Старинный орнамент везения - Татьяна Корсакова

Дежурство оказалось на удивление спокойным. То есть работа наличествовала – куда ж без нее? – но обошлось без экстрима. Липа почти не устала и готова была остаться еще и на ночное дежурство, только бы не возвращаться домой и не видеть Чернова.

Ей повезло: соседа не оказалось дома, видать, снова ушел по каким-то своим неотложным делам. А может, решил провести еще один вечер с Мариной. Дурак. Не потому, что доверился этой женщине, а потому, что болтается по вечернему городу в одиночку. И это после вчерашнего нападения. Ладно, Тимофей Чернов не маленький мальчик, а она ему не нянька. Пусть живет, как знает, только бы в ее жизнь не вмешивался.

Липа выложила на кухонный стол приобретенные в ближайшем универсаме продукты. Все то, что собиралась купить уже несколько дней, и даже сверх того. Машке – кошачьи консервы, себе – плитку шоколада и двести граммов дорогущего кофе. Она очень надеялась, что кофе окажется не хуже, чем у соседа и он больше не станет упрекать ее в дурновкусии.

Впервые за несколько недель Липа приготовила себе нормальный ужин и даже отважилась на бокал белого вина. После вина в голове стало легко и пусто, и одолевавшие ее все эти дни проблемы утратили свою актуальность. Ну подумаешь – привидение?! А где оно, привидение?! Уже два дня ни слуху ни духу. Может, нового соседа испугалось? Ну подумаешь, Чернов ушел спать на диван! Ушел, и черт с ним, зато его боится ее фамильное привидение. А у нее все хорошо. Просто замечательно. У нее есть роскошная квартира в центре города, любимая работа, подруга Инга, а теперь еще и кошка Машка. Что еще нужно для счастья? А через пару минут будет готов кофе. И пахнет он так, что уже сейчас ясно: вкус у него просто изумительный.

С кофе Липа не ошиблась. Он и впрямь оказался не хуже, а может, даже лучше, чем у Чернова. Она выпила сначала одну чашку, потом вторую и третью. И еще, уже перед тем, как лечь в постель, четвертую. Выпила бы и пятую, но сахара осталось только на утреннюю порцию.

Когда Липа ложилась спать, часы показывали двенадцать. Самое опасное время. Всем ведь известно, что в полночь активизируется всякая нечисть. Ну и что?! А она не боится! У нее есть кошка Машка. Машка ее защитит…

…Ей снилось, будто чей-то голос, голос зовет ее по имени. Липа открыла глаза, прислушалась. В мерное тиканье часов вплетались странные шорохи, в темных углах комнаты что-то шуршало и потрескивало, и голос… Голос ей не почудился, он был на самом деле…

– Липа… – едва различимый шепот, не поймешь – мужской или женский. – Липа, я иду к тебе…

Сердце подпрыгнуло, бешено заколотилось где-то в горле, ночнушка мокрой тряпкой прилипла к телу.

– Липа… где же ты?

Она знала, чей это голос. Это он, он пришел отомстить. Рано или поздно он должен был прийти.

Липа спрыгнула с кровати и закричала – пол был усеян пауками. Страшные твари устилали комнату сплошным копошащимся ковром. Они шуршали и потрескивали, карабкались вверх по ногам и ночной сорочке. Когтистые лапки противно царапали кожу. А откуда-то сверху лился голос:

– Липа… Липа, я уже здесь…

Захлебываясь криком, она стряхнула с ноги жирного паука, выскочила в коридор.

В коридоре оказалось еще хуже. Там тоже копошились насекомые. А еще там был туман. Туман выползал из кабинета, стелился по полу, но с каждой секундой поднимался все выше и выше. Он был живым, Липа это точно знала. И он хотел сделать ей больно. Он и голос…

В коридоре голос стал отчетливее. Значит, ее враг и в самом деле уже здесь. Ей нужно бежать!

В три прыжка Липа оказалась в детской, захлопнула за собой дверь, обрубая щупальца тумана. Отрубленные щупальца шипели, извивались и продолжали ползти к ней. А из щели под дверью уже просачивались новые. Она защелкнула замок, попятилась к дальней стене.

– Липа! – послышалось из-за двери. – Открой дверь!

Она сжала виски руками, закричала:

– Уходи! Я не боюсь тебя! Уходи!!!

– Липа, открой! – дверь содрогнулась от мощного удара.

– Убирайся! – она выбежала на крышу. За спиной послышался грохот, вслед за ней, кутаясь в обрывки тумана, выплыла черная фигура.

– Липа, иди ко мне!

Нет! Что угодно, только не это! Больше никогда она не позволит ему прикоснуться к себе… никогда, никогда…

Бортик крыши был совсем близко. А там – пустота и спасение…

Она почти успела… ей осталось сделать всего один шаг, когда чьи-то руки поймали ее за лодыжки, дернули вниз…

Черт! Черт! Черт!!!

Он едва не опоздал! Еще мгновение – и эта обдолбанная идиотка сиганула бы с крыши…

Тим оттащил беснующуюся, орущую и царапающуюся девчонку подальше от бортика, грубо встряхнул за плечи, заорал:

– Липа! Это я, Тим! Прекрати немедленно!

Она не прекратила, извернулась, больно двинула его по некогда простреленной коленной чашечке. Тим взвыл, ухватил девчонку за шиворот, волоком поволок обратно в квартиру, швырнул на пол, навалился сверху, прижал трепыхающееся тело коленями, подумал мгновение и отвесил оплеуху. Не без удовольствия, кстати, отвесил. Девчонка всхлипнула, перестала вырываться, уставилась на него невидящим взглядом, наркоманка чертова. Шли секунды, и постепенно взгляд стал осмысленным.

– Тим?

– Я. А ты кого ожидала увидеть?

– Он гнался за мной.

– Кто?

– Кот.

– Кто такой Кот?

Она, проигнорировав вопрос, сказала шепотом:

– Там еще был голос и туман, и пауки…

– Пауки?! – О, как далеко все зашло!

– Да, очень много пауков. Куда же они подевались? – Она огляделась.

– Что ты принимала? – У Тима чесались руки отвесить этой дуре еще одну затрещину.

– Принимала?

– Да, что это? Кислота, ЛСД, кокаин?

Она упрямо затрясла головой.

– Ты что?! Я не принимаю наркотиков! Я же врач…

– Врачи тоже люди!

Она врала, огромные, на всю радужку, зрачки стопроцентное тому доказательство. Она нажралась какой-то дряни и не хочет признаваться.

– Пусти!

– Не пущу, пока ты не ответишь на мой вопрос.

– Пусти, меня тошнит! – Она позеленела так красноречиво, что Тим сразу ей поверил, подхватил под мышки, потащил в ванную.

Девчонку рвало долго и мучительно. Тим успел выкурить две сигареты, пока она, наконец, не выползла обратно. Вид у нее был несчастный: влажная от пота кожа, бледное лицо, ввалившиеся глаза. Вдобавок ко всему ее бил озноб. Не говоря ни слова, Тим затолкал ее в ванну и включил теплую воду.

– Поплавай пока, я сейчас.

По кухне металась взволнованная кошка. Кошка смотрела на Тима с немым укором и тихо подвывала. Женская солидарность, мать ее…

Тим вскипятил воду, заварил зеленого чая, вернулся в ванную.

– Ты как?

– Уже лучше, – она попыталась улыбнуться. – Я, наверное, чем-то отравилась.