Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия

Мила знала, чего хочет Айвен. Под знаменитой зеркальной пирамидой, которую она видела в действии десять лет назад, стояли контейнеры с пиротехникой. Но о том, чтобы пройти через полицейский кордон не могло быть и речи.

Внезапно гул пронесся над площадью: вздох восхищения тысяч горожан и туристов. Мила вместе с остальными задрала голову. Метрах в трехстах над крышами домов плыл над городом огромный человек, раскинув на полнеба золотые крылья. Это был Икар, которого все так долго ждали.

«Я вижу это!» — поразилась Мила.

Икар взмахнул крыльями, и воздух вокруг заискрился. Гомон толпы превратился в экстатический вопль. Мила не выдержала и завизжала вместе со всеми, и вдруг толпа вокруг исчезла, остался только этот ослепительно сияющий воздух. Она засмеялась, хотела вскинуть руки и подпрыгнуть, но боль в плече заставила очнуться.

«Мы должны идти! — пробарабанил в голове голос Айвена. — Надо найти другое место».

Сияние растаяло. Мила уткнулась головой в плечо Айвена и поспешила за ним, стараясь не давать повода слишком сильно дергать себя за локоть, где, наверное, уже образовался огромный синяк.

Через несколько минут они уперлись в начало трибун. Тут тоже дежурили полицейские, поэтому пришлось возвращаться.

Добравшись до поворота на улицу Готов, они поднялись по ступеням, ведущим в какой-то музей, и с четверть часа любовались карнавальной процессией. Мила опять погрузилась в состояние, близкое к умиротворению, пока на ум не пришел тот страшный сон о детях Бурцевых, который она увидела в туристическом домике.

Сколько же среди этих людей таких, как они с Айвеном? Сколько мозгов оплетено тонкой паутиной золотистых нитей, разбегающихся в стороны от пауков-биосиверов? Какая часть радости и веселья, царящих здесь, рождена в человеческих сердцах, а какая послана дистанционно с компьютера Киберлайф?

Мила почувствовала на плече руку Айвена. Он обнимал ее.

— Пора идти, — сказал он ей на ухо.

Они сошли по ступеням вниз и опять влились в непрерывный поток людей.

Вдруг она почувствовала, что рука Айвена не держит ее больше. Мила оглянулась. Прямо в лицо ей счастливо рассмеялся крупный парень, чем-то напомнивший Астахова.

Одна…

Свободна…

Нет, ей не уйти дальше, чем на триста-пятьсот метров…

Мила поискала взглядом Айвена. Как назло, ее окружили рослые мужчины и все, что она видела — стены домов, зеркальную пирамиду и летящего вдали Икара.

Айвен, где ты? Ответь!

Но только шум толпы вокруг, и никаких посторонних мыслей в голове.

Я знаю, ты где-то рядом. Скажи мне, что ты сейчас вернешься. Мне страшно.

Снова кто-то ухватил ее сзади. Айвен? Мила оглянулась, но это был немолодой мужчина с приклеенным клювом и взглядом волокиты, сальным и неприятным.

— Ты одна? — Его лицо расплылось в гнусной улыбке.

— Пошел вон! — крикнула она, но толпа прижала их друг к другу, и Мила почувствовала, как клюв упирается ей в затылок.

— Я же вижу, ты одна, — засмеялся мужчина.

Мила дернулась вперед, задвигала плечами, и поток снова ее подхватил, оторвал от мерзкого типа.

Айвен был недалеко, иначе она почувствовала бы тяжесть в ногах и слабость.

Ты меня слышишь, я прекрасно это знаю. Почему же не отвечаешь?

— Девушка, идемте с нами! — прокричал ей в ухо какой-то парень. Мила посмотрела на него, и заметила, как он удивился (еще бы! знал бы он, как она измучена и что пережила за последние дни). Но парень продолжал: — Похороны большой рыбы. Тут рядом, на улице Тассо. Там сожгут огромную бумажную рыбу, поучаствуйте с нами в плаче.

Из-за его плеча высунулся круглолицый усач в старинном женском чепчике и задорно подмигнул Миле.

Повинуясь внезапному импульсу, Мила схватилась за предложенный локоть. Парень тотчас потащил ее в сторону от площади, к углу здания, из-за которого гремели звуки марша.

— Я Кэл, а это Роджер! — сказал он, и Мила с улыбкой кивнула.

