Осторожно! Мины! - Александр Шакилов

Трое на одного, силы не очень-то равны. Но Макс должен искупить свою вину, а значит, победа будет за ним. И ничего, что боливийцы уверены, что враг их обречен, и потому откровенно красуются перед камерами, Максу это только на руку. Жаль вот, мечник сумел уйти от удара – Макс едва не упал, он все силы вложил в замах…

Боли он не почувствовал, а ведь двуручник отсек ему ухо. Кровь полилась по щеке, по горлу, груди. Второй боливиец ударил Макса под колено – нунчаки буквально сшибли ветерана на газон. Третий убийца, раскрутивший над головой телескопический шест, примеривался, куда бы побольнее приложить врага. А что? Подобные развлечения правилами не регламентируются, а значит, только приветствуются.

Бей.

Изуверствуй.

Топчи.

А потом надругайся над трупом в прямом эфире.

Так и случилось. Вот только Макс пока что еще не труп.

Он бессильно хрипел, ребра сломаны, левый локоть раздроблен. Попытался встать, но шест врезался в поясницу, припечатав его к траве. Надежды нет. Сил нет. А искупить надо! Поэтому Макс, рыча, вновь попытался встать…

Мечник упал перед ним на колени и уткнулся лицом в газон. В крохотной щели между сферой и броником торчал серп. Короткие ленточки на рукояти трепетали в порывах вентиляторного ветра.

Враги, потеряв товарища, тут же сомкнули спины, развернувшись так, чтобы один не упускал из виду Макса, а второй отражал опасность, подкравшуюся сзади.

Азиаты и африканцы, отряд Рината, вот кто помог Мцитури. Серп – табельное оружие бородача. А еще у него есть молот.

Схватка была короткой. Бойцы «Вавилон Профи» работали на удивление слаженно, будто играли вместе уже не первый сезон. Еще двое в цветах «Стронгеста» упокоились вечным сном.

А Макс потихонечку отполз в сторону, ему нет дела до всей этой суеты. Он выше футбола, денег и прочего – низменного и плотского. Он смертельно ранен, его шатает, он увлажняет газон алым соком жизни.

Обрадовавшись легкой победе, один из бойцов сборной Вавилона наступил на мину – а вот не заметил! Взрыв, судороги, крики. По колено – лохмотья кожи, белизна обнаженной кости. Осколками и ударной волной зацепило еще двоих. Рината лишь слегка оцарапало, он лишь хохотнул и улыбнулся товарищам, мол, порядок, всякое бывает.

Макс перебрался через тело поверженного мечника, как альпинист через хребет восьмитысячника. Ползком, не прощаясь. Он – на тропе войны. Он – охотник за скальпами и нажимными крышками. Его сердце – из тротила, его кровь – нитроглицерин.

Вертушки, верные стервятники массмедиа, висели в дыму над полем боя. Чувствуя спиной их внимание, Макс полз к позабытому в горячке боя мячу. Превозмогая слабость, поднялся. Ему нужен пропуск. Мяч, конечно, затормозит перемещение по газону, но без него никак.

Пас самому себе.

Пас.

И еще пас.

Оранжевый сектор.

Оранжевый.

Только оранжевый!

В любой момент мог сработать блокиратор – мол, хватит с тебя, парнишка, дай другому поиграть. Ну и отлично. В таком случае появится законное основание бросить мяч и рвануть по газону, не глядя под ноги. И ни один снайпер не посмеет открыть по ветерану огонь, ибо правила соблюдены.

Или посмеет?

Мяч – надежное прикрытие. И лучше бы его не лишаться как можно дольше.

Из-за таблеток старины Касси Макс не испытывал страха. Наоборот. Ему хотелось сделать то, что еще никто и никогда не делал. Ведь вся его загубленная контузиями жизнь – не более чем игра…

Он четко представлял разметку – в подробностях, ярко. Зрительные нервы проецировали в мозг трехмерную картинку. Это похоже на голограмму. Стадион вертится, предлагая взглянуть на него под разными углами. При желании Макс может выделить определенную часть цветом, а прочее представить в виде пунктира, чтобы не отвлекало, или представить трехмерку в виде обычных чертежей. Легко: схемы, сечения, сноски с текстовыми пояснениями.

Макс снял очки – ни к чему теперь, – уронил в траву.

Порыв вентиляторного ветра принес клубы черного дыма. Дым разъел глаза до слез. Но глаза ему теперь не нужны. Он видит только разметку. Стоит ли отвлекаться на мелочи, когда цель близка? Дыхание размеренное, пульс в норме, зрение в порядке – в новом порядке. Красные пятна – мины. Фиолетовые линии – растяжки. Серебристые ромбы – сигналки. А там, впереди, черный квадрат – это и есть цель, Максу туда!

