Силь - Дмитрий Петров

— Ты просишь научить тебя сражаться? — Король Эльвинг задумчиво посмотрел на Дона. — Или побеждать в сражениях?

— Разве это не одно и то же?

— Нет, — улыбнулся Эльвинг. — Сражаться — это процесс, а победа в сражении — результат. Вот подумай — что самое главное для победы в сражении, с твоей точки зрения?

В мыслях Дона появились десятки различных утверждений:

Много чего нужно! - думал он. - Например, сила. Ловкость — тоже нужна! И выносливость. И гибкость. И хорошая реакция. И координация движений. И знание приёмов. Как же это всё сформулировать одним словом-то?

— Нужно уметь виртуозно владеть оружием! — наконец нашёл нужные слова Дон.

— Нет. — Эльвинг положил ему руку на плечо. — Научиться владеть оружием не проблема. Но для победы — этого недостаточно. Главное же… главное, чему я тебя могу научить — это умению понимать врага.

— Понимать врага? — ахнула про себя Миралисса, когда картинка из памяти Дона исчезла, и перед её мысленным взором вновь раскрылось пространство сущностей, но в этот раз — в реальном времени. Рядом — вихрь Дона, чуть дальше — гранитная скала, это наверняка Грахель… А впереди… Впереди свивался в клубок багровый дым.

— Это же не орк! — мысленно закричала эльфийка.

— Верно, — услышала она мысленный голос Дона. — Это — человек. Вернее, он был человеком когда-то. Похоже, мы не первый город, где осуществлёна "оркско-средиземская интеграция". И вот — её плоды.

Вихрь последовал прямо к багровому дыму, и Миралиссу с Грахелем повлекло за ним.

— Что же ты делаешь? — начал было Грахель, а Миралисса гневно воскликнула:

— Неужели ты хочешь взглянуть его глазами? — Все её естество воспротивилось этому, и она продолжила: — Глядеть на мир глазами этого хищника и убийцы?

— Миралисса, поверь мне, — Дон постарался донести свою мысль как можно убедительнее. — Чтобы победить врага, его нужно понять.

Миралисса неохотно кивнула, и они втроём погрузились в багровый дым.

И вот Миралисса увидела мир — глазами мальчишки восьми лет. Городишко выглядел скверной пародией на Город Людей — и главной его достопримечательностью был толстый слой грязти, покрывающий всё на вокруг. Но особенно запомнилась ей почему-то не грязь, а запахи. Непередаваемый аромат помойки, мириады мух, кружащихся повсюду. От них, казалось, не было спасения. Как же мальчишка оказался здесь, и что это за место такое? И тут же пришло понимание. Не занесло. Это дом. Его дом. "Свободная экономика", организованная орками, оказалась неспособной поддерживать коммунальную систему городка — и городок просто тонул в грязи и нечистотах.

А вот, собственно, и само жилище… Да в такой лачуге Миралисса даже мусор не стала бы складывать, а здесь жило семь человек. Семь? Да, кроме этого мальчишки есть еще четверо детей. Двое младше него, еще двое лишь немногим старше. А вот и сам… дом. Это строение Миралисса назвала бы домом только с огромным трудом. У неё даже в голове не укладывалось, как можно жить в такой тесноте, в таких непереносимых условиях. Мальчишка юркнул в дом и притаился в уголке.

— Ты де шлявся? — Из другого угла приподнялся вислоусый мужчина с мутным взглядом. — Ты чего не был на заседанни национал-магократичного союзу молодых?

Миралисса почувствовала испуг мальчишки, переходящий в ужас. Весь трясясь, он едва нашёл в себе силы чуть слышно пискнуть:

— Они меня опять изобьют!

— Так тебе и надо, выродок! Ты станешь сведомым, мы выбьем из тебя эту эльфийскую дурь! — и тут же, другим голосом, осведомился:

— Гроши принес?

Трясясь и всхлипывая, мальчишка протянул руку с лежащими на ладонях монетами. Мужчина приподнялся, сгреб деньги. Пересчитал. И тут, словно молния, Миралиссу пронзила вспышка его ярости.

— И это все?!! Это все, что ты заработал?!!! Я куренной отаман! Я борюсь с проклятыми квенди! — мужчина приложился к бутылке с мутным содержимым. — Я тут воспитываю в вас национально сведомых, а ты!… -Человек даже задохнулся от ярости. И вдруг размахнулся и ударил мальчика. Ударил бутылкой, совершенно не сдерживая своей силы.

Миралисса не могла не закричать от ужаса. Ей такое даже в кошмарном сне мне предвидеться не могло. У неё не укладывалось в голове, что кого-то можно бить с такой яростью. И от этого становилось гораздо страшнее. Самое страшное было то, что мальчишка не издал ни звука. Миралисса едва сдерживала слезы, пока мальчика вышвыривали из дома.

— И не возвращайся, эльфийское отродье!

Страх и безнадежность. Тоска. И никакого просвета в этой жизни. Пусть этому мальчику всего лет восемь, но он ещё не смог полностью привыкнуть к такому. Привыкнуть? Это слово вызвало еще больший ужас. Как можно привыкнуть к такому? Почему никто не вмешается? Почему?!

Вопрос остался без ответа.

Борьба страхов. Страх наказания и страх избиения. Наказания за всё — недостаточно громко проклинал эльфов, недостаточно часто их проклинал, слабо коверкал слова на оркский манер… На его глазах менестреля, уличённого в том, что он исполнял у себя дома "Балладу Галадриэли", сожгли на площади. Он исполнял её в подвале, тщательно законопатив все щели — но «сведомые» соседи всё равно услышали и донесли. За слово, похожее на эльфийское, произнесённое вслух — избивали либо убивали. Притом убивали таким зверским способом, что кровь стыла в жилах. Борьба за кусок хлеба становилась всё острее и острее — по мере того, как орки внедряли свои методы в экономику. Заработать… — это стало чем-то из мифов и легенд, к тому же связанных с эльфами, и поэтому запрещёнными. Можно было только украсть — или отнять. Возникла жёсткая система, внедряющая в умы и сердца ненависть к эльфам. Расплодились «историки», обвинявшие эльфов во всех грехах, и особенно — в скверном нынешнем положении. И за любую попытку сомнения — сомневающийся получал в рыло, в рыло, в рыло… В конце-концов страх перед болью победил.

Как во сне Миралисса двигалась по жизни за этим ребенком. За ребенком, который научился владеть ножом раньше, чем читать и писать. Теперь в школах учили лишь коверкать на оркский манер слова, но единых правил всё равно не было, и поэтому люди плохо понимали друг друга, а любая попытка говорить на обычном человеческом языке пресекалась с нечеловеческой жестокостью. Миралисса наблюдала за мальчиком, чья жизнь с раннего детства стала борьбой за существование. Чье детство прошло не в играх, а в драках, где доказывалось право на существование, и призом была жизнь. Старший брат погиб в уличной драке, младшего зарезали за "недостаточную сведомость". Старшая сестра умерла от воспаления легких, потому что не хватало денег на лекарства. Эльфийские лечебницы, о которых мальчик слышал в раннем детстве, и где не брали за лечение ни гроша — были закрыты уже давно, а в новых заправляли орки и драли втридорога. Тогда этот уже подросший мальчик совершил свое первое ограбление и убийство, проникнув в дом богатого человека и пырнув того ножом. На добытые таким образом деньги он купил лекарства, но было уже поздно…