Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

Габриэль часто моргал.

— Я могу перенести нас на несколько суток назад, во время, когда Башня ещё не закрылась. Я уже делал так. Нам нужно спуститься в комнату портала.

— Её закрыли ещё до каникул. В каком-то году кобровцы ломились туда, чтобы получить благословение. Они дрались за место у алтаря, и двое погибли в давке. С тех пор комнату открывают только в день ритуала, и запускают туда по одному.

***

Они сидели и смотрели в чёрно-красное небо. Пар от их дыхания тоже казался красным. С каждым часом небо светлело, а звёзды таяли, обращаясь в предрассветный туман. Габриэль сидел, сложив руки на бортике крыши. По его лицу невозможно было понять, о чём он думает, глаза его казались темнее и отливали бордовым. Змей обвивал его тело, его голова лежала у Габриэля на плече. Змеиные глазки тоже отражали красную даль. Змей не двигался, и, кажется, спал. Насколько знал Август, змеи спят с открытыми глазами.

Мороз был мягким, ветра не было вовсе.

Август, задрав рукав, смотрел на выцарапанные на запястье руны. Они должны были его успокоить, но единственное, что в самом деле по-настоящему успокаивало — это процесс их нанесения. Лион выцарапывал на руках целые формулы, но разве они его защитили? С крыши открывался вид на ту самую скалу. Август думал о том, что будь тогда он рядом с Лионом, он бы не смог ничего изменить — Лиона бы всё равно убили за отказ пройти ритуал или растерзали бы духи за слабость во время его исполнения. Теперь эта участь ждала Августа, как всех, кто отказывался проходить ритуал. Как всех, кто погибал, не выдержав испытания.

— Солнце.

Габриэль безразлично смотрел вперёд.

— Не солнце, — равнодушно произнёс Август, вглядываясь чуть более светлую линию горизонта.

— Мы можем уйти через Рощу? — спросил Габриэль, не собираясь с ним спорить.

— Даже если смогли бы, купол нас не пропустит. Он может выпустить только мага.

— Почему ты раньше молчал?

— Тебе об этом говорил Сэликен. Он всех нас предупредил, — Август ответил со злобой, хотя он точно не знал, что именно чувствует в этот момент.

Он ужасно замёрз, но это приносило ему какое-то мрачное удовлетворение. Чем выше поднималось солнце, тем зловещее выглядел мир. Солнце за красным куполом походило на огненный шар или метеорит, что вот-вот должен был упасть прямо на Башню. Снег казался морем разлитой крови. Крови тех, кто стал жертвой, и тех, кто не смог совершить ритуал.

— Если хочешь… — Август заговорил и замолк. Габриэль глядел на небо, и выглядел отрешённым. Набрав в грудь побольше воздуха, Август выдохнул, напомнив себе, что он его слушает. То, что он собирался сказать, не должно было прозвучать в пустоту. Август ждал хотя бы взгляда, чтобы продолжать говорить. Он сидел так долго, а потом вновь напомнил себе, что будет услышан, даже если ему кажется, что это не так.

— Ты хочешь спасти отца, — снова заговорил он. — Ты пришёл сюда в поисках добра, я — чтобы доказать, что чего-то стою. Дома меня не ждут. Я никому там не нужен. И сила мне не нужна. А ты, если получишь силу, сможешь победить Рональда. И поможешь отцу защитить Еву и Тэо. Ты сможешь… спасти целый мир! — он задохнулся от восхищения и замолк, с трудом подбирая слова. — Это тот исключительный случай, когда Тьма может быть во благо. Ты можешь пойти на ритуал… и убить меня. Так будет правильно. И от меня будет польза.

— Убить тебя? — Габриэль обернулся. — Как это поможет обрести силу? Мы же не родственники.

Август вгляделся ему в лицо: он правда не понимает или притворяется?

— Жертва близкого человека, — спустя, наверное, минуту, подсказал Август, потому что лицо Габриэля так и не озарилось догадкой.

— При чём здесь ты?

Август ещё какое-то время вглядывался в его лицо и вдруг отстранился, часто заморгал, осознавая глупость происходящего. Он отодвинулся ещё немного и встряхнул головой.

— П-прости, и о чём я думал! Ты даже имени моего не знал, — неловко бормотал Август. — Я сам себе всё придумал. Придумал, что мы друзья, а мы никогда ими не… всё, не думай, забудь… я сказал глупость.

