Про жизнь и про любовь - Яна Завацкая

— Эльгеро вроде завтра опять на Триму, - сказала Ивик, - даже жалко. Он классный, правда?

— Ага, - согласилась Дана, - только страшный какой-то.

Ивик удивленно вздернула брови.

— Он? Страшный? Да ты что!

Она покачала головой. Эльгеро был просто замечательный. Как раз такой, как надо. Чем-то на Меро похож, пожалуй. Ивик очень хорошо понимала Кейту, она тоже влюбилась бы в такого человека… только ей, конечно, так не повезет.

— Я бы хотела, чтобы у меня такой командир был, - сказала она, не зная, как еще выразить свои чувства.

— Слишком уж он… правильный какой-то, - пожаловалась Дана, - все по полочкам. По порядку. Мне тяжело как-то с такими людьми… вот Кейта…

Она умолкла, потому что хлопнула входная дверь. Кейта заглянула в комнату.

— А-а, вы тут одни сидите? Ашен, конечно, умотала гулять с Рейном?

Она вошла. Сощурилась на оранжевый закатный свет, льющийся в окно. Выдвинула из угла мольберт, стала что-то на нем рассматривать. Дана опустила глаза и быстро работала спицами.

Кейта вдруг взглянула на нее и, словно что-то вспомнив, подошла к стеллажу, забитому книгами. Вынула брошюру и несколько толстых журналов. Положила перед Даной на стол.

Дана бросила взгляд на книги. Чуть покраснела. Посмотрела на Кейту. Та села напротив.

— Их сейчас уже трудно достать, только через монастырь, - сказала она, - но мне помогли. Это тебе, Дана. Я для себя сделала копии. Это книга и статьи твоего отца. Я знаю ту историю, - добавила она, - мне Эльгеро рассказал. А ему звонил ваш директор, они братья по сену. Ну вот, я решила выяснить, что там произошло. Мне удалось попасть в архив Верса. Я видела дело твоего отца, Дана. Он ни в чем не виноват…

Кейта стала рассказывать, опуская, впрочем, особенно страшные подробности. Ивик и Дана замерли и слушали внимательно.

— А тот следователь, - спросила Ивик, - он где сейчас?

Кейта посмотрела на нее и кивнула.

— Я тоже сразу задала себе этот вопрос. Выяснила. Он умер в прошлом году. От рака. Запустил болезнь.

— Надеюсь, он мучился, - пробормотала Дана.

— В гибели твоего отца, Дана, виноваты два человека. Следователь Верса иль Гвен и тот, кто написал донос. Кто это - я не знаю, в деле информации не было.

Два человека, подумала Ивик, а не Дейтрос. В последнее время она много размышляла об этом. Подлости случаются везде. Люди-то везде одинаковы. С другой стороны, мысленно возразила она себе, автор "Письма незнакомому брату" наверняка нашел бы аргументы: мол, это система, которая позволяет совершаться таким подлостям. Да, но разве в Дарайе не бывает низости? Разве само существование вангалов, генетически изуродованных существ - не подлость? А их матери, которые идут на такое от безысходности, которые выброшены на обочину и никому не нужны? Трудно сказать - плохо везде. Везде по-своему. Но это один вопрос, а само существование Дейтроса - другой. Теперь Ивик это знала. Керш объяснил.

Но ведь мог бы и просто объяснить! Обида за тот случай до сих пор мучила Ивик. Не боль ведь страшна. Страшно сознание, что с тобой могут - вот так. И за что? Что уж они сделали такого страшного? Мог бы объяснить, неужели она не поняла бы?

Но обиды - это одно, а Дейтрос - другое.

— Спасибо, - сказала Дана, собрав журналы. Взглянула на Кейту, - правда, спасибо вам большое.

Вторую неделю шли полевые занятия в Килне. Килн - населенный мир, но плотность населения мала, места - сколько угодно. Обидно, думала Ивик, у нас там лето начинается… теплынь. Купаться можно. А здесь как раз - мокрый сезон, постоянно льют дожди. К постоянной двойной силе тяжести привыкаешь через несколько дней. Не то, что совсем привыкаешь, нет, болит живот от постоянного напряжения, трудно оторвать ноги от земли, хочется лечь - но это уже кажется неизбежным злом.

А когда собственно, можно посидеть или полежать, то и вовсе хорошо. Как мало человеку нужно для счастья… Ивик сидела под навесом, хотя дождь прекратился, снаружи сияло солнце, разноцветно отражаясь в миллионах капелек, блеском оживляя мокрую листву. Но под навесом трава сухая. Ивик была почти счастлива. У нее наконец-то выдалось свободное время. Она почистила автомат, раздобыла ножницы и постригла себе ногти, а теперь пришивала оторвавшийся кармашек к форме, да и пуговицы надо было бы укрепить, некоторые уже болтались. Только одно, пожалуй, не очень хорошо - никого из друзей нету, Ашен на посту, Дана наряд схлопотала и торчит на кухне, да и вообще никого из сена не было поблизости. Несколько человек еще сидели под навесом, тоже подшивались, один парень из сена иль Веш просто лежал рядом с Ивик, закинув руки за голову. Смотреть на него было завидно. Но надо дошить, сказала себе Ивик. Как хорошо, когда можно никуда не бежать, наконец, не работать, а просто посидеть спокойно… сделать что-то для себя. А потом даже полежать, может быть. Еще целый час времени. Потом занятия… Но потом зато - ужин. И после ужина еще час! Если никуда не погонят, озабоченно подумала Ивик. Может, опять в карты сыграем, вчера так хорошо получилось. Или с девчонками посидим. Дана сыграет на скрипке. Она даже тут умудряется играть, хотя, говорит, конечно, тяжело. Ивик уже давно было не до музыки. Разве что странные слова пробивались иногда сквозь пелену усталости, вопреки силе тяжести и всей этой жизни. Странные, обрывочные слова.

