Чужое терзанье - Вэл Макдермид

— А ты? Что делаешь ты?

Кэрол уставилась в бокал:

— Я стараюсь превратить гнев и ненависть в жизненную энергию. Стараюсь подпитываться ею, использую, чтобы доводить себя до изнеможения.

— Помогает?

У Кэрол блеснули на глазах слезы.

— Не знаю. Я перестала понимать многие вещи. А ведь раньше думала, что они у меня в крови. Теперь они иногда кажутся мне сказками, которые я рассказывала сама себе в детстве, когда боялась темноты.

Он протянул руку и обнял ее за плечи. Не колеблясь, она подвинулась к нему.

— Тебе это только кажется. Ты хороший человек и хороший коп.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел тебя сегодня за работой. Ты отдавала распоряжения, но никто не замечал, что ты приказываешь, при этом ты нашла время успокоить меня, и вот сейчас ты опять бесконечно добра ко мне.

Кэрол глубоко вздохнула — из самой глубины души.

— А тебе не приходит в голову, что я проявляю доброту только к себе самой? Джонатан, сегодня ночью мне не хочется быть одной, — повинуясь порыву, сказала она и почувствовала, как напряглось его тело.

— Ты о?..

Снова тяжелый вздох.

— Да, я об этом. Но, Джонатан… — Она отодвинулась, чтобы видеть его лицо. — Только если ты абсолютно точно не влюблен в меня.

Всю ночь Тони пытался заснуть, задремывал и, вздрогнув, просыпался, измученный мыслями о Тиме Голдинге. И о Гае Лефевре, почти забытом в горячке расследования. В начале шестого он прекратил неравную борьбу с бессонницей. Днем Кэрол надиктовала на его автоответчик сообщение о находке в долине Суиндейл. Она не просила его помощи, но он уже пообещал ей взглянуть на место преступления и чувствовал себя должником брэдфилдской полиции. Он составлял психологический профиль этого педофила еще по просьбе Дона Меррика. Тони расстраивался, что смог наметить его лишь в самых общих чертах, правда, его вины тут не было: он с самого начала говорил, что для толкового инсайта[5] ему требуется больше данных. Теперь информации прибавилось, и поездка в Дербишир может помочь ему — профиль получится более детальный.

Он лежал на спине, подложив руки под голову. В комнате было темно. И хорошо — чтобы думать, света ему не требовалось. Он перебирал в уме предположения касательно человека, который похитил Тима Голдинга и убил его. И вероятно, сделал то же самое с Гаем Лефевром. Это мужчина. Тут сомнений до ничтожного мало, хотя они есть. Не надо поддаваться стереотипам, ведь природа сексуального насилия весьма своеобразна и не настолько изучена, чтобы можно было создать убедительную статистическую базу.

И все же это мужчина. Возраст от двадцати с лишним до сорока: требуется время, чтобы созреть для такого преступления. Подростки и молодые люди до двадцати часто бывают сексуальными хищниками, но редко доходят до точки, откуда нет возврата. Иногда насильники становятся убийцами почти случайно, когда, стремясь ограничить свободу жертвы, слишком далеко заходят. Если им нравятся возникающие при этом ощущения, тогда в следующий раз это будет уже не случайность, и на улице появится еще один серийный убийца. Первое убийство чаще бывает ненамеренным. Так что разумно допустить более высокий стартовый возраст, чем для сексуального насилия или посягательства на него. Верхняя граница тоже плавает. К сорока неуемная страсть молодости затухает или заглушается алкоголем. Если к этому времени мужчина не начал убивать, то, скорее всего, он никогда уже этого не сделает.

Тяжелое детство тоже в той или иной степени служит роковым фактором. Конечно, можно пройти в нежном возрасте все муки ада и не породниться со злом. Тони знал это слишком хорошо. Почти любой человек, заглянув в свое детство, может найти поступки, которые для кого-то стали бы первыми шагами на мучительном пути к психопатии. Не был исключением и Тони, но для него они послужили основой для понимания тех, кто свернул с правильной, нормальной колеи.

Тони не мог точно сказать, когда миновал эту критическую жизненную развилку, но в итоге он превратился в охотника другого рода. Подобно тому как серийного убийцу ведет за своими жертвами уверенный инстинкт, так и Тони был наделен шестым чувством, позволяющим ему выслеживать добычу. Несмотря на публичные заявления, что он опирается в своих действиях на научные методы, он прекрасно сознавал, что его самые важные озарения черпались непосредственно из кладезя интуиции. Он привык скрывать это, и, пожалуй, Кэрол была единственной, кто понимал и прощал его.

