Самый человечный вампир - Симон Ужасный

Вдруг из-за стола встал Афиноген, и, протянув руку, подошел ко мне.

— Прости меня, Симон. Я не думал, что все так…Я поступал с тобой несправедливо, думая…

— Ничего, Афиноген, все нормально, — пожал я руку волшебнику, и, беря в расчет то, что мои губы были в крови, ужасно «осклабился». — Простите, мне нужно пойти, кое — на — кого посмотреть.

Я бросил безразличный взгляд в сторону друзей, и направился в другую комнату.

Когда я был уже в коридоре, раздались голоса. Я прислушался, и вжался в стену.

— Как ты мог, Марлен, допустить это?!

— Но…Учитель…Простите, я подумал, что так будет лучше, и что если мальчик умрет, будет еще хуже…Я хочу его сделать своим учеником…Очень способный мальчишка, между прочим…

— Между прочим! Между прочим, я сейчас на всех правах могу отречься от тебя, и бросить на произвол судьбы!

— Флавий…

— Не называй меня Флавием, жалкий предатель! Как я только мог посвятить тебя, и доверить такое ответственное дело?! Я ведь доверял тебе! Доверял, Марлен, и думал, что ты оправдаешь мое уважение к тебе, а ты, извините…

— Я же не думал…Я хотел, как лучше! Хотел через голову…

— …а получилось…

— Учитель! Ну, неужели бы Вы простили мне смерть Оскара?

— ОСКАРА?! Его зовут «Оскар»?

— Ну, да…

— Ладно, Марлен, на сей раз я тебя прощаю…А пока иди домой…И чтоб духа твоего здесь не было!

— Но…Как же, Учитель? Я хочу попрощаться…

— Я уверен, вы еще с ним встретитесь…В его мире! Уйди, Марлен, не мозоль мне глаза!

Из комнаты вышел расстроенный Марлен, который даже не поднял головы и, не заметив меня, прошел мимо.

Я удивленно посмотрел на друга. В таком состоянии я его еще не видел…

Я прошел туда, откуда доносились голоса.

В комнате царил полумрак. Только одна свечка горела рядом с небогатой кроватью, на которой лежал Оскар. Я подошел к нему, и опустился на колени.

— Мне очень жаль, Симон, — раздался знакомый голос.

— Да ладно, Флавий…Только зачем ты так с Марленом? Он ведь ни в чем не виноват…Он хотел, как лучше…

— Да я на него не в обиде, — отмахнулся колдун. — Что с дурака взять?

Я усмехнулся. Совсем недавно Флавий расхваливал своего ученика, как только мог.

— А вот на счет агиски я его давно предупреждал. Хоть Кумпус и был дрессированным, но…Все же, это агиски — дикая водяная лошадь.

— Это не Марлен виноват. Хромус запустил в Кумпуса камнем, и тот поскакал к морю…

— Что? — колдун развернул меня и, схватив за плечи, начал трясти.

— Хромус…Он…жив?! Это он…все совершил?!

— Да, Флавий! Флавий, не тряси меня та-а-а-ак…..

— Он — мертв?! Он мертв?!

— Да-а-а, Флавий! Прекрати!

— Замечательно…Просто замечательно… — резко отпустил меня колдун, и прошел к старому комоду, стоявшему на другой стороне комнаты, за какими-то сосудами и приборами.

— Значит, не придется мучиться там…Я-то думал, что без меня ты не справишься…Они, все-таки, помогли…Осталось дело за малым…Я всегда говорил — на ловца и зверь…Подойди ко мне, Симон! Мне нужно кое-что показать тебе.

Я посмотрел на Оскара. Он лежал все такой же бледный и неподвижный, словно мертвец, но его глаза были открыты, а глазные яблоки находились вверху…Что-то мне не нравилась та интонация, с которой говорил колдун…Она меня, даже немного, что ли, пугала…Или, может быть, ни столько сама интонация, как недоверие к Флавию, которого я никогда не испытывал. Мне даже на миг показалось, что он…нет, это невозможно…Флавий никогда меня не предавал, и, думаю, не предаст…А что, если это вовсе не Флавий? А вдруг, это сменивший облик Клим или, еще чего, Хромус, обманом выживший? А что еще хуже — вдруг, я убил ни Хромуса, а какого — нибудь

его сподвижника, который играл роль бога, своего господина? Тьфу! Глупость-то какая!

Я оторвался от размышлений, и шагом направился к волшебнику, который меня ждал, стоя ко мне спиной.

— А знаешь, Симон, зачем я позвал тебя сюда?

— Э…Ну, нет, — тихо произнес я.

— Чтобы изменить твою и нашу жизнь. Чтобы обернуть все к лучшему, чтобы прекратить ту несправедливость, что царит на Земле…Нам нужен новый правитель…

«Новый правитель»?

