Солдат, который вернулся - Александр Тамоников

— Конечно! Можешь даже не сразу убивать.

— Благодарю, командир.

Коновалов улыбнулся и пошел вместе со старшим лейтенантом Аппелем к спальне Ботаника. Ударом носка ботинка он выбил дверь. В темноте кто-то испуганно вскрикнул и упал на пол. Коновалов нашел рукой выключатель, включил свет. Шторы плотно закрыты, кровать смята, шкафы затворены, а Ботаника нет.

— Что за черт?! — воскликнул Коновалов. — Неужели он в окно ломанулся?

— Не слышно было, да и решетки на окнах, — заметил немец.

— А ну проверь.

Аппель подошел к окну, затем присел и резко вытащил из-под кровати бледного Ботаника.

— Вот куда этот сучонок забился. Как ребенок, ей-богу.

— Кто вы? — вскричал великий ученый. — Что вам от меня надо? Я здесь нахожусь в качестве заложника. Я не бандит.

— Рот прикрой! — приказал Коновалов.

— Что?.. — спросил Ботаник.

— Выть прекрати и отвечай на мои вопросы. Фамилия, имя, отчество?..

— Шестак Леонид Георгиевич.

— Ботаник?

— Так называли меня в юности и еще люди Фроленко. А вы не из них?

— Нет. Впрочем, неважно, кто мы такие. Нам приказано найти тебя, разработчика смертоносного эферина.

— Вам…

— Что нам?

— Вам все известно?

— Все известно только Господу Богу. Ты веришь в Бога?

— Да.

Коновалов повысил голос и спросил:

— Так почему тогда делал наркотик?

— А что мне оставалось? У Фроленко моя мама, за ней наблюдает любовница Графа. Мне сказали, что мама будет жить ровно столько, сколько я буду работать по этому проклятому наркотику. Я пытался бежать, честное слово, скрылся в квартире соседа. Но бандиты каким-то образом нашли меня и вернули сюда.

Коновалов кивнул и заявил:

— Нам, Леонид Георгиевич, известно все, даже то, чего не знаешь ты. Ладно, хватит разговаривать. Покажешь лабораторию?

— Да-да, конечно. А меня будут судить?

— Сам-то как думаешь?

— Значит, тюрьма?

— Суд учтет, что тебя заставляли делать наркоту, шантажировали жизнью матери, и то, что ты пытался бежать. Много не дадут. А с нашей помощью… но об этом позже, сейчас одевайся. Две минуты тебе на это.

— Да, я быстро.

Вскоре Коновалов, Ботаник и Аппель спустились в подвал. Лаборатория не представляла собой ничего грандиозного: столы с посудой, стеклянные шкафы. В углу подвала, как и определил Хакер, находилась дизельная электростанция, насос скважины, котел системы отопления с накопителем. В помещении рядом были складированы мешки.

— Что в них? — спросил Коновалов.

— Трава и прочие компоненты для приготовления эферина.

— А где сам наркотик?

— То, что я сделал, вывезли. Вы опоздали.

Коновалов усмехнулся и заявил:

— Нет, господин Шестак, не опоздали. Контейнеры с эферином задержаны в аэропорту Домодедово. С ними взят и курьер, господин Грон. Арестовано все руководство организованной преступной группировки.

— Значит, вы накрыли всю сеть?

— Это смотря что подразумевать под сетью. Но примерно как-то так.

Офицеры и Ботаник поднялись наверх.

Со двора заместитель командира отряда вызвал подполковника Седова:

— Седой, здесь Пегас!

— Слушаю.

— Работу по усадьбе в Нижней Паде закончили. Охрана нейтрализована в щадящем режиме, Ботаник у нас, в подвале, рядом с лабораторией, мешки с сырьем для приготовления эферина.

— Молодцы. К вам выехала объединенная группа ФСБ и службы контроля за незаконным оборотом наркотиков. Передайте им объект с Ботаником и охраной и без комментариев следуйте на базу!

— Понял, ждем безопасность и наркоконтроль.

— Повторяю, на вопросы не отвечать. До встречи!

— До встречи.

Николаев вошел в кафе. Семен Речник и Станислав Воробьев охраняли вход в логово Графа, подельника Фрола.

— Быстров на месте? — осведомился Роман.

— Где ж ему быть? — ответил Семен. — Конечно, на месте.

— Отлично, я к нему.

— Надо бы предупредить.

Николаев взглянул на Семена и процедил сквозь зубы:

— Ты ноты случайно не попутал, Мореман? Или забыл, кто я сейчас? Может, думаешь, мне Граф нужен, чтобы кофе с ним выпить?

— Ладно, Рома, не горячись. Проходи.

Прапорщик вошел в кафе. Граф сидел за своим столиком, рядом с ним скучали Серый и Степан, за стойкой бармен протирал фужеры, и так чистые до блеска.

