Археологические свидетельства древней истории - Пещера

Я хотел сделать снимок фрески с ананасом в доме Эфеба, но увидел на нем ржавый амбарный замок. Один из сотрудников выразил мне свое сочувствие, но развел руками, ключа у него нет и ничем помочь он мне, к сожалению, не может. Лишь утешил, сказав с гордостью, что в Помпеях собрана целая коллекция фресок экзотических фруктов типа апельсинов и ананасов, которые можно посмотреть в Национальном археологическом музее в Неаполе (чего там в открытой экспозиции и близко нет). Мой вопрос о том, как попал южноамериканский фрукт в Помпеи до Колумба, ввел его в самый натуральный ступор!

Железо в «бронзовых» Помпеях.

Железо в Помпеях было. Бронза использовалась для украшений (в неоксидированном состоянии блестела, как золото), предметов быта и посуды. Как и сегодня медные котлы и сковороды широко используются в гастрономии, а латунные краны в сантехнике. Из железа делали замки, дверные шарниры, засовы и задвижки. Их почему-то от посетителей не то, что прячут, но не выпячивают. Кое-что мне удалось заснять. Например, шарниры ставней на вилле Мистерий, странное украшение (вешалки?) на дверях в Помпеях и остатки замка с засовом на мраморной дверце одной из гробниц. Про километры свинцовых водопроводных труб я уже упоминал.

Надо отметить, что вплоть до средних веков олово от свинца не отличали. Плиний Старший различает свинец и олово, используя названия plumbum nigrum (черный свинец) и plumbum album (белый свинец). Кстати, название plumbum свидетельствует о главном применении свинца в древности — для закупоривания сосудов. Даже в XVI в. г. Агрикола еще применяет аналогичную терминологию: у него plumbum nigrum — свинец, plumbum candidum — олово, a plumbum cinereum — висмут. Этот факт может быть с определенной долей уверенности служить для датировки бронзовых изделий по их химическому составу (монет, водопроводных задвижек и «тромбонов»). Не знаю, используется ли?

Стратиграфия Помпей.

На приведенных фотографиях, которые я сделал на крайней границе раскопок некрополя в Некрополе непосредственно у Пьяццо Амфитеатро, лежащей на современном уровне, хорошо видно, что над верхним слоем пепла и мелких камушек-лапиллей, похоронившим Помпеи, находятся незначительные наслоения последующих извержений, вперемешку с очень тонкими слоями гумуса и затем сразу идет современный слой гумуса толщиной 30–40 см. Если согласиться с версией гибели Помпей от «плиниевского» извержения 79-го года, то где же тогда слой от извержения, не менее значительного по свидетельствам современников, 1631-го года? Все это никак не похоже на двухтысячелетнюю стратиграфию.

Чтобы в этом убедиться, не нужно быть архи-профессиональным археологом или вулканологом, достаточно вглядеться в данные снимки или же «сгонять» с линейкой в Помпеи самому.

На самом деле Эрколано (Геркуланум) получил свое название только в 1969 году, отдавая дань версии историков, считающих, что раскопали здесь древний Геркуланум, а, скорее всего, в связи с паломничеством туристов, дабы туристы не сомневались, на какой станции им выходить. До этого он назывался Ресина (Ретина).

Новый поселок строился буквально на стенах погибшего, используя их в качестве готовых ленточных фундаментов, что видно на снимках. Видна также и идентичность материала новых строений с материалом старых. То есть, новый город, судя по всему, строился на старом месте практически сразу же после извержения, а не через тысячелетия.

Стратиграфия здесь тоже очень хорошо видна. Пепел засыпал город на высоту человеческого роста. Потом был первый пирокластический штурм. В принципе — это просто раскаленные тяжелые газы. У меня нет снимка, но сохранились двери, обгоревшие только в верхней части. Нижняя часть была скрыта пеплом.

Все это было залито несколькими потоками вулканической грязи — лахара, как торт-наполеон, превратившейся позже в своеобразный бетон, законсервировав собой город. Наибольший слой, естественно, в самом низу у береговой линии, откуда и сделан один из снимков с Везувием на заднем плане.

На рис. «Геркуланум. Вид сверху» виден третий этаж зданий. По боковым стенам угадывается наличие, как минимум, четвертого этажа. Количество этажей можно примерно определить по отверстиям в стенах для балок перекрытий.

