Мемуары гея - Уваров Максимилиан Сергеевич

- Тада буим тансевать парами, - сказал Санька, - Дедуська Маоз тансует с Сегулоськой, я с Химом, Зеня с Масей.

- Кто такой Хим? - поинтересовалась Снегурочка. Вот зря она спросила. Когда она увидела в моих руках обмотанного бинтами Хима, она громко взвизгнула, так, что крыс выронил из лап огурец, с которым я его принес с кухни.

- И Маша кто? - грозно глянул на меня Дед, успокаивая жену.

- Ну-у-у… в общем-то, это он, - ткнул в меня пальцем Женька.

- Только не Маша, а Мася. Это уменьшительно-ласкательное от Максимилиана, - объяснил я.

- А Зеня - это уменьшительно-ласкательное от чего? - заинтересовалась Снегурка.

- От Жаргала.

- А Жаргал - это кто?

- Я, - ответил Женька, - мы танцевать будем? А-то мне скоро яйца нужно майонезом обмазать.

- ??? - просто не знаю, как передать выражение лиц Снегурки и Деда Мороза. Женьке пришлось выдать им секрет приготовления фаршированных яиц.

- А теперь, Саша, ты должен нам рассказать стишок. И тогда дедушка подарит тебе подарок, - сказала Снегурочка.

Санька встал посреди комнаты, и мы все дружно ему захлопали.

- Какой ласказивать? Мозно любимый? Тока он ни новогодний, - спросил Санька.

- Ну, можно любимый, - согласился Дед Мороз. А зря…

- Език по тлавке безит и хохотет… - начал Санька.

- О, Боже-е-е… - взвыл Женька и ушел на кухню.

Снегурочка, беззвучно трясясь от смеха, медленно сползала по стене, а Дед мороз, пытаясь подавить хохот, уткнулся красным носом в варежку. Я с гордостью смотрел на Санька. Ну, чего говорить: весь в меня парень!

Наверное, со стороны мы действительно смотримся ненормальными, но знаете… мне нравится, как мы живем. Пусть у нас не стандартная семья, и дружим мы с трехлетним Санькой и шестидесятилетним Моисеичем. И пусть мы нянчимся, как с ребенком, с крысой по имени Хим, и у нас подолгу зависает в гостях Славка руки-щупальца. Пусть…

Мне хорошо в нашем сумасшедшем доме, наверно потому что я сам немного сумасшедший, и мой Женька тоже. И я первый раз как ребенок жду этот праздник, потому что это наш с Женькой первый Новый Год.

========== Пи... и Новый год 2 часть ==========

Я еду на крыше старого и ржавого паровоза по бескрайней прерии. Вокруг мелькают причудливые силуэты кактусов, а мое лицо нещадно палят лучи желтого солнца. Приложив ко лбу ладошку, я вглядываюсь в красноватую даль. Осталось всего несколько километров, и я пересеку границу. Я ложусь пузом на горячее железо крыши и пытаюсь стать невидимым для шеренги бравых советских пограничников, которые все как один похожи на человека с плаката «Пьянству - бой!»

Я слышу, как они требуют у водителя паровоза паспорт и просят отдать им оружие, наркотики и валюту. Тот что-то сказал им по-казахски, и я понял, что этот гад меня сдал со всеми потрохами. Я на всякий случай сжимаю вантуз в руке покрепче и подползаю к самому краю крыши.

- Сне-гу-роч-ка! Сне-гу-роч-ка! Сне-гу-роч-ка! - скандируют пограничники и смотрят на крышу поезда.

Мне ничего не остается, как встать в полный рост, гордо вскинуть голову, поправить длинную белую косу, подтянуть спустившиеся чулки и лезть вниз. И вот когда моя нога уже нащупала какую-то железную дугу, предательский каблук подворачивается, и я срываюсь вниз и лечу в крепкие, мускулистые руки советский пограничников…

- А-а-а, - просыпаюсь я от собственного крика, - что за фигня-то, Сань? - спрашиваю я у мелкого, мирно играющего с машинкой на кровати рядом со мной, и вынимаю из своих ушей и носа вату.