Иду к тебе, иду к тебе,

Земля, рождающая сны,

Земля непаханных полей,

Земля звенящей тишины…

Издали послышалась стрельба. Ивик вздрогнула. И все, сидящие под навесом, зашевелились, повернули головы… Ничего, наверное, поблизости внеочередные стрельбы устроили, мало ли, подумала Ивик. Но могут быть и дорши… а там Ашен. При большом прорыве патрульные гибнут первыми. Она выживет, подумала Ивик упрямо.

Почему-то больше всего Ивик боялась за Дану. Осознав однажды ее хрупкость и непринадлежность, по сути, к этому миру. Дана слишком талантливая. Слишком прекрасная. Такие долго не живут. Вроде цветка, который легко раздавить. Сама себе Ивик казалась более приспособленной, сильной. Она-то как-нибудь удержится. Сможет. Она только кажется слабой и неприспособленной, а на самом деле нет нагрузки, которую она не могла бы перенести. А вот Дана… чудо, что она вообще до сих пор жива.

Ашен казалась куда более сильной, крепкой. Но с другой стороны, погибнуть может любой. Никто не застрахован. При этой мысли Ивик почувствовала, как подступает знакомое отчаяние. Да что ж это такое… ведь не объяснишь никому на гражданке, не расскажешь этого. Неужели так будет всегда? Всю жизнь? Вот погиб Чен. И ждешь - на кого выпадет в следующий раз? В принципе, не исключено, что в следующий раз половина квенсена ляжет… и такое бывало. Очень редко, но… все ведь может быть. По статистике до конца учебы не доживают 1-2 человека из сена. Кто следующий? Ашен, Дана? Ну хорошо, пусть, например, Скеро. Пусть Венни или Марро. Кого не жалко? Всех - это-то и страшно, что жалко всех, и боишься за всех, каждый раз, как подумаешь об этом, так начинает ужас подбираться к горлу. Только представить… вот завтра раз - и не будет кого-то. Например, Даны. Или Дирзы. Или Рицы. Совсем не будет, никогда. Тело накроют алым шелком, прочитают заупокойную. Опустят в могилу. Прекрати, зло сказала себе Ивик. Как мама! Нечего давать волю воображению.

Она оборвала зубами нитку. Воткнула иглу в ткань. И тут завыла сирена.

Поселок все еще горел. Черный дым они увидели сразу, едва выйдя из лагеря, который располагался в ложбине. Влажность воздуха здесь высокая, бревна горели неохотно, но от половины хижин поселка остались обугленные остовы. Здесь не жалели напалма.

Доршей удалось сразу же вытеснить в Медиану. Прорыв оказался серьезным, но в Медиане дорши потеряли преимущество и сразу стали спасаться бегством, большинству из них это удалось. Несколько сенов сразу отправили в килнийский поселок, на Тверди, среди них был и сен иль Кон. Входили в поселок с южной стороны. Впечатление, будто все вымерло здесь. Ни килнийцев, ни местных однорогих коз, обычно лениво бродящих среди хижин, ни собак, ни возящихся в пыли гребенчатых кур. Доршей тоже видно не было. Шли осторожно, рассредоточившись, вдоль уцелевших стен. Марро, шедший впереди, внезапно громко выругался, едва не споткнувшись, и через секунду Ивик увидела то, что преградило ему путь - это был обгоревшее тельце ребенка, черное, с причудливо изогнутыми ручками, похожими на корни, а на лицо Ивик смотреть не стала. По размерам ребенок был маленький совсем, лет трех, но мог быть и старше, просто от тела осталась обугленная головешка…

По дороге осматривали одну хижину за другой. Доршей нигде не было. В одном из домов нашли живую девочку-килнийку, она спряталась под лавку и рыдала. Ничего путного добиться от нее было нельзя, девочка дрожала всем телом, да и местным диалектом владела только Меро, и то плоховато. Девочке дали пол-плитки анвита и оставили на месте. Ближе к центру стало попадаться больше целых домов, сюда огонь не добрался. Видно, жгли деревню еще под ливнем, а ливни в Килне такие, что затушат что угодно. В середине улицы тек сплошной поток черной грязи, и ноги у квиссанов были все по колено в мокрой саже. Ивик вместе с Марро и Леном осматривала очередную хижину, когда снаружи послышался крик.