Тэлон (ЛП) - Коул Кериен

— Ну и что. Потеряем несколько старых, появятся новые. Со всеми группами такое происходит, — настаивает Вэндал, откинувшись на спинку стула. — Кому хочется тухнуть, стоя на одном месте?

— Тебе тухнуть не придется, ты же псих! С тобой разве соскучишься? Забыл, как недавно слетел с катушек так, что на концертах тебя пришлось срочно заменить на телочку? — высказывается в его адрес Мика.

— Я тебя придушу, ублюдок, если еще раз эту тему поднимешь, — выдыхает Вэндал, и я с ним полностью солидарен. — Только Мика способен на то, чтобы напомнить Вэндалу о вынужденном отпуске, который тот взял, когда оплакивал свою маленькую дочку. Ублюдок — это еще мягко сказано.

— Мика! Заткнись! — Ашер встает со своего места. — Ты в последнее время козлишь даже больше, чем обычно. Всех уже задрал! — Он поворачивается ко мне. — Мы будем больше работать с тобой над музыкой. Я сам постараюсь чаще и дольше бывать здесь днем, когда ты работаешь. Мы все постараемся. И, раз уж мы все здесь и в таком прекрасном расположении духа, я хотел поговорить о поездке. Поскольку все вы, молодежь, теперь в отношениях, за исключением мудилы на заднем плане, — он снова кивает в сторону Мики, — думаю, надо договориться, что никто не тащит с собой в турне подругу.

— Почему нет? — вскидываю голову я.

— Потому что и без того хватает хлопот, а с девчонками только добавится суеты. Только представь идиотские сцены ревности, ссоры, ПМС, жалобы, что не выспалась, что нет личного пространства, остановки у «Старбакса» каждые десять миль, и так бесконечно. Женщинам не место в тур-автобусе. Я не против, если они время от времени будут прилетать или приезжать на пару дней туда, где мы выступаем, но уверен, что таскаться с нами все три недели им ни к чему. Это наша работа, не каникулы. И потом, мы, в принципе, не так много разъезжаем, в отличие от других групп. Думаю, несколько недель девушки продержатся.

— Я бы не хотел оставлять Эви, но Ашер прав, — неохотно соглашается Шторм. — Так будет лучше. Ей точно не понравится таскаться по всему побережью непонятно ради чего. У нее есть работа, и она волонтерствует в приюте для животных. Скучать точно не будет. — Он бросает на меня взгляд. — А ты как, Тэлон? Что на этот счет думает Азия?

— Он женат на телочке, которую не знает и пять гребаных минут, кому какое дело, что она там себе думает? — влезает Мика. — Неужели вас, бедолаг, уже так прочно посадили под каблук? Жалкое зрелище.

— Да заткнись ты уже наконец придурок! — рычит Вэндал.

Я решаю проигнорировать комментарий Мики.

— Азия не любит путешествовать, так что все равно не хочет ехать со мной. Она скорее с ужасом ждала, что я попрошу ее поехать. И потом у нее тонна заказов на одежду и мыльные хреновины. По крайней мере ей будет чем заняться.

— Видишь? Все будет хорошо, — заверяет меня Ашер. — Иногда немного побыть врозь бывает даже полезно.

— Знаете, что во всем этом самое прикольное? — не унимается Мика. — Теперь, за всё время турне, я один буду трахать кого захочу, пока вы, убогие, вздыхаете по своим подружкам и дрочите. Все классные телочки достанутся мне. — Он закатывается истерическим хохотом.

— Мужик, ты и правда придурок, — недоуменно качает головой Ашер. — Но раз уж мы подняли этот вопрос, если я поймаю кого-то из вас на измене своей девушке, у нас будут серьезные проблемы. Я понимаю, как трудно иногда удержаться, когда фанатки вешаются на шею, но, поверьте мне, это лишняя трата нервов. Та, что ждет вас дома, стоит того, чтобы держать себя в руках, поэтому цените и берегите ее, кто бы не лез вам в штаны.

— Йода снова говорит!

— Мика! Закрой, твою мать, рот! — орет Шторм. — Чтоб тебя! Никогда не знаешь, когда нужно остановиться.

— Я бы сейчас его легко придушил. Или язык ему вырвал. Только слово скажи, — заверяет Вэндал со злобной ухмылкой. Ни секунды не сомневаюсь, что он не шутит.

