Хейанке - Георгий Георгиевич Смородинский

Выйдя из ворот, остановился, поднял взгляд и пару минут смотрел на висящее в небе солнце. Нактис в том видении говорил, что он лишь скромный проводник даров ночного светила, но когда господин погиб, луна стала реже появляться на небе. Наверное, она тоже скорбит… как и солнце, но… Черт! Я потряс головой, с силой провел ладонями по лицу, затем обернулся и посмотрел в сторону храма.

Не знаю, что на меня накатило, но это определенно как-то связано с Салисэ. Богиня ведь тоже скорбит по возлюбленному, и в ее святилищах все пропитано этой скорбью. Не каждый, наверное, может это почувствовать, но я-то связан с ними со всеми! Так что в дурдом мне пока рано, но в храмах расслабляться не стоит. А то сяду на травку и буду рыдать. Тогда уж точно в психушку…

Улыбнувшись своим мыслям, я огляделся по сторонам, нашел нужную дорогу и не торопясь отправился в представительство клана. Настроение было не самое превосходное, хотя какой-то результат при посещении храмового комплекса я все-таки получил. Ясуо Хояси, оказывается, частенько заглядывал в святилище Солнцеликой и был в хороших отношениях с Мигуми Аои. Нет, конечно, можно предположить, что покойный дайме был рьяным последователем Салисэ, но что-то я ни о чем подобном не слышал.

Насколько помню, дзинсу богини было хорошо так за сорок лет, и вряд ли между ней и Ясуо могло возникнуть какое-то чувство. Нет, ничего исключать нельзя, но мне кажется я на правильном пути. И другой вопрос: зачем будущему дайме понадобилось возводить эти мосты?

Очевидно, симэнава можно достать только с помощью служителя Салисэ, но меня этот факт совершенно не беспокоит. Эйка говорила, что дзинсу становятся те, к кому божество благосклонно, а значит, веревку я могу забрать без чьей-либо помощи. Это, конечно, если она там где-нибудь спрятана. По факту остались только алтарный зал с самим алтарем, и туда я наведаюсь послезавтра. Если ничего не найду — буду думать, что делать дальше, а пока можно отпустить ситуацию.

Размышляя таким образом, я повернул на довольно людную улицу и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Осторожный, скользящий и одновременно с этим словно бы обволакивающий. Нет, я и на Земле мог чувствовать на себе чужие взгляды, но здесь все чувства обострились. При этом никакой враждебности в этом взгляде не ощущалось — только лишь отстраненное любопытство.

Остановившись возле лавки обувщика, я сделал вид, что разглядываю разложенные на коврике гэта[49] и как бы невзначай обвел взглядом улицу.

Ничего… Очевидно, следивший не был идиотом и впрямую пялиться на меня не стал, а определить, кто это из нескольких десятков находящихся на улице горожан не смог бы, наверное, и Шерлок Холмс. Восемь крестьян возле груженых мешками телег, две знатные девушки с шестеркой охранников. Семеро патрульных во главе с самураем и одиннадцать непонятных типов в плащах в самом начале улицы. Лица троих скрыты под капюшонами, но это-то как раз совершенно ничего не означает. Те, кто за кем-то следит — своих лиц, как правило, не скрывают.

Простояв так еще около минуты, я кивнул хозяину лавки и направился дальше, уже ни на кого не оглядываясь. Шел так же не торопясь, когда вдруг на плече проснулся паук. Я не знаю, как еще такое назвать. Все прошедшие дни артефакт сидел не отсвечивая, а тут вдруг похолодел и переполз вниз ближе к локтю. На этом, собственно, вся его активность закончилась, но сам факт «пробуждения» меня немного напряг. Не, ну а какого хрена он зашевелился? Очевидно, кого-то почувствовал, но непонятно: своего или чужого? Инструкцией по использованию этого девайса меня, к сожалению, никто не снабдил. Впрочем, помимо паука есть еще и Нэко, которая в любую секунду, если понадобится, поставит щит или предупредит об опасности. Так что можно особо не париться.

Глава 18

Они дожидались меня в небольшом переулке, через который вела дорога к представительству клана. Три высоких молодых парня лет восемнадцати-двадцати в дорогих с виду кимоно и эмблемами в виде скрещенных мечей на груди. Стояли в ряд, перегородив дорогу и, сложив перед грудью руки, хмуро смотрели в мою сторону. Брони ни на ком не было. Из оружия стандартные дайсё, и вот хрен его знает, чего им понадобилось. Хотя намерения открыто читались на их хмурых физиономиях.

Со стороны это напоминало стрелку[50] середины девяностых годов, или эпизод из фильма про китайскую мафию. Эти черти, очевидно, хотят подраться, и будь я сам по себе — показал бы им издали известный жест и свалил бы на соседнюю улицу. Просто не хочу никого калечить. Только этого делать, увы, нельзя. Я один из Ясудо и, отступив, уроню честь своего брата. Оружие первым доставать тоже нельзя, а значит, подождем развития ситуации. Говорят, все меченосцы из благородных — очень хорошие рукопашники, и эти вот, наверное, тоже. Скорее всего, хотят набить мне морду старым дедовским способом. Ну вот мы и посмотрим, на что они, блин, способны.

Пока я приближался к мудакам, перегородившим дорогу, случилось еще кое-что. За моей спиной от входа в переулок донеслись характерные звуки. Обернувшись, я увидел патруль — тех самых семерых бойцов с их командиром. Солдаты встали на дороге и смотрели куда угодно, только не в мою сторону.

Перекрыли путь к отступлению? Очень на это похоже. А потом еще подтвердят в местном суде, что это я сам десять раз с разбега напоролся челюстью на кулак, ага… Ну это мы еще посмотрим, кто и на чей кулак тут напорется.

Остановившись в пяти метрах напротив хмурых парней, я обвел их взглядом и поинтересовался:

— Заблудились? Или помаструбировать друг другу сюда пришли, пока родители вас не видят?

При этих моих словах в глазах всех троих появилась холодная злость и тот, что был повыше других, кивнув на меня, произнес:

— Смотри, Нобу-доно… Это же тот самый разговорчивый ублюдок, что недавно приехал из Ки.

«Нобу… Блин! — мысленно хмыкнул я, с иронией глядя на говорившего. — Да это же несостоявшийся жених вместе с группой поддержки. Один из них, скорее всего, сын старшего телохранителя Асуки. Видимо, папа нажаловался, вот они и…»

— Так вы сюда не только подрочить пришли, но еще и поплакаться? — весело произнес я, внутренне готовясь к внезапной атаке. — С принцессой-то вышел облом, да и папа чей-то, наверное, очень расстроен…

— Скалься, тварь, — холодно