Мефистон. Город Света (СИ) - Хинкс Дариус

— Как выглядит стела? — спросил он, проталкиваясь через толпу. — И на что похож Сороколд?

— Сороколд и есть стела. Он — менгир.

Мефистон раздраженно зарычал, замахнувшись Витарусом. Пес успел отскочить от удара, но клинок прошел через другое создание. Оно напоминало живой тотемный столп из десятков сложенных в колонну человеческих голов, завопивших от боли, когда меч пронзил диковинное существо.

Все вокруг Мефистона отпрянули, сыпля оскорблениями и обвинениями.

— Никакого насилия! — закричал Катарис. — Никакого насилия не позволено во владениях Сороколда. Если нарушишь правила, то никогда не доберешься до Тизки. Повезло, что этого не заметила стража.

Мефистон поглядел на собравшихся с такой злобой, что все попятились, расступаясь с его пути к помосту. Раненый мутант подхватил отрубленную конечность и заковылял прочь, шипя от негодования.

— Что такое менгир?! — потребовал ответа Мефистон, сверля взглядом пса.

— Ты из-за этого напал на меня? — ошеломленно поглядел на него Катарис. — Менгир — это стоячий камень. Сороколд — стоячий камень.

— Сквозь его плоть… — кивнул Мефистон.

— Что?.. — нахмурился пес.

Властелин Смерти пригрозил мечом созданиям, не сводившим с него взгляда, а затем пошел через плато. Когда же он приблизился к треугольной глыбе, то рассмотрел вспыхивающие на ее поверхности огни. Помост поднимался более чем на девять метров, а потому Кровавый Ангел не мог увидеть, что там происходит, но похоже, там били разряды молний, ослепительно-белые и исчезающие так же быстро, как и появлялись.

Он протолкнулся через толпу и лишь теперь, оказавшись в паре метров от рядов тзаангоров, заметил, что Катарис убежал вперед и уже разговаривает с мутантами. Зверолюди поглядели на него, оценивая обгорелое алое тело. Один из них, облаченный в более красивую броню, чем другие, явно выступал предводителем. Голову его, похожую на наконечник стрелы, венчал гребень из мерцающих синих перьев. Он прервал разговор с Катарисом и кивнул Мефистону.

— Ты можешь присоединиться к иллюминэ, — сказал он голосом, в котором странным образом смешались звуки птичьи и человечьи. Слова, хоть и доносили смысл, напоминали совиное уханье, и понять его было тяжело.

Мефистон в смятении поглядел на Катариса.

— Ты можешь присоединиться к игре, — пояснил пес. — Иллюминэ — игроки. Твое оружие достаточно необычно, чтобы обеспечить ставку.

— Зачем ты помогаешь мне? — нахмурился Мефистон. — Ты хочешь добраться до Тизки. И заполучить Витарус. Ты мне не друг.

— Конечно, я друг, даже не просто друг, а брат. Мы все братья. Все, кто прибыли в Сорциариус. Нас объединил акт веры, который позволит сокрушить ложного Императора и создать утопию. Если ты ищешь Цадкиила, я приложу все усилия, чтобы помочь тебе.

У Мефистона осталось достаточно разума, чтобы распознать ложь, пусть и не понять ее причину. В гневе он крепче сжал рукоять меча.

Раздался лязг затворов. Зверолюди нацелили на него автоматы.

— Никакого насилия, — покачал головой Катарис. — Или ты никогда не присоединишься к игре.

— Иди, — прокаркал синеперый тзаангор, показав оружием на ступени. — Займи свое место.

Глава 27

— Чтоб тебя, Антрос! — взревел Рацел, стреляя из плазменного пистолета в стену из синего пламени. — Отвечай мне! — Он снова говорил по воксу, но опять не слышал ничего в ответ. — Почему ты не в чертовом Адуриме?

Рыча от злости, он пробежал к следующей колонне, а вслед ему с оглушительным грохотом полетели болты.

Рубриканты находились у дальних стен от алтаря, стоя в тенях под похожим на звезду окном. Битва бушевала уже несколько минут, и пали трое Кровавых Ангелов. Рацел видел их лежащие в считаных метрах дымящиеся тела, истекающие священными соками жизни. Остальные сражались со всем подобающим мастерством и достоинством. Они заняли позиции рядом с алтарем, после того как призванная Гаем кровавая буря на несколько минут раскидала рубрикантов. Но времени на приготовление других чар не оставалось, ведь Рацел был слишком занят, уклоняясь от болтерных очередей и проклиная Луция за то, что тот находился не там, где должен.

