Слеза (ЛП) - Кейт Лорен

Что она на самом деле думала она о нем? Она боялась его, ее тянуло к нему, он провоцировал ее, удивлял. Мысли о нем выводили ее из депрессии — и угрожали отправить еще глубже. В нем была какая-то энергия, которая уводила ее от горя.

Она подумала о громовом камне и гипотезе Эндера. Это было глупо. Доверие — это не то, что приходит с опытом. Она подумала о дружбе с Кэт. Они завоевывали доверие друг друга в течение долгого времени, медленно укрепляли словно мышцу, пока она самостоятельно не могла работать. Но иногда доверие ударяет по интуиции, как молния, быстро и глубоко, так как это случилось между Эврикой и Мадам Блаватской. Одно можно сказать наверняка: Доверие было взаимным, и именно в этом заключалась проблема Эврики и Эндера. В его руках были все козыри. Роль Эврики в этих взаимоотношениях была несущественной, ее только предупреждали об изменениях.

Но… она не обязана доверять Эндеру, чтобы узнать больше о громовом камне.

Она открыла ящик стола и положила маленькую синюю шкатулку на центр кровати. Ей было стыдно вообще думать о том, чтобы проверить его гипотезу, даже находясь одна в комнате с закрытой дверью и шторами.

Внизу звякали ложки и вилки на своем пути в раковину. Это была ее очередь мыть посуду, но никто не придирался к ней. Такое ощущение, как будто ее уже здесь не было.

Шаги на лестнице заставили Эврику броситься к рюкзаку. Если войдет отец, ей нужно создать видимость, что она занимается. У нее была куча домашней работы по математике, тест по латинскому в пятницу, и неописуемое количество отработок по классам, которые она сегодня прогуляла. Она заполнила кровать учебниками и папками, чтобы скрыть ящик с громовым камнем. Она положила книгу по математике на колени прямо перед тем, как раздался стук в дверь.

— Да?

Отец просунул голову. С его плеча свисало кухонное полотенце, а руки были красными от горячей воды. Эврика глядела на случайную страницу в книге и надеялась, что ее абстрактность отвлечет ее от вины за то, что он выполнял ее обязанности.

Обычно он вставал над ее кроватью и давал умные, неожиданные советы касательно ее домашней работы. Но сейчас он даже не зашел в ее комнату.

Он кивнул в сторону книги.

— Принцип неопределенности? Сложный вопрос. Чем больше ты знаешь о том, как изменяется одна переменная, тем меньше ты знаешь о другой. И все постоянно меняется.

Эврика посмотрела в потолок.

— Я больше не понимаю разницу между переменными и постоянными.

— Мы лишь стараемся сделать лучше для тебя, Рика.

Она не ответила. Ей было нечего сказать к этому, и именно ему.

Когда он закрыл дверь, она прочитала параграф о введении в принцип неопределенности. Титульную страницу главы украшал огромный треугольник, греческий символ изменения, дельта. Он был такой же формы, что и завернутый в марлю громовой камень.

Она убрала книгу в сторону и открыла ящик. Громовой камень, все еще замотанный в странную белую марлю, выглядел маленьким и непритязательным. Она взяла его в руки, вспоминая с какой осторожность с ним обращался Брукс. Она пыталась достичь того же уровня благоговения. Она подумала о предупреждении Эндера, что должна проверить камень одна, что Брукс не должен никогда узнать о том, что у нее есть. А что именно у нее есть? Она даже никогда не видела, как выглядит камень. Она вспомнила постскриптум Дианы:

Не разворачивай марлю, пока не появиться необходимость. Ты узнаешь, когда придет время.

В жизни Эврики творился хаос. Она была на грани того, что ее вышвырнут из дома, в котором она ненавидела жить. Она не собиралась идти в школу. Она отдалялась от всех своих друзей и следовала за птицами сквозь предрассветную реку, чтобы встретиться с пожилым экстрасенсом. Откуда она должна была знать, является ли «сейчас» мистическим «когда» Дианы?

Когда она потянулась к стакану на тумбочке, она держала камень в марле. Она положила его на папку по латинскому. Очень осторожно вылила вчерашнюю воду прямо на камень. Она наблюдала, как вода просачивается сквозь марлю. Это был лишь камень.