На рис. «Геркуланум. Современное строение» очень хорошо видно, что современные нам дома строились прямо на стенах погибших домов и из тех же самых материалов. Этот дом был, видимо, отселен в связи с раскопками.

Об этой эпитафии действительно никто не имеет ни малейшего понятия, даже местные жители. В дирекции музея Помпеи на меня вытаращили глаза, когда я им показал распечатку с итальянского сайта. «Это — что, исторический памятник? Странно, но мы ничего о нем не знаем!»

Интерес к нему оказался настолько велик, что мне выделили машину с шофером, и мы отправились на поиски. Часа через два, проехав почти всю Виа Национале до Неаполя и обратно, поминутно останавливаясь и расспрашивая местных жителей, все таки мы ее нашли! Мне не удастся описать то изумление, которое отпечаталось на лице «шофера» (на самом деле зам. директора музея Помпеи), когда он ее прочитал. Он долго молчал, а потом признался, что его всегда терзали смутные сомнения по поводу официальной версии полной и окончательной гибели Помпей в 1-м веке н. э.

Рядом с эпитафией стоит поясняющая табличка Культурной Ассоциации «Прометей» города Торре дель Греко, бывшего Геркуланума…

Мне удалось, несмотря на запретительные таблички и заборы, пройти почти вдоль всего водовода от ворот Сарно до форума, чем вызвал явное недовольство персонала, которые, узнав, что меня интересует, начали неотступно следовать за мной, пресекая мои попытки «просочиться» на заповедную для туристов территорию. Я все равно им благодарен, ведь именно один из них вначале показал мне некоторые смотровые шахты и сказал, что на своем протяжении водовод аккуратно углубляется под дорожным покрытием улиц и под важными сооружениями. Всем простым смертным показывают именно этот отрезок водовода, рассказывая историю открытия Помпей.

Тот, кто не видел остальных участков, спокойно «кушает» специально сляпанный для туристов, снабженный мостиками и водосточными трубами лубок. Да-да! Именно, как лубок, я вначале и расценил это сооружение. Надо же было как-то наглядно преподнести, озвучить, оставившую печатный след в истории, информацию о действительно существующем и, до недавнего времени, исправно действующем водоводе, снабжавшем водой фабрики в Торре Аннунциата.

Ведь когда копали, то не нашли варварски пронизывающую стены домов гигантскую (2 метра в сечении) трубу с не менее гигантскими, похожими на трубы парохода, смотровыми шахтами. Да и разве мог знаменитый папский инженер, кроме всего прочего, мастерски установивший обелиск на площади перед собором Св. Петра в Ватикане и построивший дворец на площади Реале в Неаполе, такое вот уродство сляпать? Это — единственный участок на всем протяжении водовода, где он выпячен от нулевого уровня!

Из истории водовода.

Первым, кто замыслил в конце 16-го века использовать энергию реки Сарно для промышленных целей, был самый богатый в Кампании (и неудачливый) граф Сарно, Муцио Туттавилла. Проблема заключалась в том, что река Сарно, в ее нижнем течении, петляя, сильно выполаживалась, уровень воды в ней был подвержен сезонным колебаниям. Русло реки было заболочено и служило своеобразным инкубатором для малярийных комаров. Поэтому Туттавилла решил непосредственно использовать самые северные три главные источники реки Сарно и построить искусственный канал, который должен был беспрепятственно нести ее воды к Торре Аннунциате.

Строительство водовода оказалось предприятием трудным и дорогостоящим, особенно, когда рабочие натолкнулись на предысторические лавовые потоки Везувия, на которых стояли древние Помпеи, где он при строительстве галереи наткнулся на руины более древнего города. Но предприниматель-граф не впадал в уныние, требуя чтобы известный папский архитектор Доменико Фонтана решал все возникшие проблемы, и чтобы водовод был готов к моменту окончания строительства трех мельниц в Торре Аннунциата. Наследники Туттавиллы оказались неспособными вести дела, кредиторы требовали большие проценты, что привело, в конце концов, к конфискации министерством Королевских Финансов первых двух мельниц (используемые с 1654 года для производства пороха испанским вице-губернатором) и к продаже третьей частным лицам.