Что конкретно он мог сказать о похитителе Гая Лефевра и Тима Голдинга? Пол, возраст. Возможно, холостяк, возможно, обладает поверхностными социальными навыками, но не умеет налаживать более глубокие межличностные связи. На природе чувствует себя как дома, хорошо знает долину, настолько безлюдную, что она может служить местом для убийства. Знает и прилегающие территории, потому смог без опасений оставить машину на парковке и вести мальчишку целую милю по пешеходной тропе. Вероятно, он был совершенно уверен, что ранним утром никого там не встретит. Впрочем, он и в городе не испытывает дискомфорта: ведь предполагается, что он похитил Тима в городе днем.

Тут мысли Тони запнулись. Предположение еще не факт. Свидетелей не нашлось. Копам пришлось поверить, что так оно и было и никто ничего не видел. Впрочем, подобные случаи бывали и раньше. Печально известный убийца детей Роберт Блэк похитил по крайней мере двух своих жертв прямо с улицы, и никто этого не заметил. Но что, если все происходило не так?

Тони перебирал в памяти известные ему обстоятельства. Гай ушел в лес искать птичьи гнезда. Его больше не видели, хотя у канала обнаружили смятую бумажку с планом расположения гнезд. Тим сказал друзьям, что пойдет к железнодорожному откосу смотреть на товарные поезда. Женщины, стоявшие на автобусной остановке, видели между деревьев его желтую футболку. Что, если убийца был не в машине на улице, а на откосе или в роще? Ждал, приготовив какую-нибудь историю, которая привлечет внимание мальчишки и заставит добровольно пойти с ним? Может, про гнездо редкой птицы или что-нибудь про паровозы? Примечательно, что оба района исчезновения детей имеют транспортное сообщение с Дербиширом, до Суиндейл там всего-то миль пятнадцать, хотя убийца, конечно, не стал бы пользоваться общественным транспортом. Канал тянется до железной дороги, уходящей в долины Дербишира, а та конкретная ветка ведет на окраину парка «Пик Дистрикт», в карьер.

Взбудораженный этой мыслью, Тони соскочил с постели, схватил халат и бросился в кабинет. Он хотел записать выводы, конкретизировать их и передать Кэрол еще до утреннего совещания. Они обсудят их за кофе, перед тем как она уедет на работу.

Дожидаясь, пока загрузится компьютер, он сбегал вниз и сварил кофе. С кружкой в руке вернулся в кабинет и подошел к окну — взглянуть на небо, а сам в это время уже мысленно подбирал формулировки.

Но не облака притянули как магнит его взор. Тони машинально отметил какую-то неправильность в уличной картинке, ставшей уже привычной. Там появился мотоцикл — между седаном Кэрол и соседским минивэном, — заявляя о своем присутствии со всей наглостью танка на улицах Багдада. Тони внезапно показалось, будто из него выкачали весь воздух.

Потом нахлынули эмоции, неукротимые и болезненные. Не просто ревность — острая боль терзала его, как железные орлиные когти. Сам виноват. Ты не мог дать ей то, в чем она нуждалась. Потому что ты всего лишь жалкая пародия на мужчину. Потому что ты привел ее в волчье логово, а спасти не сумел. Потому что любовь только тогда чего-то стоит, когда слова подкрепляются делами.

Тони в сердцах швырнул кружку о дверь и забрызгал бурыми пятнами свежую краску и стоявшие неподалеку книги.

— Мать твою! — заорал он, после чего плюхнулся на стул и рывком подтянул к себе клавиатуру.

Дон Меррик курил вторую сигарету за утро, когда Пола открыла дверь кухни. Ее волосы торчали дыбом, глаза припухли от сна, а на синем халате виднелась клякса зубной пасты.

— Как это тебе удается выглядеть с утра таким аккуратным? — буркнула она, берясь за чайник.

— Хвала бритве, — ответил он. — Даже если на душе хреново, когда побреешься, становится немного легче.

— Когда-нибудь я тоже попробую, — пробормотала Пола.

— Ты плохо спишь? — спросил Меррик.

Пола, кашляя, залила кипятком растворимый кофе.

— Нет, я плохо просыпаюсь. Да ладно, очухаюсь, но на это потребуется время. — Она шмыгнула носом, добавила молока в кружку и сгорбилась на стуле напротив него. Потянулась было к его сигаретам, но он проворно отодвинул их подальше.

— Катишься по наклонной плоскости, Пола. Начинаешь смолить с утра пораньше. Не успеешь оглянуться, как будешь выкуривать по две пачки в день. — Он погрозил ей пальцем.