Я глубоко вздыхаю и затягиваюсь электронной сигаретой. Не хочется оставлять Азию в одиночестве так скоро. Понятия не имею, как она отреагирует, когда узнает, что я уезжаю через две недели. Уже беря в руки гитару, я молюсь про себя, чтобы эта новость не отбросила нас опять назад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Офигенное чувство, когда смотришь на девушку, которая очень нравится, знать, что она так улыбается благодаря тебе. И ровно настолько же отстойное чувство, когда понимаешь, что улыбка на ее лице исчезла из-за тебя.

— Что? Когда? — переспрашивает Азия, словно я говорю на незнакомом ей языке.

— Примерно через две недели.

— Ты не говорил, что вам так скоро уезжать. Я думала, это только через несколько месяцев. Разве ты не знал о турне раньше?

— Знал… Только забыл. Столько всего навалилось сразу.

— Как ты мог забыть, что уезжаешь в турне почти на три недели? Неужели это такая мелочь?

— Не знаю… — пожимаю плечами я, сам не до конца понимая, как умудрился об этом забыть. — Наверное, голова была занята женитьбой, потом поисками дома, переездом, тобой. Я обычно о поездках долго не раздумываю, просто еду и все. У меня раньше никогда не было каких-то определенных планов на длительный период, я ничем другим не занимался, и никто по мне особо не скучал. Так что, какая разница, здесь я или где-то еще?

— Значит, теперь есть разница! — Азия, сердито топая, подходит к задней двери и направляется к дальнему концу двора, туда, где почти начинается окружающий его лес.

Я наблюдаю за ней из окна, и несколько мгновений мне кажется, что она сейчас скроется в деревьях, но вместо этого Азия просто садится на землю.

Глубоко вздохнув, я иду следом, прохожу через двор и, не говоря ни слова, присаживаюсь на траву рядом с ней. Она держит в руке отцветший одуванчик, как в первый день после нашей свадьбы. Задумчиво помолчав некоторое время, Азия начинает дуть на пушистую белую корону, так что крошечные зонтики с семенами разлетаются в разные стороны. Я уже несколько раз видел, как она это делает; как правило, после ссоры.

— Зачем ты все время дуешь на одуванчики? — спрашиваю я, когда любопытство наконец берет верх.

— Я в них верю.

— Веришь, что они могут исполнять желания?

— Это не для желаний. Говорят, что с пушинками любимым передаются добрые пожелания и мысли.

Я медленно киваю, наблюдая за плывущими по воздуху в сторону леса семенами на маленьких парашютах.

— И кому ты все это время посылаешь свои добрые мысли?

— Тебе, Тэлон. Всегда тебе.

Я встаю и, быстро догнав белые пушинки, поднимаю несколько упавших на землю штучек и аккуратно складываю их в карман футболки.

— Что ты делаешь? — удивляется Азия, когда я возвращаюсь и сажусь обратно на свое место рядом с ней.

— Неужели ты думала, что я позволю, чтобы твоя любовь валялась в грязи?

— Это просто глупая выдумка, — качает головой она, и в ее глазах мелькает нечто странное. — Я не говорила, что люблю тебя.

С этими словами моя жена встает и уходит обратно в дом, очевидно, не желая сейчас даже просто находиться рядом со мной.

— Да, знаю, — тихо отвечаю я, хотя уже слишком поздно, Азия уже слишком далеко и не слышит.

В первый раз за все это время я вдруг осознаю, что, возможно, ее нежелание спать со мной было связано не только с тем, что в нее не влюблен я, но и с тем, что она сама не влюблена в меня.

И снова я умудрился напортачить. Утром все было просто идеально. А сейчас она даже сидеть рядом со мной не хочет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Никогда бы не подумал, что все это окажется настолько сложно: неожиданно круто в один момент и оглушительно отстойно в следующий. А я и понятия не имею, нормально это вообще для отношений или нет.

Можно было бы позвонить Доктору Холлистер, но я немного переживаю, что если такая хрень — это не нормально, то руководители проекта решат, будто совершили ошибку, и велят нам разводиться или что-то вроде того. А я такое услышать не готов. Поэтому звоню Лукасу. Он вроде как мой лучший друг, с ним можно спокойно поговорить и не бояться, что засмеет.