Толкование сновидений. Введение в психоанализ - Зигмунд Фрейд

class="p1">Между прочим, наше внимание обращается здесь на то, что ночью незаметно для нашего сознания весь материал воспоминаний и представлений может претерпевать значительные изменения. Частое стремление откладывать решение какого-либо вопроса до утра, выражающееся в пословице «утро вечера мудренее», безусловно, имеет за собою известное значение. Мы замечаем, однако, что сейчас из психологии сновидения мы переходим в психологию сна, что, однако, будет случаться нередко еще и впоследствии. Важные указания относительно роли свежего материала для образования материала дает О. Пэтцлъ в одной чрезвычайно богатой мыслями работе (Experimentell erregte Traumbilder in ihren Bezi-ehungen zum indirekten Seven. Zeitschr. f. die ges. Neurologie und Psychiatric, XXXVU, 1917). Пэтцль предлагал различным испытуемым лицам зарисовать все то, что они сознательно воспринимали из картины в тахистоскопе. Он интересовался затем сновидением испытуемого лица в следующую ночь и предлагал ему точно так же зарисовать по возможности отдельные части этого сновидения. При этом выяснилось с несомненностью, что невоспринятьге испытуемым лицом детали выставленной в тахистоскопе картины дали материал для образования сновидения, в то время как сознательно воспринятые и зафиксированные в первом рисунке детали картины не появлялись вновь в явном содержании сновидения. Материал, воспринятый работой сновидения, перерабатывается ею в известном «произвольном», или, правильнее говоря, самодержавном духе с целью приспособления его к снообразующим тенденциям. Вопросы, затронутые исследованием Пэтцля, выходят далеко за пределы толкования сновидений в том виде, в каком оно изложено в настоящей книге. Следует вкратце указать еще на то, как резко отличается этот новый способ изучения образования сновидений от прежней грубой техники, которая заключалась в том, что в содержание сновидения привносились раздражения, нарушавшие сон.

Есть одно возражение, которое грозит опровергнуть наше последнее утверждение. Если индифферентные впечатления могут попасть в содержание сновидения, лишь покуда они свежи, то почему же в сновидении встречаются элементы и из прошлых жизненных периодов, которые во время своей свежести, – выражаясь словами Штрюмпеля, – не имели никакой психической ценности и должны были быть давно забыты, иначе говоря, элементы, которые не отличаются ни свежестью, ни какой-либо психической ценностью?

Возражение это может быть полностью опровергнуто, если обратиться к рассмотрению результатов психоанализа у невротиков. Разрешение вопроса заключается в том, что передвигание, замещающее психически ценный материал индифферентным (как для сновидения, так и для мышления), происходит здесь в тот же ранний период и с тех пор запечатлевается в памяти. Эти первоначально индифферентные элементы теперь уже не индифферентны с тех пор, как они, благодаря смещению, приобрели ценность психически важного материала. То, что действительно оказалось индифферентным, не может быть никогда воспроизведено в сновидении.

Из предшествующего изложения можно не без основания заключить, что я выставляю утверждение, будто индифферентных возбудителей сновидения, а вместе с тем и невинных (в смысле ничтожности значения) сновидений не существует. Это действительно мое категорическое утверждение – я исключаю, разумеется, сновидения детей и сновидения, имеющие своими причинами ночные ощущения. То, что снится человеку, либо имеет очевидную психическую ценность, либо же представляется нам в искаженном виде и подлежит поэтому толкованию, которое и раскрывает психическое значение содержания сновидения. Сновидение никогда не занимается пустяками; мы не позволяем, чтобы мелочи тревожили нас во сне. Г. Эллис, самый благосклонный критик «Толкования сновидений», пишет: «Это – пункт, начиная с которого многие из нас не смогут последовать дальше за Фрейдом» (с. 169). Однако Эллис не предпринял ни единого анализа сновидения и не хочет подумать о том, как неправильно существующее суждение о явном содержании сновидения. Мнимо невинные сновидения оказываются серьезными после их толкования; у них, если можно так выразиться, имеется «камень за пазухой». Так как это опять-таки пункт, в котором я могу встретить возражение, и так как я вообще считаю нужным иллюстрировать на примере искажающую деятельность сновидения и ее работу, то я подвергну здесь анализу несколько таких «невинных» сновидений.

I. Одна очень неглупая интеллигентная молодая дама, относящаяся к типу сдержанных людей, – нечто вроде «тихого омута» – рассказывает: «Мне снится, что я прихожу на базар слишком поздно и ничего не могу достать ни у мясника, ни у женщины, торгующей овощами. Конечно, это невинное сновидение, но таким сновидение не бывает. Я предлагаю ей рассказать мне это сновидение более подробно.

Тогда она сообщает мне следующее:

Она идет на базар со своей кухаркой, которая несет корзину. Она требует что-то у мясника, который говорит ей: «Этого больше нет», и хочет дать ей что-то другое, замечая: «Это тоже хорошо». Она отклоняет его предложение и идет к женщине, торгующей овощами. Та хочет продать ей странный плод, связанный в пучок, черного цвета. Она говорит: «Я не знаю, что это, я не беру его».

Связь сновидения с дневными переживаниями довольно проста. Она действительно пошла очень поздно на базар и ничего не могла купить. Мясная лавка была уже закрыта, в таком виде напрашивается описание этого переживания. Но разве это не обычный оборот речи, который – или, вернее говоря, противоположность которого – употребляется для указания на неряшливость в одежде мужчины?[49] Впрочем, сновидящая не употребляла этих слов, может быть, она избегала их; поищем толкования в деталях, содержащихся в сновидении.

То, что в сновидении имеет характер разговора, следовательно, то, что человек говорит или слышит, а не только думает (а это можно в большинстве случаев с уверенностью отличить), это проистекает из разговоров в бодрственной жизни, которые обрабатываются как сырой материал, раздробляются, слегка изменяются, н (прежде всего вырываются из той связи, в которой она находились. Ср. о разговорах в сновидении главу о работе сновидения. По-видимому, один только автор распознал происхождение разговоров в сновидении: это – Дельбеф (с. 226), который сравнивает их с «cliches». При толковании можно исходить из таких разговоров. Откуда, следовательно, проистекает разговор мясника: «Этого больше нет?» От меня самого; за несколько дней до этого я объяснил ей, что самых ранних детских переживаний, как таковых больше нет. но что они заменяются в анализе «перенесениями» и сновидениями. Следовательно, я – мясник, и она отклоняет эти перенесения старых образов мышления и ощущения на настоящее. – Откуда проистекает разговор в сновидении: «Я не знаю, что это, я не беру его». Для анализа эту фразу нужно расчленить. «Я не знаю, что это», – сказала она сама за день до сновидения своей кухарке, с которой она спорила, и тогда же она прибавила: «Ведите себя прилично». Здесь можно заметить передвигание; из двух предложений, которые она сказала своей кухарке, она воспроизвела в сновидении то из них, которое не имеет никакого значения; подавленное же предложение «Ведите себя прилично» согласуется