— Ты? — удивился Быстров. — Что-то случилось?

— Случилось, Граф.

Почуяв опасность, Быстров отодвинулся от стола и спросил:

— Что такое?

Николаев спокойно ответил:

— У меня для тебя очень неприятные новости. Лавочка закрыта.

— Что?..

Охранники Графа вскочили.

Николаев выхватил пистолет и крикнул:

— А ну на пол, недоумки! Или разнесу на куски ваши тупые черепа.

Серый и Степан, прекрасно знавшие боевые возможности Николаева, не стали подвергать себя неоправданному риску и рухнули на пол.

Бармен попытался скрыться в подсобке, но и его остановил окрик прапорщика:

— Куда? Назад. К охране, быстро! И без шуток.

Бармен тоже послушно выполнил приказ Николаева.

В фойе послышался какой-то шум. В зал вошли подполковник Седов и капитан Грачев.

— Что это значит? — вскричал Быстров, ошарашенный происходящим.

— А это значит, что вы арестованы, господин Быстров, — ответил Седов. — Как и Фроленко, и дипломат Эдвард Грон вместе с двумя контейнерами эферина. Надеюсь, что вскоре в Палермо будет арестован и известный вам господин Карл Лунс. Это значит, что лаборатория ваша накрыта. Ботаник, он же Шестак Леонид Георгиевич, которого вы насильно заставляли работать над созданием нового наркотика, находится в руках сотрудников ФСБ и госнаркоконтроля. Девушки, которых вы завтра должны были отправить за границу, освобождены. Вот что это значит.

Быстров повернулся к Николаеву и прошипел:

— Так это ты предал, сволочь?

Роман взглянул на Седова.

— Командир, разреши один удар?

— Не надо, Рома, реагировать на злобное шипение змеи, у которой вырвали ядовитые зубы. Оно этого не стоит. Грач, выводи в холл бармена и этих гладиаторов. — Подполковник указал на Серого и Семена. — Нам надо поговорить с господином Быстровым.

— Мне не о чем с вами разговаривать.

— Не спеши. — Седов усмехнулся. — Не пройдет и десяти минут, и ты не только заговоришь, а запоешь соловьем, Граф. Не пойму, почему тебе приклеили столь громкое погоняло. Из-за интеллигентного внешнего вида? Или в роду были графья?

— Не ваше дело.

— Грач, действуй!

Грачев вывел задержанных в холл, где без сознания лежали Семен и Станислав, скованные наручниками.

Седов приказал Николаеву:

— Рома, побудь с Грачом! Все-таки ему одному непросто контролировать здоровенных быков, пусть и повязанных.

— Понял, командир.

Прапорщик вышел в холл. Они с Грачевым закурили, держа на прицеле арестантов.

Не прошло и десяти минут, как Седов вывел к ним Графа. Тот выглядел каким-то поникшим.

— Ну вот, что я говорил! — Командир отряда улыбнулся. — Господин Быстров мгновенно оценил ситуацию и выразил полную готовность к эффективному сотрудничеству со следствием. Как говорят, своя рубаха, она все же ближе к телу.

Командир отряда вместе с Грачевым, Николаевым и водителем микроавтобуса штаба спецслужбы вывели Графа, его охранников и посадили в «Хонду». Грачев устроился в салоне.

Седов повернулся к прапорщику и заявил:

— Вот и все, таксист, операция завершена. Мы завезем Графа и его быков в штаб, потом отправимся на базу. Ты можешь отдыхать.

— И долго?..

— Нет, Рома, неделю. Потом жду тебя в Колитвино. Возможно, вызову и раньше. Ты остаешься в отряде и выполняешь все боевые задания без каких-либо ограничений. А пока будешь отдыхать, определись со своим семейным положением. Ты ж знаешь, как у нас к этому в последнее время относятся.

Николаев вздохнул и сказал:

— Постараюсь.

— В ювелирный магазин не забудь заехать.

— Зачем?

— А ты подумай, что именно там надо прикупить. Все, давай! Завтра, как выспишься, перегони к штабу «Ауди».

— Конечно, сделаю.

— Спасибо за службу, прапорщик!

— Служу Отечеству!

— До связи.

— До свидания, командир.

Николаев приехал домой в пять вечера, поставил в холодильник бутылку шампанского, опустил цветы в вазу, принял душ, надел свой шикарный костюм.

В семь с работы вернулась Екатерина.

Увидев Романа при полном параде, с букетом, она обомлела, не раздеваясь, присела на пуф и спросила:

— Ты что, Рома?..

— Я, Катя, делаю тебе предложение руки и сердца. Кажется, так это называется. — Он достал из кармана кольцо, купленное в ювелирном магазине, протянул женщине красную бархатную коробку и цветы. — Вот, это тебе!

— Ты серьезно, Рома?