Вперед, толкая перед собой мяч. Прям как жук-скарабей и навозный шарик. И пустота вокруг. Только пятна, линии, ромбы и…

Вот-вот, уже рядом!..

Блокиратор.

Черт!

Теперь на все воля судей и меткость снайперов. Обогнуть клубок фиолетовый нитей, обойти поляну ромбов, проскользнуть мимо воспалившихся прыщей ПОМЗ-2М…

Десяток шагов всего, последних шажочков! Квадрат окружен растяжками, зажат минными грядками, установленными так, чтобы заметили издалека. С чего бы это?

Ноздри Макса трепещут в предвкушении… чего, а?

Искупления.

На мгновение Макс замедляется. Его затормозили прицелы винтовок и пальцы, которые вот-вот коснутся спусковых крючков, отпуская пули на свободу. Но ему-то уже все равно, верно? Чему быть, того не миновать.

Пора!

Бутсы – это продолжение ног. Бутсы – кожа и ногти, нервы и кровеносные сосуды. Бутсы обретают чувствительность полового органа: Макс чувствует каждую травинку, каждую неровность под ногами.

Шаг. Еще шаг, еще…

Надо хорошенечко разогнаться, оттолкнуться, не жалея мышц, порвать сухожилия, но допрыгнуть, упасть в центр черного квадрата, прекрасного, как…

Да!

ДА!!!

Вспышка – радугой, брызгами металла, дыханием тысяч глоток, пеплом тел людских, обугленными хот-догами, пластиком стаканов, осколками мин, вывернутых ударной волной из-под дерна…

Вспышка.

Вспышка.

Давление.

Жар.

Вспышка.

Ядерный гриб-мухомор растет-вспухает, упираясь шляпкой в бетон купола.

Всё.

Отрывки из экстренных выпусков веб-газет:

«…покончить с терроризмом. По предварительным подсчетам, погибло более…»

«…соболезнуем семьям и друзьям…»

«…взрыв тактического ядерного фугаса, активированного заслуженным ветераном футбола Максимом Мцитури, унес жизни…»

Эпилог

Коннектор отказывался работать, хоть ты тресни. И Отшельник уже пару раз таки швырнул его об стену, в чем успел уже раскаяться – не повредил ли чего? А ведь приборчик в единственном экземпляре, потому как на него пожизненная гарантия. Считалось, что даже в эпицентре ядерного взрыва он уцелеет. Жаль, теория и практика – понятия суть разные.

А раз пришла беда, открывай ворота – не только с коннектором проблемы. Эвакуатор тоже умер. Просто кусок композитов теперь. Хочешь, гвозди забивай, а не нравится – в тараканов швыряй, тоже польза.

Связи с реальностью нет. То есть вообще. «Жарочные шкафы» отключены. Точку, похоже, законсервировали. Закрыли проект «Плодородие ПОМЗ-2М», посчитали разработки бесперспективными?

Казалось бы, столько лет Отшельник провел в этом заминированном аду, уже забыл, как это – расхаживать по тесным коридорам Технопарка, чему был несказанно рад, а только не стало возможности вернуться – впал в отчаяние. И ведь что характерно – не собирался же возвращаться, боялся, что попросят обратно! И потому спрашивается, чего нюни развел, как дошколенок? Обиделся, что списали? Выкинули, как надоевшую собачонку, что гадила по углам и цапала хозяина за руку дающую?

Самборский расстарался, кто ж еще. Больше некому.

Отшельник завтракал жареной саранчой, совершенно не чувствуя вкуса. Меланхолично жевал, глотал, опять жевал…

Сначала он решил, что ему просто показалось, мол, опять его подсознание выдает желаемое за действительное. Но ведь проверить-то ничего не стоит, верно? Да и мало ли, а вдруг там сменили гнев на милость?

В квартире Отшельника три комнаты. В одной он спит, во второй принимает редких гостей, а третья всегда закрыта так, что никто посторонний туда ни за что не попадет. Сетчатка глаза Отшельника, пальчики – без этого никак. И если уж из той комнаты слышен шум, то это может означать лишь одно: «шкаф» заработал. Точнее – «шкафы». В хозяйстве Отшельника их аж четыре штуки на балансе. Два основных и два дублирующих. А ведь приемники можно активировать только из настоящей реальности…

Едва не перевернув миску с саранчой, Отшельник подхватил с пола костыль. Радостно посапывая, он поскакал на одной ноге к двери. Сканер вмиг определил его личность, отворив

запоры. Надо бы проверить коннектор, авось связь наладилась, но это потом, ведь кого-то прислали, надо помочь.

Опираясь на костыль, он заставил себя умерить пыл. Не мальчик ведь. А то распрыгался, понимаешь, от радости. Ну, «шкаф» заработал, и что? Обычное дело…

Или «шкафы».