Две твердыни - Джон Толкиен

— Хорошо говоришь, Гимли, — поддержал его Леголас. — Однако мне вот любопытно, откуда они взяли вино.

— Бегать-то вы горазды, только ума не набегаешь, — заметил Пин, приоткрыв один глаз. — Видите же, сидим мы, победивши, на поле боя, среди всяческой добычи, и еще спрашиваете, откуда взялись эти заслуженные трофеи!

— Заслуженные? — взъярился Гимли. — Вот уж это никак!

Конники захохотали.

— Сомненья нет, мы свидетели встречи старых друзей, — сказал Теоден. — Это и есть, Гэндальф, твои пропащие спутники? Да, нынче наши дни исполнены чудес. Я уж их навидался с тех пор, как покинул Эдорас, а вот смотрите-ка, опять средь бела дня народец из легенд. Вы кто же, вы, что ли, невысоклики, которых у нас называют хольбитлы?

— Хоббиты, государь, с твоего позволения, — сказал Пин.

— Хоббиты? — неуверенно повторил Теоден. — Странно изменился ваш язык; однако же имя это вполне вам подходит. Хоббиты, значит! Нет, россказни россказнями, а правда их чудней.

Мерри поклонился; Пин встал и последовал его примеру.

— Приятны слова твои, государь, — сказал он. — Надеюсь, что я их правильно понял. И вот ведь чудо из чудес! В долгом нашем странствии не встречал я никого, кто бы знал хоть что-нибудь о хоббитах.

— Недаром предки мои родом с севера, — сказал Теоден. — Однако не буду вас обманывать: мы тоже о хоббитах знаем мало. Всего-то нам известно, что далеко-далеко, за горами и синими реками, будто бы живут невысоклики, в норах под песчаными дюнами. Но о делах и деяниях ваших речи нет; говорят, не знаю, правду ли, что нечего про них и рассказывать, что вы избегаете людского глаза, скрываясь во мгновение ока, и что не имеете равных в подражании любым птичьим голосам. Наверняка можно бы и еще про вас что-нибудь порассказать.

— Можно бы, государь, золотые твои слова, — сказал Мерри.

— Вот хотя бы, — сказал Теоден, — я и слыхом не слыхивал, что вы умеете пускать дым изо рта.

— Ну, это как раз неудивительно, — заметил Мерри, — этому искусству мы не слишком давно научились. Тобольд Громовой из Длиннохвостья, что в Южном уделе, впервые вырастил у себя в саду истинное табачное зелье, и было это по нашему счисленью примерно в тысяча семидесятом году. А о том, как старина Тоби набрел на эту травку…

— Ты бы остерегся, Теоден, — вмешался Гэндальф. — Хоббитам только дай волю — они усядутся хоть на поле битвы и давай обсуждать кушанья и стряпни*, а заодно порасскажут о деяньях своих отцов, дедов и прадедов, девятиюродных родичей с отцовской и материнской стороны. В другой раз послушаем, как они пристрастились к табачному зелью. Мерри, где Древень?

— Я так понимаю, где-нибудь в северной стороне, — задумчиво сказал Мерри. — Он пошел водицы испить — чистой, сказал он, водицы. И онты вместе с ним доламывают Изенгард — вон, где-то там. — И Мерри махнул рукой в сторону дымящегося озера; они прислушались — и точно, оттуда доносился дальний грохот и рокот, будто лавина катилась с гор. Слышалось протяжное хру-у-умм хуу-мм! — как бы торжествующая перекличка рогов.

— А Ортханк, стало быть, оставили без охраны? — сурово спросил Гэндальф.

— Там вода плещется на страже, — возразил Мерри. — Да и не одна вода: Скоростень и еще там ребятушки с ним — они ох как стерегут башню. Да ты погляди как следует — думаешь, это все торчат Сарумановы столбы? А Скоростень, по-моему, — вон он где, возле скалы, у подножия лестницы…

— Да, там стоит высокий серый онт, — подтвердил Леголас, — застыл и руки свесил, не отличишь от воротного столба.

— Уже изрядно за полдень, — сказал Гэндальф, — а мы, в отличие от вас, с раннего утра ничего не ели. Однако же мне бы надо сперва повидаться с Древнем. Он ничего мне передать не просил — или у тебя за питьем и кушаньем память отшибло?

— Он как раз очень даже просил, — сказал Мерри, — и давно бы я тебе это передал, если б меня не перебивали посторонними вопросами. Мне велено сказать вам, что ежели повелитель Ристании и Гэндальф соизволят съездить к северной окраине Изенгарда, то они там имеют встретить Древня, и он будет очень рад с ними свидеться. Смею ли прибавить, что там для них приготовлена отличная трапеза из припасов, отысканных и отобранных вашими покорными слугами. — И он опять поклонился.

— Давно бы так! — рассмеялся Гэндальф. — Что ж, Теоден, поехали со мной, поищем, где там Древень! В обход придется ехать, но все равно недалеко. Зато, увидевши Древня, многое уразумеешь. Ибо он — Фангорн, древнейший и главнейший из онтов; переговоришь с ним — и услышишь первого из ныне живущих.

— Да, я поеду с тобой, — сказал Теоден. — До свидания, холь… хоббиты! Может, еще увидимся у меня во дворце.

Вы тогда мирно усядетесь рядом со мною и расскажете обо всем, о чем душа пожелает: и о деяниях ваших предков, обо всем, что памятно из них; поговорим заодно и про старину Тобольда, про его ученье о травах. До свидания, государи мои!

Хоббиты низко поклонились.

— Вот он, значит, повелитель Ристании! — вполголоса проговорил Пин. — Старик хоть куда. А учтивый какой!

Глава IX

Хлам и крошево

Гэндальф и конунг с дружиной отправились на поиски Древня в объезд разрушенных изенгардеких стен, а Леголас, Гимли и Арагорн отпустили коней щипать, какую найдут, травку и уселись рядом с хоббитами.

— Догнать мы вас, голубчиков, догнали, но как вас сюда занесло — это уму непостижимо, — сказал Арагорн.

— Вот-вот, — подхватил Леголас, — пусть сильные мира сего обсуждают великие дела, а мы, охотники за хоббитами, возьмем-ка их в оборот, раз попались. Ведь что получается — мы их, можно сказать, проводили до самого леса, и все равно загадок не оберешься.

— А нам, наоборот, про вас, охотничков, интересно, — возразил Мерри. — Древень — это который самый старый онт — нам кое-что поразъяснил, теперь очередь за вами.

— За нами? — возмутился Леголас. — Кто за кем гнался? Мы за вами — вот давайте вы сперва и рассказывайте.

— Не сперва, а потом, — сказал Гимли. — После еды оно лучше пойдет. У меня голова с голодухи побаливает, да и время, кстати, самое обеденное. Соберите-ка вы нам, бездельники, какой ни на есть обед: хвастались ведь добычей. Поем-попью — глядишь, и подобрею.

— Сейчас мы тебя задобрим, — пообещал Пин. — Пить-есть-то где будете — здесь или все-таки, для пущего уюта, в Сарумановой бывшей караулке, вон там, под аркой? Мы-то здесь расположились, чтобы вас не проморгать.

— И проморгали, ротозеи! — сказал Гимли. — Но я в гости к оркам, даже к мертвым, не пойду и не стану подъедать за ними объедки.