Опасные удовольствия - Наталия Левитина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так не хочется домой, – нерешительно взглянула на Куницына космическая дева. – Там пусто, грустно, одиноко. Давайте проведем ночь вместе.
Вячеслав Матвеевич оценивающе смотрел на девушку. И голос у нее такой же мягкий, как у Алены. Бедная Алена!
Таинственная незнакомка магнитом притягивала к себе Куницына, окутывала его тончайшей пеленой приятных ассоциаций и воспоминаний. И он молчал, в страхе, что сейчас женщина заговорит о деньгах и очарование исчезнет, улетучится.
– Давайте, – наконец вымолвил Вячеслав Матвеевич и затаился в ожидании.
– Так что мы придумаем? – уже с нетерпением спросила девушка. – О, я не представилась. Дирли-Ду. Звучит немного странно, но именно Дирли-Ду.
– А я пресно прозаичен. Всего лишь Вячеслав Матвеевич.
– Как красиво! – воскликнула Дирли-Ду. – Вячеслав Матвеевич. Вячеслав Матвеевич. Вячеслав Матвеевич, если в какой-то момент нашей увеселительной аферы вас настигнет скука и утомление, скажите прямо. Человек имеет право на одиночество. Я сразу исчезну.
– Я не хочу, чтобы вы исчезали, – неожиданно вырвалось у Куницына. – Я и сам с тоской думал о предстоящей ночи. Мне надо развеяться, Дирли-Ду.
«Она не имеет ничего общего с наемными жрицами любви. Это однозначно», – с тихой радостью подумал Вячеслав Матвеевич.
– А что, если в ресторан, Вячеслав Матвеевич? Я знаю восхитительный ночной ресторанчик, правда, там немного дорого, но я, к счастью, богата.
Вячеслав Матвеевич усмехнулся. Она приглашает его в ресторан и боится его разорить! Она богата! Что значит быть богатой в ее представлении? Носить в сумочке пару тысяч долларов на мелкие расходы? Куницын улыбнулся. Хотелось отбросить старомодную щепетильность и кровожадно наброситься на малышку. Она уже согрелась, перестала заворачиваться в шубу и вытянула из разреза бесконечно прекрасную ногу. А вверху отчаянно декольтированного платья предлагались взору ослепительные плечи и грудь. «Похотливый старикашка», – обозвал себя Куницын и с ужасом подумал, что десять лет эпизодических любовных контактов превратили его в озабоченного сексуального монстра.
– Или пропустим прелюдию, Вячеслав Матвеевич, и сразу перейдем к «presto agitato»[2]?
Мне что-то подсказывает, что наши желания абсолютно идентичны, но присущая и мне, и вам интеллигентность не позволяет говорить открыто, – с волнением и смущенной улыбкой произнесла Дирли-Ду.
– Да, – коротко согласился Вячеслав Матвеевич. – Где?
Дирли-Ду закрыла глаза, собралась и испуганно выпалила:
– На вашем рабочем столе!
Вячеслав Матвеевич опешил. Дирли-Ду замахала руками:
– Шутка, шутка! Но правда, хочется именно там. Я почему-то думаю, что у вас огромный, роскошный кабинет, с комнатой отдыха и душем. И письменный стол, похожий на аэродром. Он у вас устойчивый?
– Весьма. Но очень твердый, – предупредил Куницын.
– Это мелочи! – воскликнула Дирли-Ду. – Хотите, я поведу машину? Правда, у меня нет прав и я все время давлю мимо педали!
– Тогда я лучше самостоятельно. Правда, я немного выпил.
– Ну и парочка мы с вами, Вячеслав Матвеевич!
Куницыну было удивительно приятно, что Дирли-Ду не переделала его фамильярно в «Славика» или «котика» и продолжает обращаться на «вы».
– О, здесь и вправду шикарно! Дубовые панели, бронзовая люстра, серебристые жалюзи! А эта дверь куда? О, ванная комната! Я же говорила! А какой невыносимый стол!
– Действительно невыносимый. Резной дуб. Чтобы его оторвать от пола, понадобится усилие сборной команды России по бодибилдингу. В городе всего три таких стола. Здесь, потом в московском представительстве «Кристелз энтерпрайзис»…
– А третий?
– В банке «Гарант», – с грустью добавил гордый обладатель резного дуба.
Дирли-Ду закружилась по кабинету, норковая шуба улетела на диван. Куницын с улыбкой наблюдал за полуголой красавицей, чьи божественные формы были обтянуты тонкой эластичной тканью вечернего платья.
– Ой, телефон! Мне надо позвонить! – вспомнила Дирли-Ду. – Сказать соседке, чтобы утром выпустила моего кота погулять. Мы ведь до утра?
– Надеюсь.
– Можно позвонить?
– Ради бога!
– Только… – Дирли-Ду замялась. – Только...
– Проблемы?
– Можно я позвоню из приемной? Мне надо соседке сказать не только про кота. Ну, там… Еще одно указание. Очень интимного плана. Можно?
– Дирли-Ду! Конечно!
