Избранные труды по общей теории права - Яков Магазинер

Источник власти видят иногда в ее признании населением. Действительно, непосредственно после революции 27 февраля 1917 г. в России Временное правительство было признано населением. Но этого признания было недостаточно: необходима была еще сила для поддержки этого идейного фактора. И, наоборот, всеобщего признания может не быть, а сила есть – и власть существует; ибо общее признание еще необходимо при возникновении власти (но и то не всегда), а при существовании власти она часто поддерживается организованной силой и фактическим подчинением, которое она создает. Следовательно, признание, во-первых, не необходимо и, во-вторых, не достаточно как источник власти, даже когда оно выражается в преклонении перед авторитетом власти (значение авторитета было выдвинуто в работе Р. Пилоти об авторитете и власти и в новой работе А. Фиркандта о престиже и власти).[160]

Иногда говорят, что источник власти – в подражании.[161] Так, стадо идет за вожаком или народ – за своими идейными вождями из сознательного или бессознательного стремления людей делать все то, что сделает предмет их подражания, в правильность поведения которого они безусловно верят. Цитируя Тарда, утверждавшего, что масса заимствует и подражает, тогда как руководителю принадлежит почин и изобретение, М. М. Ковалевский полагает, что «в деле создания государства, как и в области религии, искусства или права, инициаторами являются изобретатели», которым подражает масса.[162] Теория подражания так же не решает вопроса о власти, как и теория признания. Факт подражания как двигатель массового поведения имеет огромное значение в возникновении власти, но он сам нуждается в объяснении: отчего же одни люди подражают другим и отдаются им во власть, иногда даже теряя свободу распоряжаться своей судьбой.

Б. А. Кистяковский,[163] желая объединить все важнейшие факторы власти, находит, что власть развивается в силу социально-психических причин (престиж и авторитет, чувство зависимости и подчинения), и вследствие исторических и политических условий (борьба рас и классов), и благодаря идейному оправданию отношений господства. При таком плюрализме совершенно утрачивается, однако, возможность учесть сравнительную силу этих факторов, установить важнейшие пружины власти и источники ее развития и разложения. Пестрота жизни, перенесенная в теорию и не преодоленная логикой системы, остается непобедимым препятствием к познанию власти, пока не найдем надлежащей взаимной координации факторов или из всех факторов не признаем один – важнейшим и решающим.

Нам думается, что действительным источником власти обычно является возможность удовлетворения при данной власти важнейших потребностей подвластного. Народ подчиняется власти в силу потребности в организованной общественной жизни, удовлетворяющей его потребности; дисциплинарная власть создается и существует в интересах экономии и порядка в осуществлении общественных задач учреждения; религиозная власть основана на ожидании верующими духовного спасения их религиозной властью; семейная власть вытекает из возможности всякого блага от главы семьи: защиты, помощи, указаний и т. д.; власть любовная основана на ожидании удовлетворения потребностей любви; многочисленные духовные потребности удовлетворяются наиболее выдающимися представителями идейной власти: учеными, художниками, ораторами, мыслителями, борцами и т. д. Все это доказывает, что обычно власть вытекает из возможности блага для подвластного при наличности данной власти, т. е. что власть в конечном счете вытекает из интересов подвластного, хотя обычно и эксплуатирует свое положение в своих собственных интересах.

Развивая и расширяя изложенное понимание власти, необходимо указать, что мы здесь имеем в виду не причину или повод возникновения власти, которая может возникнуть от самых разнообразных причин, а причину существования и сохранения уже возникшей власти. При этом оказывается, что власть иногда существует и сохраняется не столько ввиду возможности блага от нее, сколько, наоборот, ввиду возможности зла от нее. Легко, однако, видеть, что возможность зла не стоит обособленно от возможности блага: возможность зла есть не что иное, как угроза благу, т. е. возможность отнять благо.

Следовательно, всякая вообще власть, включая и власть государственную в ее различных исторических формах, существует в силу возможности для властвующего дать, сохранить или отнять благо у подвластного, т. е. вообще в силу возможности располагать благами подвластного, как наличными, так и будущими. Власть существует не только в силу возможности блага от властвующего, но и ввиду возможности зла от него, в силу возможности для него располагать благами того, кто находится под его властью и потому вынужден ради обеспечения более важных интересов пожертвовать менее важными, т. е. ради того, что совпадает с его интересами, делать и то, что им противоречит.

Государственная власть, призванная к удовлетворению или к защите удовлетворения важнейших потребностей населения, свою силу черпает в этой своей задаче. Поэтому первое условие и коренной источник государственной власти – сила, т. е. способность власти обеспечить удовлетворение важнейших потребностей народа, охранить его от нападений извне и от потрясений внутри, упрочить существующие отношения силы (Machtsverhältniss) и перевоплотить их в соответствующие отношения права (Rechtsverhältniss). Но очевидно, что решающими средствами удовлетворения важнейших потребностей народа являются его хозяйство и культура. Следовательно, власть принадлежит тем элементам общества, которые умеют организовывать хозяйство и культуру страны, в особенности владеют великим искусством стимулировать народный труд до высших степеней напряженности и производительности. Этим элементам принадлежит и политическое господство.

Таков центральный и решающий источник всякой власти. Это основное и решающее ядро обрастает целым рядом вторичных, но огромной важности образований. Прежде всего фактическое господство сопровождается своеобразными социально-психическими явлениями массового преклонения перед авторитетом власти, т. е. признанием высших ее качеств и неограниченных ее возможностей. Вокруг господствующей власти создается ореол обожания и признания безусловного превосходства ее велений над всеми другими. Затем с могущественной силой действует сила привычки и подражания, ибо после ряда случаев повиновения власти все труднее становится ей в этом отказать, и, таким образом, к преклонению прибавляется традиция. Можно указать целый ряд других социально-психических факторов, укрепляющих и усиливающих основной момент социально-экономического господства и подчинения: например, мотивы морали, религии, искусства и т. д.

Таким образом, источник власти – в ее силе, позволяющей ей располагать удовлетворением важнейших потребностей подвластных. Но, выдвигая понятие силы, мы должны указать то, что отличает принятое нами понятие силы от других близких, но далеко не совпадающих понятий. Прежде всего, ошибочно думать, как это не раз делал Ф. Лассаль, что под силой надо понимать силу оружия или денег, военную и финансовую мощь. Это – лишь следствия совсем иной общественной силы – экономического господства, т. е. решающей роли властителей в организации народного хозяйства, ибо та общественная группа, которая может организовать и вести народное хозяйство, неизбежно должна овладеть и вооруженными силами страны, и ее финансовыми средствами, т. е. деньги и войско обычно находятся в руках того, кто организует экономическую жизнь страны и ее экономические возможности, влекущие за собой возможности военно-финансовые. Это происходит потому, что обычно факт экономического господства закрепляется в праве политического руководства, а в состав политического руководства входят и руководство армией, и управление денежной системой государства. Более того, количественно или качественно решающее ядро армии обычно бывает даже частью экономически господствующих классов. И как во всяком общественном хозяйстве есть организаторы и организуемые, руководители и руководимые, так то же деление находим мы и в армии, бюрократии и других политических учреждениях страны. Деление это не всегда является застывшим, так как организаторы часто меняются местами с организуемыми, но принцип политического неравенства в строении общества сохраняется, и иерархии в экономике соответствует сходная иерархия в политике, а экономическому суверенитету соответствует суверенитет политический.