Он закрыл глаза, надеясь, что когда откроет их, Габриэля рядом не будет. Но он продолжал сидеть. Этот проницательный человек совершенно не чувствовал, что именно сейчас стоит уйти! А может быть чувствовал и сидел тут назло. Август молился, чтобы он ушёл, и если он сейчас останется или вздумает задать какой-нибудь идиотский вопрос, Август убьёт его сам. Август сидел с закрытыми глазами, чувствуя присутствие Габриэля рядом. Августа это злило, и очередной раз, когда волна гнева накрыла его так, что он с трудом мог сопротивляться, он не выдержал, открыл глаза и обернулся, собираясь наорать, но понял, что находится на крыше один.

Как долго?

Шагов Габриэля никто никогда не слышал.

Настоящее время.

Разруху в комнате заливал тусклый красный свет. Теперь небо останется таким до самого ритуала.

Стук из зеркала повторился.

Габриэль вздрогнул и, выпустив остатки изорванного гобелена, подошёл к зеркалу, что когда-то висело на дверце шкафа. Теперь оно лежало на полу, треснутое и бесполезное. Габриэль поставил его у стены. В зеркале стоял юноша, который снился ему несколько дней назад в коттедже: странная накидка с бахромой на рукавах, крупные кольца локонов, карий спокойный взгляд. Хоть юноша в зеркале был немного печален, взгляд его оставался тёплым, как и в тот раз. В его зрачках тлели угли и прыгали искры.

— Он бросился с этой крыши, — очень тихо и отстранённо сказал Габриэль.

После смерти Августа прошло два дня.

Габриэль сел перед зеркалом и молча смотрел на странного гостя. Габриэль был уверен, что он не спит, хотя ему хотелось, чтобы всё это оказалось сном.

— Мне очень… очень жаль, — спустя несколько минут произнёс юноша в зеркале.

— Я тебя знаю?

Юноша сначала кивнул, а потом отрицательно помотал головой.

— Кто ты?

— Мы ещё познакомимся.

Его спокойный голос разливался в груди Габриэля знакомым теплом. Как и в первый раз, Габриэлю не было страшно. Всё, что ему хотелось — это лечь спать, чтобы проснувшись завтра, увидеть гобелен с Фениксом над соседней кроватью, и чтобы небо снова сделалось голубым. Он прижался лбом к зеркалу, чувствуя, как сознание постепенно отплывает, как всё начинает становиться неважным.

Тук-тук.

Габриэль злобно посмотрел на незваного гостя. Гость не сводил с него глаз, как будто бы любовался.

— Ты такой юный… я уже и забыл, каким ты был.

— Да кто ты, забери тебя Топи, такой?! Почему ты в зеркале?

Юноша пожал плечами.

— Что общего у птицы и путешественника во времени? — спросил он.

— Кольцо, — вспомнив, огрызнулся Габриэль.

Глава 16. Ритуал (часть первая)

«Как бы мы объяснили понятие «свет», если бы не было понятия «тьма»?

Как бы мы объяснили «тьму», если бы не было «света»?

Считалось, что у Богини изначально была только светлая сторона, она создала мир и людей. Ещё у неё были помощники — ангелы, они сопровождали людей после смерти в Верхние Сады. Ангелы первыми заметили, что с душами людей что-то не так. Их души стали смердеть, а травы Садов под их ступнями стали превращаться в болотную жижу.

Ангелы сообщили об этом Двуликой, та призвала к себе Жар-Птицу и велела ей спуститься в мир людей и узнать, почему это происходит. Вернувшись, Птица рассказала, что люди убивают друг друга «во славу Богини», а делать им это велит некая Тень, которая бродит ночами по землям. И Тень действует не одна, у неё есть слуги — демоны, которые помогают ей. Богиня сразу поняла, о какой Тени идёт речь, и тут же схватила собственную Тень и повелела ей объясниться.

— Я всегда была и буду, — заявила Богине Тень, — и мир мы создали вместе. Ты правишь днём — я правлю ночью, ты даёшь жизнь — я несу смерть. Ты никогда не замечала меня, словно меня и нет. Так и люди не замечают собственной Тени, ибо никто не сказал им о её существовании. Позволь им узреть меня. Позволь открыть им глаза на данную им свободу. Ты создала Чашу и наполнила её Светом, в то время как Тьма, существующая всегда, никуда не делась, и теперь ей полны поляны твоих некогда прекрасных Садов. Я могущественна так же, как ты, но только придя к равновесию мы сможем создать в мире покой и гармонию.