных энергетических источников.

Первый: это мое высокое, выше обыденного ординара, состояние радости, счастья, то есть уровень жизненной силы, которая от меня к вам неодолимо и стремительно пойдет по закону разности потенциалов.

Второй: это искренний настрой на любовь именно к вам. Это всеодолевающее, всеразмывающее, четко сфокусированное чувство есть животворная причина возрождения и тех, кого любят, и тех, кто способен любить. В будущей книге о принципах врачевания, о которой я вскользь заметил, тема направленного концентрированного чувства, надеюсь, найдет достойное освещение в качестве едва ли не чудотворного фактора возвращения человеку здоровья.

Особо подчеркну, что врачеватель должен уметь настраивать свое сердце на подлинную любовь к страждущему во всех случаях, когда берется помогать человеку. Чуть раньше я упомянул о странах, весьма отличных от наших по своему менталитету. Но дело в том, что и в Германии, и в Финляндии, и в Корее, например, мне доводилось (и успешно) врачевать, и уверяю вас, всегда были могучие доводы и поводы с сочувствием, нежностью и солидарностью относиться к людям именно этих народов, как и к другим. Задача целителя заключается в том, чтобы определить и задействовать в каждом конкретном случае наисильнейшие источники симпатии и искренней любви в своем сердце как генераторе, посылающем здоровье для других.