Автопортрет, или Записки повешенного - Борис Березовский

Нет ностальгии совершенно. Может, потому, что постоянно друзья вокруг. Если меня спросят: «Не хватает ли мне России?» – я скажу: «Да, не хватает, конечно, но смотря что под этим понимать». Дело в определениях. Что такое ностальгия? Соскучился по Москве, например. Ностальгия – это такой комплекс, это ощущения, информация… Странно, а нет ностальгии-то, хотя вот ощущений не хватает. По-видимому, я определяю ностальгию как-то иначе: у меня ностальгия не столько по России, сколько по стране, которая называлась «Советский Союз». Например, к Грузии я никогда не смогу относиться как к другой стране, хотя полностью признаю ее право на суверенитет и независимость, более того – полностью поддерживаю ее в этом. Я человек эмоциональный и больше всего скучаю по русской природе. Так сложилась моя жизнь, что с самого детства я много времени проводил на природе, а потом много ездил по Советскому Союзу. Конечно, я скучаю по друзьям, которых мне не хватает, хотя со многими из них я встречаюсь и на Западе.

Я не чувствую себя в информационном вакууме. Есть Интернет, есть много новостей и аналитических статей. Я читаю практически то же самое, что читал в России, иногда даже оперативнее – сегодняшние средства информации позволяют это сделать с той же скоростью, что я это делал в России. Я встречаюсь с очень многими людьми, которые ко мне приезжают, самыми разными людьми – и с теми, кто разделяет мою позицию, и с теми, кто не разделяет. Это умные люди, которые умеют прогнозировать события, давать правильные оценки.

Очень важная составляющая для того, чтобы делать правильные оценки, – ощущения. Вот ощущения здесь, за границей, конечно, нельзя получить в той мере, в какой ты их получаешь в России. Ты не видишь нюансов, не обращаешь на них внимания, не видишь лиц людей, не видишь, как люди проводят время, реакцию на те или иные вещи – вот это невозможно, находясь здесь. Оценивать процессы, проходящие в России, находясь за границей, значительно сложнее, чем находясь в России.

В Лондоне я не ощущаю себя персонажем ни прежней истории, ни новой. Ощущаю себя просто самим собой. Таким, какой есть, со своими ошибками, со своими решительными шагами. Порой ошибочными, а иногда совершенно правильными, настолько, что и сегодня могу подтвердить: да, я поступал правильно. Так что ничего необычного в своем положении я не вижу. Ведь это нормальная ситуация, когда человек, открыто противостоящий власти, не может жить в своей стране. Что же касается русской истории, то уж совершенно логично, что человек, который эту власть создавал, не может сегодня найти с ней общий язык. Власть всячески топчет того, кто когда-то ее выстраивал, а теперь пытается ей возражать. Я не вижу в этом несправедливости, потому что неприятности, к которым приводили меня мои ошибки, никогда не пытался объяснить за счет дурных черт кого бы то ни было. Все мои проблемы – результат моих собственных ошибок, и отношу я их только к себе самому, никогда не пытаюсь найти виновного.

Я считаю Лондон столицей мира – и финансовой, и культурной, и в огромной степени политической. Но тем не менее это ограничивает мои возможности в контактах с политиками, теми людьми, которые разделяют мои убеждения. Мне не хватает, конечно, культурной русской среды. То есть русской речи, психотипов и общественного сознания, к которому я привык, в котором мне комфортно. Жизнь, как и в Москве, заполнена все двадцать четыре часа в сутки. Дети ходят в школу, жена занимается искусством.

Мне больше всего обидно за детей, которые между собой говорят по-английски или по-французски, а не по-русски. Я английский знаю, но не настолько хорошо. Поэтому в семье мы говорим по-русски, и дети тоже, но между собой они предпочитают другой язык. Тем не менее семья уехала со мной сюда и со мной же вернется.

Англия была последней страной в Европе, которую я узнал. Но при этом хочу заметить, что, видимо, под влиянием Шекспира и Диккенса (хотя я много читал и французов – Дюма, Мопассана) у меня сложилось ощущение, что мне созвучнее и ближе все-таки английский менталитет. Я вообще не представлял, что могу надолго уехать из России. Только раз я уехал из России на два месяца, читал лекции в Германии. Конечно же то, что произошло, для меня было неожиданным. Тем не менее могу сказать, что здесь, в Лондоне, я чувствую себя очень комфортно именно в силу детских книжных впечатлений и сложившейся ментальной готовности. Лондон остается моей главной привязанностью, теперь уже как бы в двойном значении этого слова. Я прожил год на юге Франции, там тоже было хорошо, там потрясающая природа, там у меня роскошный дом, но мне там работать сложно – обстановка расслабляет. В Англии – напротив. К тому же тут я обнаружил феноменальный климат, он мне очень подходит. Горизонта не меньше, чем в России. Единственное, чего мне здесь не хватает, – это снега.

В прошлом веке отдыхать ездили в Париж, а в эмиграцию – в Лондон. Америка – десять часов лёта, очень далеко, и связь трудна, а здесь – жизнь в информационном пространстве России. В Америку уезжают те, кто не хочет возвращаться.

В Англии мне очень нравится в силу того, что здесь люди реализовали те идеалы, которые я принял для себя. Я не встречал более свободной страны, не вольной, а именно свободной, чем Англия. Такого уровня ответственности за себя и за других я нигде не встречал. Главное, что в Москве нет такого менталитета. Я, с одной стороны, ругаю тот рабский менталитет, который есть в России. Но я тоже его часть. И мне значительно комфортнее общаться с соотечественниками, чем с иностранцами. Но я общаюсь и с русскими, и с англичанами, и со многими теми, кто является и не русским, и не англичанином, приезжают из других стран.

Лондон – город супер-интернациональный, даже в большей степени, чем Нью-Йорк. Мне казалось, уж Нью-Йорк такой космополитичный – ничего подобного! Вот как Москва отличается от всей России, так и Лондон отличается от всей Англии, всей Британии. И здесь на самом деле очень важно, что они незаметно для тебя переделывают тебя на свой лад. Ты вынужден как бы естественным образом принимать их правила игры. И это главное, что выделяет англичан среди других наций: абсолютное чувство самостоятельности, самодостаточности граждан, англичан, шотландцев, ирландцев. Вот то, что выделяет их среди всех других, и одновременно то, что вызывает безусловное уважение.

Здесь не лезут тебе в душу, одновременно не позволяя и тебе ни в чью лезть. Несмотря на всю сложность моего положения, ведь я заноза у российской власти, не было ни одного случая, когда мне тут хотя бы намекнули, что меня не хотят. Я представляю ровно обратную ситуацию: к примеру, вот я – английский гражданин и яростный оппонент Блэра (а я ведь тут веду кампанию против российской власти и не скрываю этого), приехал в Россию, а Путин в хороших отношениях с Блэром, и Блэр говорит: «Володя, там у тебя сидит один, который для меня такая головная боль, пришли-ка его сюда»… Уверен, на следующий же день, в клетке и наручниках, пожелание было бы исполнено. Потому что в России нет никакого правосудия и никакой защиты прав, и не только иностранных граждан, но, что самое главное, и своих собственных. Англия же страна, где в наибольшей степени закон есть закон.