Я есть Жрец! - Денис Старый

— Да, лекс, я отправлял людей, и вот, что они мне сказали… Возле острова Священной дубравы, в Злом лесу, видели людей. Там были женщины и мужчины, они рубили и собирали деревья¸ — сказал Морваг.

На самом деле старейшина не хотел выдавать эту информацию лексу, посчитав, что она ни к чему человеку, жить которому осталось не долго. Но старейшина, будучи умным и изворотливым главой рода и деском — правой рукой вождя, посчитал нужным лишиться некоторых возможностей, а перенаправить интересы Хлудвага в сторону непонятного рода или племени, решившегося обосноваться в одном дне пути от главного селения Рыси.

Морваг рассчитывал на то, что некие люди, поселившиеся у Злого леса, будут покорены уже именно им, когда не станет Хлудвага. У старейшины был расчет на то, что следующему лексу Рысей необходимо себя проявить и не дать воинам сомневаться в удачливости нового вождя. В этом отношении быстрое покорение неокрепшего рода, а какой род будет окрепшим, если только начинает строить жилище, придаст веса Морвагу в лице оставшихся Рысей.

Быстрый ум старейшины начал разработку нового плана, по которому стоило отправить лояльных Хлудвагу воинов покорять новое поселение, а в это время совершить переворот в племени. Хлудваг уже как три года не ходит в походы, доверяя это важное дело главным воинам. Потому и в этот раз он останется в селении. При отсутствии воинов лекса, Морвагу не составит труда убить разленившегося Хлудвага и занять его место.

— Кто это может быть? Мы не видели чужих людей на реке, — озадаченно сбавив тон, спросил Хлудваг.

Морваг Замялся. У него были догадки насчет того, кто может вдруг, из ниоткуда, появиться на реке.

— Я предполагаю, что это изверги, — нерешительно сказал старейшина.

— Кто? Вар? Ты же мне докладывал, что он ушел в лес и сгинул, — лекс стал кричать еще громче прежнего.

— Да, лекс, и у него четыре пар рук воинов, — стал подливать масло в разгоряченный характер вождя старейшины. — Они вооружены и столь осмелели, что уже не боятся выходить к реке за камнем и рыбой. Может быть, он решил бросить вызов?

— С четырьмя парами рук? У меня воинов в разы больше, — лекс задумался. — Собирай своих воинов и возглавь поход.

— Лекс, твое племя уже потеряло много охотников, за зиму от голода и холода умерло больше, чем обычно, людей, а ты предлагаешь, чтобы воины моего рода сокрушили дерзких извергов? — делано возмущался Морваг.

— А почему нет? — удивился Хлудваг, который не смог проанализировать уже приведенные доводы.

— Потому, лекс, что скажут: род лекса слабый и не может покорить каких-то извергов. Пусть слава победителей достанется твоим воинам! Они теряют охотников в лесу, пусть покажут, что также сильны и несокрушимы и вернут славу, — сказал старейшина и выдохнул, чуть улыбнувшись.

Старейшина был удовлетворен, что ему, как, впрочем, и всегда до этого, удается убедить лекса. Будь Хлудваг чуть умнее, или деятельнее, как это было в начале его правления, то Морвагу не удалось бы ничего. Тот, молодой, Хлудваг, организовал бы охоту и сам повел людей в лес, чтобы выяснить, почему пропадают воины. Этот же, уже пожилой, пусть все еще мощный, лекс больше предпочитает тепло своих женщин, чем холод леса или жар схватки.

— Ты прав, призови мне старших воинов, я назначу того, кто убьет извергов. Однажды я счел нужным их только выгнать. Меня уверили, что Вар и его род, как и те, кто за ними последует, сгинут в лесу. Более подобной глупости я не совершу, — решительно сказал Лекс, уже раздумывая над тем, кого именно назначить главным воином в походе.

Морваг сознательно соврал в оценке боеспособности извергов. Впрочем, он даже и не знал, кто именно были те люди у реки. Однако, чтобы гарантированно справиться с такой силой, как сорок воинов-охотников, Хлудваг отправит не менее шести десятков воинов, а скорее всего и восемь десятков. А это настолько ослабит позиции лекса в главном селении, что взять под контроль управление племенем Морвагу не составит особого труда, как в последствии привести к покорности тех воинов, которые живут в иных селениях. А потрепанный отряд, отправленный на уничтожение извергов, встретят воины рода старейшины. Так что настроение Морвага поползло вверх.

* * *

Баню поставили за два дня. Еще предстояло накрыть крышу рубероидом и шифером и выложить камни. В целом же дни становились похожи один на один. Признаться, несмотря на схожесть дней, жизнь бурлила. Не обошлось без эксцессов, когда одна девочка лет восьми-девяти чуть не утонула. Технически она утонула, но мне удалось вытянуть из реки и откачать девчонку.

Сейчас, проходя мимо людей, я чувствую себя крайне неловко. Несмотря на то, что в прошлом мой статус, точнее положение моего отца, был высоким, такого подобострастного отношения к своей персоне не встречал. Но и одергивать людей, которые считают, что я упросил богов оживить девочку не собирался. Дело не в самолюбовании, а в том, что я посчитал вполне уместным такое отношение. Теперь я жрец без каких-либо кавычек. Даже устраивал моления. Конечно, это было богохульством по отношению к христианству, так как в своей профессиональной деятельности я использовал иконы, бывшие в доме. Читал «Отче наш» и «Символ веры». Молитвы меня когда-то заставила выучить бабушка. Вот бы кто был истинной жрицей!

Вчера, наконец-то, была оборудована смотровая площадка на одном из высоких деревьев. Теперь на ней постоянно дежурит один из воинов или подросток более старшего возраста. Естественно, дозорному на время даруется божественный предмет, улучшающий зрение. Через бинокль просматривается большой участок реки, причем, и Днепра, и Сожа, как и часть леса.

Подобная мера обнаружила и другое направление — охота. Опытные охотники умудрялись высмотреть не только людей, но и животных. Так, в паре километров гуляли не пуганные туры. Не будь у нас в достатке мяса и рыбы, устроили бы охоту. Впрочем, группа охотников отправилась в том направлении, чтобы выкопать и замаскировать яму.

С Севией у нас крайне странные отношения. Впрочем, не столь они странные, но вот наши любовные игры застряли на определенном этапе, и все никак не переходит черту, чтобы я мог считать девушку своей женой, отчего-то мне это было важно. И хоть отказаться от ее ласк было решительно невозможно, порой я нервничал. Плевать уже на мнение отца или еще кого-то, для мня, как человека из будущего, то, что мы вытворяли уже более, чем