Вячеслав Матвеевич улыбнулся милой женской нелогичности. Вроде бы они собирались этой ночью вдвоем добраться до крайних пределов интимности. Что же такого она могла сказать своей соседке? Вячеславу Матвеевичу почему-то было очень хорошо. Не переставая улыбаться, он отправился в душ.
В приемной, воровато оглянувшись на дверь, Дирли-Ду пробежала глазами список телефонов и набрала необходимый номер. Охранник, который вел неусыпное наблюдение на первом этаже высотного здания, сразу ответил.
– Это из офиса «Ойлэкспорт интернешнл». Мы только что прошли с Вячеславом Матвеевичем, – официальным тоном сказала Дирли-Ду.
– Так?
– Где-то через двадцать минут должен подойти референт Вячеслава Матвеевича, он принесет необходимые документы. Пропустите его.
– Фамилия?
– Фамилия? Ой, как же его фамилия? Мне Вячеслав Матвеевич говорил… Минутку, я спрошу, – Дирли-Ду зажала трубку ладонью и немного помолчала. – Алло, знаете, Вячеслав Матвеевич куда-то вышел. Но парень такой молодой, симпатичный, светловолосый, в бежевом плаще. Он сообщит, что идет к нам.
– Ладно, – согласился охранник. – Пропустим. – В кабинете ждал Куницын с полотенцем в руке.
Он расстался с пиджаком, а на лбу закрутилось мокрое колечко волос. Дирли-Ду прицелилась, разбежалась, прыгнула ему на шею и влепила президенту сокрушительный поцелуй. Не разъединяя объятий, они свалились на диван.
– Я сначала стесняюсь, – объяснила Дирли-Ду, не переставая целовать поверженного Куницына, – но если раздеться, то смущение как рукой снимает. Вы… ты умывался ледяной водой. Такой прохладный, гладкий, вкусный.
– Видишь, я побрился, – с гордостью сказал Вячеслав Матвеевич. – Пока ты терроризировала сонную подругу ценными указаниями. Позаботился о твоих нежных щечках.
– Ты быстрый и заботливый, – с восторгом прошептала Дирли-Ду.
«И немножко того. Ненормальный, – добавил про себя Куницын. – Где я? Что я? Валяюсь среди ночи в рабочем кабинете в объятиях незнакомой женщины… Тихий ужас!»
Вячеслав Матвеевич ласково придавил мягкую Дирли-Ду на своей груди, она в ответ влюбленно запищала. «Но как приятно! – подумал Куницын. – Я человек, а не буровая машина. Нефтепровод. Хочу безумств и наслаждений!»
– Там, в приемной, кофеварка. Давай выпьем кофе? – предложила придавленная Дирли-Ду. – Ты сильный, однако. Сколько тебе лет?
– А тебе?
– Я старенькая. Двадцать четыре.
– А я еще совсем мальчик. Сорок восемь. Ровно в два раза. Пойду сварю кофе.
– Я сама, я сама! – затрепыхалась в руках Куницына Дирли-Ду. – Пусти! Я сварю исключительный кофе.
Девушка вывернулась, спрыгнула с дивана и исчезла. А Вячеслав Матвеевич сладко потянулся и остался лежать в предвкушении.
Через несколько минут кофе был готов.
– Пустили без проблем?
– Да. Спит?
– Только что отключился. Это не навредит его здоровью? Приятный мужчина.
– Здоровью – вряд ли. Отличное снотворное. Утром будет как огурчик. Но его репутации и жизненному благополучию я собираюсь нанести колоссальный урон.
– Мне он понравился. – Дирли-Ду оглянулась на Куницына, который мирно сопел на диване. – Надо укрыть его чем-нибудь.
Константин устремился к внушительному сейфу, вмонтированному в стену, натянул перчатки, словно профессиональный грабитель, и принялся за работу.
Дирли-Ду с сомнением посмотрела на железный шкаф.
– Не верится, что ты сумеешь его открыть. А не надо порыться в столе? Я могу, – предложила она свои услуги.
– Потом.
Тяжелая дверца сейфа плавно оторвалась от стены. Константин нырнул внутрь.
– Вот оно! Вот оно! – почти закричал азартный капитан. – Дирли-Душечка, получилось! Милый, драгоценный Куницын! Все бумаги здесь, в сейфе. А ведь мог хранить их где-нибудь в другом месте.
Костя торопливо просматривал бумаги, шелестел, аккуратно перекладывал стопки документов. Дирли-Ду заглянула в сейф из-за его плеча.
– О, денежки! – восторженно мяукнула она. – Как много! Давай конфискуем! – Голая рука просунулась под локтем капитана в направлении плотной пачки стодолларовых банкнотов. Костя звонко прихлопнул жадную ручку и резко обернулся к Дирли-Ду.
– Ну-ка, брысь! – прикрикнул он. – Ничего нельзя трогать! Куницын поймет, что в его сейфе кто-то побывал!
– Ушла-ушла! – ретировалась Дирли-Ду. – Какая конспирация! Пойду сотру свои отпечатки с кофеварки. А ты имеешь право предъявлять Куницыну обвинение, основываясь на документах, раздобытых нечестным путем?