«Что будет дальше? — думала она. — Через сотню шагов ноги подкосятся; ребята подумают, что у нее обморок, позовут полицейского, тот поможет доставить ее к ближайшему пункту оказания первой помощи; там ее осмотрят, пожмут плечами и затем отвезут в больницу. Но ей надо не в больницу, а в Киберлайф. Что если по дороге она умрет?»

— У нас есть для вас усы и борода! — радостно сообщил ей Роджер. — А еще старинная мужская шляпа с пером и камзол.

— И красный бант на шею! — добавил Кэл.

Нет, Киберлайф связан со всеми больницами. Ее опознает их оборудование, только лишь она окажется в приемном покое, и тогда страдания облегчат, ею займутся специалисты… Значит, надо, чтобы это поскорее закончилось.

Мила напряглась, приготовившись к неприятным ощущения. В эту минуту рука сжала ее запястье. Знакомая рука.

«Мила, это я. Извинись и распрощайся».

«Не оборачиваться, вырваться и бежать с ребятами на похороны большой рыбы». — Она судорожно схватилась за локоть Кэла.

Он улыбнулся: видимо, по-своему расценил то, с какой силой держится за него эта симпатичная незнакомка.

«Надеть костюм, театрально рыдать, а потом смеяться до изнеможения, дурачиться и пойти в кафе, напиться пива, как раньше, когда была студенткой; она готова сейчас на все, ведь карнавал же… Только не идти со Смитом».

Мила остановилась, Кэл с недоумением обернулся.

— Что-то не так?

«Ах, Кэл… Ребята…»

— Простите, — пробормотала она. — Но, кажется, я…

Нет, не выпускать наружу нытье и сомнения; ведь она знает, что неизбежно сделает все, что приказывает Айвен Смит. И ни за что не посмеет ослушаться.

В шуме толпы ни Кэл, ни Роджер не расслышали ее слов.

— Что случилось? — спросили они в один голос, при этом чепчик на голове усатого Роджера забавно колыхнулся.

Мила выдавила улыбку.

— Я найду вас, ребята! — повысила она голос. — Здесь у меня подруга, только позову ее — и сразу к вам.

Не дожидаясь ответа, она обернулась и мимо Айвена шагнула в толпу.

Пройдя рядом несколько шагов, он остановил ее и прижал к стене.

— Все в порядке, Мила. Я достал то, что хотел, — сказал Айвен. — И вот еще что. Возьми.

Он вынул из большого переднего кармана пакет с засахаренной воздушной кукурузой.

Мила распечатала упаковку и принялась медленно есть, как ни странно, голода она уже не чувствовала, только невероятную усталость и опустошенность.

— Мы возвращаемся к машине, — сказал Айвен спустя пять или десять минут.

Мила рассеянно посмотрела на него и увидела, как он изменился. Лицо выглядело постаревшим, осунувшимся и очень худым. В глазах застыла тоска и непреклонность.

— Ты ведь, кажется, говорил, мы будем гулять до вечера.

— Людей стало больше. На возвращение уйдет часа два, еще час на подготовку.

Они постояли еще некоторое время, задумчиво глядя на проезжающие по площади пирамиды с танцующими на них девицами, и принялись пробираться туда, откуда пришли.

***

Фридрих Ганф до полудня валялся в постели. Он отменил две встречи, вызвал личного врача, чтобы тот зафиксировал проявление нейроциркуляторной дистонии и сообщил об этом референту.

В пять минут первого Фридрих вышел из дома, искупался в бассейне, а затем около часа мирно завтракал, сидя в шезлонге. После этого некоторое время он гулял по саду, потом вернулся, посмотрел новости, почитал газету и снова повалился в постель.

Фридрих думал о том, что, вероятно, развитие биокибернетики на планете только начинается. Эта наука находится еще на таком примитивном уровне, что ученые не могут предвидеть все последствия экспериментов, отсюда и возникают столь распространенные киберпсихозы. Разумеется, сам он всегда относился к тем, кто голосует за Энтеррон и за биокибернетику, иначе и быть не могло, ведь он — шеф-оператор Двенадцатого региона, гарант Новой Системы. Но в душе обитало беспокойство, оно не покидало его даже в самые лучшие времена, с тех пор, как вступил в действие закон о праве граждан на имплантацию искусственного настроения. Когда количество имплантеров перевалило за пятьдесят процентов, наступил спрогнозированный специалистами «социальный покой». Но все помнили и о другой вехе — восьмидесяти пяти процентной, той самой, о которой во всеуслышание предупреждал профессор Качинский до того, как внерегиональный отдел принял в отношении него решительные меры.