- Ты хапел. Я тибе в носик ватку полозил.

- А в уши зачем?

- Ты гомко хапел. Стобы ты сибя не ласбудил, - пояснил мне Санька.

- Мальчики! - это в дверь комнаты просовывается Женькина голова. - Быстро ужинать и собирать стол.

- Жень, у меня нет инженерного образования. Я стол не соберу.

- Зато у Славки есть. Будешь ему помогать.

Оказывается, пока я укладывал спать Саньку и, как всегда, вырубился первым, приехал Славка. Он уже успел собрать три стула и теперь ждал, когда я проснусь и помогу ему со столом. Мы полчаса просидели с ним на полу, пытаясь понять, как собирать эту хреновину. Вроде смотришь на схему, и все понятно, а как только берешь в руки деталь, у тебя сразу ступор, потому что все детали между собой похожи, а суки-шурупы разные. Еще через полчаса к нам присоединился Моисеич со своими двумя инженерными образованиями и Ида с перекисью водорода и бинтами на всякий случай.

- Я предлагаю немного для разминки, - шепотом сказал нам Моисеич, когда Ида ушла помогать Женьке на кухне, и как фокусник достал из кармана пиджака фляжку.

Самое смешное, после третьего глотка коньяка работа заметно сдвинулась. Стол был собран за полчаса, а в Моисеичевой фляжке еще булькал коньяк.

- Надо б Женьку позвать. А то как-то нехорошо. Мы тут уже празднуем, а он готовит. А ну-ка, Макс, поди выуди его с кухни под каким-нибудь предлогом и веди в ванну.

Я реально почувствовал себя шпионом, которому дали серьезное партийное задание - спасти из плена своего друга. Я сунул нос в дверь кухни и тихо прошептал:

- Пс-с-с… Женька. Же-е-ень… поди.

- Куда ты его зовешь? Что-то мне подсказывает, что мой Борис не с пустыми руками пришел.

- Ну не, теть Ид. Мы там стол собрали, скатерть уже постелили. Сейчас сервировать будем, а без Женьки не знаем, какой сервиз ставить, - и я сделал, как мне показалось, умильное лицо.

- Ида Израильна, я скоро, - сказал Женька, снял передник и, схватив меня за руку, потащил… в ванну.

- Мой мальчик! Я тоже по тебе соскучился, - шептал мне на ухо Женька, задирая руками мою футболку и целуя во все, во что попадал в темноте губами.

- Жень. Жень, не… блин, да погоди ты. Да, бля, Жень… Же… - пытался я отбиться от Женькины губ и рук. В этот момент в ванной щелкнула зажигалка, и Славка и Моисеич недружно прошептали: «Сюрпрайз!»

- Ой, ё-о-о… - протянул Женька. Даже в полумраке ванной я увидел, как он покраснел, - ребят… Я это… Ну, мы с Максом… Мы вместе живем, и вот иногда… Бывают такие вот моменты, что…

- Так, Жень! - хлопнул его по плечу пришедший в себя Моисеич. - Я и Слава знаем, кто вы с Максом. И даже догадываемся, чем вы иногда занимаетесь. Просто постарайтесь в следующий раз заниматься «этим», убедившись, что вы одни.

- Моисеич. Давай уже по глоточку, - не выдержал я.

Мне показалась, что фляжка у Бориса просто бездонная. Ее содержимого нам хватило как раз до одиннадцати вечера. Мы дружно накрывали на стол, в то время как Санька преспокойно сидел напротив елки и гипнотизировал ее взглядом. Проводить старый год решили коньяком, чтобы не намешать, поэтому до двенадцати часов улетела бутылка «Метаксы».