Она положила камень и вытянула ноги на кровати. Мечтательница, сидевшая внутри нее, была разочарована.

Затем периферическим зрением она заметила легкое движение. Марля с одного конца камня слегка поднялась, будто смягчилась от воды. Ты узнаешь, когда придет время. Она услышала голос Дианы так, будто она лежала рядом с Эврикой. Она задрожала.

Она отогнула еще больше марли с конца. Это заставило камень крутиться, сбрасывать слой за слоем белую обмотку. Эврика просунула пальцы сквозь ослабленную ткань, в то время пока камень треугольной формы уменьшился и оказался в ее руках.

Наконец-то спал последний слой марли. Она держала в руках равнобедренный камень с размером медальона с лазуритом, но в несколько раз тяжелее. Она изучала его поверхность — гладкий, с некоторыми выступами и недостатками, как любой другой камень. Кое-где с него свисали зернистые сине-серые кристаллы. Для Эндера это был бы хороший камень, чтобы пустить его блинчиком.

На тумбочке у Эврики зазвенел телефон. Она ринулась к нему, необъяснимо уверенной в том, что это он. Но на экране появилась фотография кокетливой, полураздетой Кэт. Эврика отправила ее на голосовую почту. Кэт писала и звонила каждые несколько часов с момента первого урока этим утром. Эврика не знала, что ей сказать. Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы врать и говорить, что ничего не происходит.

Когда ее телефон потух, и спальня снова потускнела, Эврика обнаружила, что от камня исходит бледно-синее мерцание. Вдоль его поверхности светились крошечные сине-серые прожилки. Она смотрела на них, пока они не стали походить на абстракции языка. Она перевернула камень и наблюдала, как на его задней стороне образуется знакомая фигура. Прожилки образовали круг. В ушах зазвенело. Мурашки покрыли ее кожу. Картинка на громовом камне была точной копией шрама на лбу Брукса.

В небе прозвучал едва слышимый звук грома. Это было лишь совпадение, но оно напугало ее. Камень выскользнул из ее рук и упал в углубление одеяла. Она снова потянулась к стакану и вылила его содержимое на голый громовой камень, будто только что вытащила его из огня, будто тушила свою дружбу с Бруксом.

Вода брызнула обратно от камня и ударила ее по лицу.

Она плюнула, вытерла брови и взглянула на камень. Плед был мокрым, тетради и учебники тоже. Она вытерла их подушкой и затем отложила в сторону. Она взяла камень. Он был сухим, как череп коровы на стене в баре.

— Да ладно, — пробормотала она.

Она слезла с кровати, держа камень в руках, и приоткрыла дверь. Телевизор внизу транслировал местные новости. Через открытую дверь комнаты близнецов отливали слабые лучи ночника. Она на цыпочках прошла в ванную и закрыла дверь на замок. Она стояла, прислонившись к стене и смотрела на себя в зеркале как держит камень.

Ее пижама была забрызгана водой. Концы волос, обрамляющие лицо, тоже были мокрыми. Она подставила камень под кран и включила воду на полную мощность.

Когда поток воды хлынул на камень, он мгновенно отразил ее. Нет, дело было не в этом — Эврика ближе поднесла камень и увидела, что вода никогда не касалась камня. Она отражалась в воздухе, вокруг него.

Она закрыла кран и села на край медной ванны, которая была заполнена игрушками близнецов для купания. Раковина, зеркало, ковер — все было мокрым. А громовой камень был абсолютно сухим.

— Мам, — прошептала она, — куда ты меня впутала?

Она поднесла камень ближе к лицу и начала изучать его, поворачивая в разные стороны. На вершине самого широкого угла треугольника находилась маленькая дырочка, но она была достаточно широкой, чтобы продеть через нее цепочку. Громовой камень можно было носить на шее.

Тогда зачем его держать в марле? Может она защищала камень от герметика, который был на его поверхности, для того чтобы отражать воду. Эврика выглянула в окно в ванной комнате и заметила, что на темные ветки падает дождь. У нее появилась идея.