Обратный счет любви - Рина Осинкина

Да и вид у хлыща и пижона Зубова был не очень. Надя решила, что кто-то из мужчин уже успел его приложить, но потом оказалось, что это Лера, огнетушителем. Кровь из носа он к тому времени остановил, но шишка на лбу наливалась соком и под глазами проступили синяки.

Надя подошла к Лере, обняла ее и сказала на ухо: «Спасибо».

Киреева чувствовала себя не просто разбитой, она чувствовала себя опустошенной. Выпотрошенной и обескровленной. Даже злорадствовать у нее не было сил. Не было сил ликовать и радоваться, что она вычислила преступника и может реконструировать, как именно он совершал свои злые дела. Единственная мысль о том, что Инесска теперь будет вне подозрений, немножко ее согревала, и то сквозь кору отупения, бывшую не чем иным, как защитной реакцией психики, которой сегодня досталось.

Зубов тем временем верещал, что он совершенно не понимает, что происходит, не понимает, почему на него напала эта ужасная женщина, и он требует, чтобы его немедленно отпустили, принеся извинения.

Петрас бросил на него еще один взгляд, сплюнул, отвернулся. Обратился к Лапину:

– Иван Викторович, я сейчас позвоню знакомым ребятам из отделения, потом мне придется их подождать. И Надежде Михайловне тоже, как потерпевшей.

Лапин ответил, что и он останется ждать, а Бурову отправил работать.

Бурова, скрипнув зубами, полезла в свой джип. Лапин, обернувшись ей вслед, проговорил:

– Валерия Львовна, я вам очень благодарен. За все.

Бурова что-то пробурчала, а потом крикнула Берзину, чтобы тот убрал с дороги «буханку».

Вскоре приехали сотрудники полиции и принялись составлять протокол. Надежда сидела у них в машине и отвечала на вопросы, а сама держала в голове, что обязательно надо не забыть кое о чем сказать им.

Когда вопросы закончились, она сказала:

– Я хочу сделать заявление. Это очень важно, это имеет отношение к убийству, а может быть, и не к одному. Там у него в бардачке вы найдете буклет одного медицинского центра. Передайте его, пожалуйста, оперуполномоченному Кутузову. Передайте, чтобы ваши эксперты осмотрели внимательно нож. И еще. Им надо будет обязательно получше изучить парик и некоторые вещи, которые лежат на дне чемодана в багажнике у этого… человека. И его ноутбук тоже нужно изучить. Ноутбук вы видели, он на заднем сиденье. Только вы непременно все передайте. Это важно. Я не знаю, в каком отделении служит лейтенант Кутузов, но ведь вы сможете узнать?

Берзин, который при сем присутствовал, что-то забубнил на ухо капитану, составлявшему протокол. Видимо, просвещал его насчет Надеждиных детективных способностей.

Капитан, довольно равнодушно слушавший до сих пор ее директивы, после берзинских комментариев посмотрел на нее внимательно и тут же направился к машине задержанного.

Задержанный заверещал, втискивая лицо между прутьями решетки, что никакого буклета у него не было и что буклет ему подсунула эта стерва.

Сегодня она на работе. Видимо, это ее последний рабочий день. Только почему – видимо? Последний и есть. Нужно идти в отдел кадров, ее уже заждались. И еще непременно надо будет с девчонками пообщаться. О ее скоропостижном увольнении они, скорее всего, ничего не знают.

Вчера после всех дел Берзин на микроавтобусе завез ее домой, так распорядился Лапин. Он сам сел рядом с водителем, а Надежда осталась в салоне. Ей было обидно. Особенно обидно оттого, что не может поговорить с Лапиным и выспросить, как он-то оказался на месте происшествия да еще подоспел в такой момент, когда Наде понадобилась помощь. Да и Валерия тоже весьма ловко смогла подсечь негодяя Зубова.

Все это было удивительно кстати и оттого очень непонятно, а Надя не любила неясности. С Валерией она сможет разобраться и завтра, а вот историю Лапина ей хотелось бы узнать уже сейчас.

Когда микроавтобус подъехал к ее дому, было уже темно. Надя, еще раз поблагодарив своих спасителей, спустилась с порожка и направилась к подъезду, с удовлетворением отметив, что Лапин выскочил следом. Она уже приготовила проникновенную речь, но так и не произнесла ни слова, Лапин ее опередил. Он догнал ее возле дверей подъезда, окликнул: «Надежда Михайловна, погодите-ка», а когда Надя остановилась и повернулась лицом к нему, сухо проговорил:

– Завтра зайдете к Майоровой в отдел кадров и отзовете заявление.

Надежда усмехнулась легонько и сказала:

– Нет.

А затем, нарушив каменное молчание, светским тоном произнесла:

– Еще раз огромное спасибо за все, Иван Викторович, и всего доброго, мне пора. Муж, наверное, места себе не находит.

Лапин повернулся и пошел к серому силуэту микроавтобуса, в котором на водительском сиденье скучал невозмутимый Берзин. А Надя, поднимаясь в лифте на свой этаж, думала, что поскорее бы начался и закончился завтрашний рабочий день.

Она решила, что нужно будет одеться с шиком и накраситься тщательно, чтобы никому даже мысль не залетела в голову, что она неудачница и отработанный материал.

Судя по реакции Оксанок, привыкших ко многому, это ей удалось.

Оксанка Терехина даже с умеренной фамильярностью спросила, куда это начальница сегодня собралась после работы.

А по дороге в отдел кадров ее перехватил Лапин, который покуривал в лифтовом холле, мимо коего как раз и пролегал путь к Наташке Майоровой. Он сильно дернул ее за руку и приказал следовать за ним. Они в полнейшем молчании проследовали в лифт, а потом спустились на первый этаж, вошли в цеховое пространство, наводя страх и трепет на сборщиц, обмотчиц и даже господ наладчиков, прошли в дальний конец большого, как самолетный ангар, цеха и оказались перед невзрачной дверью начальника участка Гуляева Василия.

Лапин толкнул ладонью дверь и, увидев, что хозяин на месте, протащил Надежду внутрь каморки, с трудом вмещавшей в себя письменный стол, два стула и потертое велюровое кресло.

Гуляев таращился на них ничуть не меньше, чем давеча наладчики и сборщицы. Он приподнял зад от стула, собираясь как-то по-особому поздороваться с высоким начальством, но Лапин не дал ему это сделать.

Лапин прорычал:

– Ты все это затеял? Ты! Тогда давай говори, что мне с этой твоей… гениальной и шикарной дальше делать. Не понимаешь? Ах, он не понимает, надо же!.. – и Лапин с театральным изумлением обернулся в сторону Надежды Михайловны, призывая и ее тоже поизумляться такому тупому непониманию, а потом вновь взглянул на ошалелого Василия: – Она же мне все жилы вымотала за эти две недели, веришь?

Василий посмотрел с любопытством на Надежду, та встретила его взгляд и улыбнулась. Улыбка получилась неуверенной и робкой, совсем не такой, как обычно, ничего победительного или хотя бы задорного в