— Мефистон, — окликнул он, бросив быстрый взгляд на пылающую пентаграмму. — Ты меня слышишь?

Он не ждал ответа. Властелин Смерти все так же боролся с кругом света, сверкая психической энергией, но стоял совершенно неподвижно, словно был частью алтаря. Из его глаз сочился багровый туман, а кости горели так ярко, что виднелись сквозь броню.

+Я с тобой,+ ответил Мефистон.

Рацел ошеломленно огляделся. Он ведь видел, что старший библиарий недвижим, несмотря на бушующий в зале вихрь из болтов, пламени и разлетающихся осколков.

+Я влил свое сознание в твое, Рацел. Мой разум в твоей голове.+

— Не сказал бы, что это меня успокоило, — пробормотал Гай, но не смог скрыть облегчения при звуке голоса старого друга.

Он пригнулся, уходя от очереди, разбившей стену прямо над головой, затем выстрелил в ответ и прыгнул за другую колонну.

— И твой разум пригодился бы в твоей собственной голове, — добавил он, пока выстрелы разбивали пол перед ним. — Не знаю, сколько времени мне удастся защищать алтарь от еретиков. Антрос до сих пор не вернулся в Адурим.

+Я приостановил ритуал, Рацел, но не смогу долго удерживать колесо. Мне нужна твоя помощь. Воспользуйся колоннами, чтобы уничтожить рубрикантов, и иди ко мне.+

— Колоннами? — Эпистолярий склонил голову, поглядев на служащий ему опорой столп.

+Помнишь, как мы сражались с толдосской ведьмой?+

— Тзинчистской провидицей? — нахмурился Гай. — Той, что пристрастилась к человеческой плоти?

+Помнишь, как она использовала архитектуру в своем горниле?+

— Здание, его суперструктура, укрепляло ее варповство, — кивнул эпистолярий, постучав по желобкам на колонне.

+Мне нужна твоя помощь, Рацел. Мне не удается сдержать ритуал. Я разделил свою сущность натрое. Мой интеллект здесь и напоминает тебе о толдосской ведьме. Мой дух привязан к колесу и едва удерживает его на месте. А тело погналось за демоном на Сорциариус.+

— Ты последовал за ним? На Планету Чернокнижников за этой тварью? Ты спятил?

+Да, по всем нормальным меркам. Но в тот момент мне оставалось лишь разделить свою сущность,+ Мефистон говорил, словно о какой-то утренней пробежке. +Я должен был применить хрономантические чары, чтобы вас не перестреляли рубриканты. В это же время пришлось схватить пентаграмму и преследовать Цадкиила.+

— Сорциариус — демонический мир, — потряс головой Рацел. — Подумай, чем рискуешь. Ты подвергаешь опасности свою душу. Только представь, что произойдет, если ты… — Ему не хотелось даже озвучивать вопрос. — Что там с тобой происходит?

Мефистон помедлил, прежде чем ответить:

+Не могу сказать наверняка. Мой интеллект здесь, с тобой. Я отправил за демоном самую примитивную и базовую частицу психики. И никак не смогу узнать, что она делает.+ Он опять умолк, чувствуя недовольство Рацела от такой неясности. +Но я верю, что моя суть настигнет демона.+

— К черту демона! — Рацел дал волю негодованию, снедавшему его с самого отправления с Ваала. — Разве ты не видишь, что помешался? Демон уже не важен. Он сбежал. Неважно, что открыла эфемерида, пора менять планы. Теперь главное — Серебряные Башни, а не Цадкиил. Демон удрал обратно в свой ад, но цитадели здесь, в осязаемом мире. Если ты не остановишь вращение колеса, если угрозы твари правдивы, то вот-вот воссияют девять Серебряных Башен. Только представь, что все это значит.

+Ты не понимаешь, Рацел.+

— Я понимаю, что ты отбросил треть своих сил, когда мы нуждались в них больше всего. И сделал это потому, что не хочешь сойти с намеченного пути.

Вдоль колоннады с воем пронеслись новые болты, но на сей раз они были нацелены в Мефистона. Многие снаряды взорвались в окружающем пентаграмму сине-красном ореоле, но некоторые пробили ребристую броню старшего библиария, отчего его тело содрогнулось.