Огонь эльфов. Сага о Тале - Моника Фельтен

— Действительно очень жаль, — в комнату вошел секвестор, втискивая свое массивное тело между стоявшими в комнате магами. — Итак, это правда! Она действительно сбежала, — сказал он с наигранным удивлением, разглядывая при этом шар. — Ваши постоянные поражения, Тарек, становятся поистине невыносимыми. Разве вы вчера на аудиенции у Великого не обещали, что скоро будете располагать точной информацией о пророчестве?

Верховный главнокомандующий пробормотал что-то невнятное, но не стал отвечать секвестору. Верховный судья знал, что он прав, и Тарек сердился на самого себя, поскольку в своем усердии просто-напросто действовал слишком поспешно.

— Думаю, на следующей аудиенции вам придется кое-что объяснить Ан-Рукхбару, — широкая ухмылка секвестора заставила Тарека вскипеть от ярости. Впервые за много лет старая ненависть между ними снова стала очевидной, и верховному главнокомандующему удалось сдержаться только с огромным трудом. Секвестор бросил на Тарека полный презрения взгляд и отступил на шаг.

— Впрочем, я уверен, что вы найдете для этого подходящие слова, — сказал он, не скрывая злорадной ухмылки. — В любом случае, у вас есть еще десять дней в запасе.

И с этими словами он вышел в коридор, где его ожидал паланкин.

— Кажется, он точно знает, когда настанет подходящий для такого появления момент. Он всегда приходит вовремя, — Тарек презрительно засопел. Потом обернулся к мастеру-волшебнику и спросил:

— Как вы думаете, стоит ли посылать ловца снов в крепость, чтобы он нашел для нас эльфийку?

— Я ведь уже сказал, что покинуть сферу обычным путем она не могла, — ответил мастер-волшебник, снова указывая на шар. — Сами посмотрите, он совершенно невредим, ни малейших следов вмешательства. Нет, я совершенно уверен, что туманной эльфийки в крепости нет. Она уже далеко отсюда.

Тарек вздохнул.

— В таком случае ловец снов нам не нужен. Можете приостановить подготовку к обряду, — он повернулся к двери. — Я буду ждать, пока вы тщательно все обследуете и выясните, каким образом ушла эльфийка, — велел он магам. — Я должен быть уверен, что ее исчезновение не имеет никакого отношения к происшествию у запретной двери.

Уже почти стемнело, когда Вейт вместе с воинами Ордена Змеи въехал во двор города-крепости. По обе стороны собралась толпа, все хотели поприветствовать его, но даже их крики не могли отвлечь его от грустных мыслей.

Прямо перед воротами города воины убили последних пятерых детей. Их крик не должен был выдать жителям города, что за ношу привезли. Крошечные трупики укутали в одеяла и всех детей сложили к остальным, убитым раньше, на вьючную лошадь.

Каждый раз, когда Вейт оглядывался назад и видел десять маленьких свертков на лошади, сердце его сжималось, и его сжигал стыд, что он воин. Он не мог поверить в то, что его отец был способен приказать такие ужасы, и был преисполнен решимости поговорить с ним по этому поводу.

Звонкий клич сигнального рожка прервал его мысли. Воины проехали ворота во внутреннюю крепость и теперь двигались по большому, мощенному брусчаткой двору. Над головами людей Вейт увидел отца. Тот стоял между секвестором и мастером-волшебником на верхней ступеньке широкой лестницы, ведущей к красивой узорчатой двери. Когда главнокомандующий увидел сына, на его лице заиграла счастливая улыбка, и он поспешил вниз, чтобы приветствовать Вейта.

Вейт тоже спешился. Он не спеша, с каменным лицом шел к отцу. Улыбка Тарека тоже погасла.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он. Но Вейт не хотел говорить об этом при всех и промолчал.

Странное поведение Вейта не ускользнуло от секвестора, и он украдкой склонился к Аско-Бахррану и прошептал:

— Можно подумать, сын Тарека не рад своему возвращению, — при этом он совершенно не старался говорить тихо, чтобы и Вейт, и Тарек услышали его.

— Нам нужно поговорить, отец. Наедине! — бросил Вейт. Не поздоровавшись, он прошел мимо Тарека и поднялся по лестнице. Тарек молча пошел за ним, задаваясь вопросом, что это нашло на сына. Они шли рядом по коридорам крепости в полном молчании.

Неожиданно сзади послышались торопливые шаги. По коридору бежал один из воинов Ордена Змеи, с которыми приехал Вейт. Он слегка поклонился.

— Простите, господин, что мешаю, — сказал он. — Меня послал мой командир. Он все еще не получил приказа относительно того, что ему делать с мертвыми детьми.

Тарек раздраженно отмахнулся и сказал:

— Сожгите их. Они нам больше не нужны!

— Они вам… что? — Вейт недоуменно уставился на отца. — Ты вообще знаешь, что натворили твои змееносцы, чтобы заполучить этих детей? — его голос едва не сорвался, настолько он был возмущен. Тщетно пытался Тарек заставить его молчать. Наконец он втолкнул сына в кабинет и быстро захлопнул двери.

— Они мучили жителей целой деревни, насиловали и убивали, — закричал Вейт. — А теперь ты еще и говоришь, что вам не нужны эти дети! — он презрительно засопел. — Мне стыдно! Мне стыдно того, что я — воин, что я — твой сын!

— Успокойся, Вейт. Все не так, как ты думаешь, — попытался объяснить Тарек. — Эти дети были очень нужны нам, но ситуации изменилась, и…

— Совершенно верно, ситуация изменилась, — перебил Вейт отца. — И она изменится еще больше, потому что я это, — он быстро схватил себя за плечо, сорвал с себя знаки отличия и бросил их под ноги Тареку. — отныне носить не буду.

— Вейт, да ты не понимаешь, что делаешь, — Тарек удивленно поглядел на сына. Нагнулся, поднял знаки отличия и примирительно сказал:

— Могу себе представить, что за последние месяцы тебе пришлось многое пережить, Вейт. Отдохни для начала, обдумай все как следует. Такие поспешные решения правильными не бывают. Если ты…

— Я был слеп! — Вейт совершенно не слушал отца. — Я был слеп и глух. Я не хотел видеть правду, хотя я встречался с ней каждый день. А ты знаешь ее, отец? — ответ ему не требовался, и он тут же заговорил дальше. — Ты знаешь ее, не так ли? Но ведь тебе хорошо живется, пока ты покорно служишь Ан-Рукхбару. А для этого все средства хороши.

Он выглянул на улицу.

— Там живут люди, отец. Не повстанцы, не разбойники. Просто люди! Они приветливы, готовы помочь, и им не нужно ничего, кроме как жить в мире. А мы мучаем их. Мы используем их, продаем, словно товар на рынке, продаем Великому, чтобы он оставил нас в покое. МЫ приносим смерть и разрушение в их жалкие лачуги. МЫ — преступники, отец, — он упал в кресло и уставился в темноту.

Тарек молчал. Вспышка ярости сына удивила его, но совершенно не тронула. Он задумчиво повертел в руках знаки отличия, думая о том, как изменить его настроение.