Я почти вплотную подошел к Флавию.

Вдруг тот резко повернулся ко мне. В его руках что-то блеснуло. Мою голову пронзила резкая боль…Я посмотрел вниз…в самом моем сердце торчал острый меч, а по его лезвию стекала кровь.

— Зачем, Флавий? — умиленно посмотрел на колдуна я. — Уже второй раз…За один год…Одно и тоже…

— Прости, Симон… — беспристрастно произнес убийца, и вынул свое оружие.

Я опустился на колени. Перед глазами завертелась какая-то воронка. Раздался звук падающей железки, и…

Глава 15. Не было бы счастья…

…воздух наполнили радостные возгласы толпы.

Я посмотрел вокруг, и увидел, что стою на белой лестнице, ведущей прямо…на скалу, где стоит Замок, но теперь он полностью белый, и светится, будто золотой, освещая небо. А в его окнах, и на крыльце стоят сотни существ, одетых в разноцветные костюмы времен Людовика Четырнадцатого, и машут мне рукой, весело визжа, и выкрикивая приветствия.

Я недоуменно и с недоверием посмотрел на всю эту картину, решив, что, либо это я такой ненормальный, и смерть у меня тоже ненормальная, не такая, как у других, или по причине досрочной кончины Хромуса, кто-то из его ближайшего окружения поставил небольшую заставку…

Вдруг из толпы отделились двое существ, и пошли ко мне: одно низкое и толстое, точнее было бы сказать, понеслось со всех ног, а другое — в два раза выше меня, и худое.

Оба настолько низко поклонились мне, что я уже перепугался, как бы им не разломиться надвое! Первым вперед вышел коротышка.

— Здравствуй, о, наш, Достойнейший повелитель! Я не говорю «Достойнейший из Достойнейших» ни потому, что не думаю, что именно вы — избранный, но потому, что я считаю, что вы настолько достойны, что с вами в сравнение не идут ни…

Тут его перебил второй, с какой-то неприятной улыбочкой, чересчур отдающей лестью, что мне сразу в нем не понравилось:

— Мы рады приветствовать нашего нового правителя! Ваш народ ждет Вас, о, Великий Симон Ужасный!

Я тупо посмотрел на этот спектакль, подумал, что эти существа не в своем уме, и, развернувшись, пошел вниз по лестнице.

— Куда Вы, о Могущественный?! — раздался растерянный голос длинного.

— В магазин…угу…За хлебушком…Щас вернусь, — и пошел дальше.

Но вдруг дорогу мне преградило второе существо, вышедшее из толпы.

— Вам не полагается спускаться на Землю! Там ОПАСНО! — округлил глаза он, и, с жадностью, взяв мою руку, повел обратно. — Там много! О-очень много злых людей и Ваших врагов, которые всей душой жаждут вашей смерти! — завертел головой коротышка. Наш долг охранять Вас…

«Вот так история! Они тут, что, все с катушек съехали?»

Длинный «охранник» тоже подошел ко мне, и, схватив под руку, повел к Замку.

— Отныне Вам больше нельзя уходить из Ваших владений без охраны! — зашипел он.

— Неужели? Да что тут, черт возьми, происходит?!

— Свергнут Ужасный Хромус, который унижал нашу расу нечисти! Теперь Вы — Законный Обладатель Власти! — с восторгом пояснил коротышка.

Я с недоумением таращился по сторонам. Это, что, шутка?!

Вдруг перед этим «торжественным шествием» возникла яркая вспышка, и на ступенях появился Хромус — собственной персоной. Но только выглядел он теперь, как нищий: на нем был старый балахон, заштопанный заклепками, глаза его излучали животную злобу на все и вся.

Мои «провожатые», испуганно охнув, спрятались за моей спиной и дрожали так, что, казалось, вся лестница сотрясается вместе с ними. Гром аплодисментов мгновенно стих.

— Что, мальчишка?! Добился, все-таки, своего, да?! Но я так просто не сдамся! Ты меня еще попомнишь! На сковородке будешь жариться в Аду! — закричал он, и кинулся на меня. Но я резко отошел в сторону, и бывший бог, с дикими воплями, полетел вниз, на Землю.

«Мои подданные» снова завизжали от восторга, и зааплодировали. Я любезно поклонился. И тут, все еще дрожа, передо мной появились «проводники».

— Капик! К вашим услугам, Ваше Святейшество! — пропищал коротышка, и пожал мне руку.

— Нарц. Буду рад стать Вашим верным слугой, — с тем же жестом поклонился мне длинный, и меня, вот в такой торжественной обстановке, повели, теперь, к моему, Замку.

Когда я восходил к дверям, толпа расступилась, и Нарц, показывая на вход, у которого стояли двое стражников в белых плащах, сказал:

— С восхождением на Трон Вас, Ваше Прибожество… — и так нехорошо осклабился…