Список немыслимых страхов - Джессика Каспер Крамер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я принялась разглядывать слово. Несколько раз мысленно произнесла его и наконец с уверенностью сказала:
— Гигантской.
Папа подмигнул мне.
— Какая же ты у меня умница. — Он снова закашлялся и перевел взгляд на страницу. — «Там были отпечатки лап гигантской гончей!»
Я ахнула, а папа тут же мне улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Конечно, история была жуткая, но я так гордилась папой, что даже и не думала о страхе. Вот только, когда папа зашелся непрерывным кашлем, я перестала улыбаться. Забрала у него книгу и подала стакан воды.
— Тебе нужно отдохнуть, — повторила я. Папа отмахнулся.
— Если Беатрис хочет стать сыщицей, — сказал он между глотками воды, — не стоит ей читать истории о Нике Картере. Шерлок Холмс поумнее будет.
— Они ей нравятся, потому что короткие. Она хочет поскорее разгадать загадки, чтобы узнать, чем всё кончится.
— Хороший сюжет занимает порядочно времени, — сказал папа. — Нужно медленно подогревать интерес.
На столе рядом с нами лежала газета со статьей о бейсбольной команде «Джайентс» — там рассказывалось, каковы их шансы в предстоящей мировой серии, которую они выиграли в прошлом году. В статье приводилась всякая статистика по папиным любимым игрокам. Я подумала, ему понравится, если я почитаю статью вслух, тогда ему не придется говорить и горло отдохнет. Но начать я не успела: красная дверь открылась, и в комнату вошла мама с чашкой чая и тонким стеклянным термометром.
— Мне уже пора уходить, — сказала она.
Папа уже долго болел. Иногда ему становилось лучше, но потом он снова терял аппетит и выглядел уставшим. С недавних пор его состояние сильно ухудшилось. У него часто бывал жар. Он беспрерывно кашлял. Мама вызвала лучшего врача, которого мы могли себе позволить, но тот отмел ее подозрения, что папа серьезно болен.
— Он дымит как паровоз. Да и пьет наверняка, — заявил доктор, оглядывая нашу скромную квартирку.
Мама выразила опасения, что у папы может быть туберкулез, но врач надулся как индюк, раздраженный тем, что женщина подвергает сомнению его авторитет.
— Я уже назвал вам диагноз, — буркнул он.
Однако теперь у папы постоянно болела голова и поднималась высокая температура. Нам не хватало денег на другого врача: папа уже давно не работал, поэтому мы с мамой изо всех сил старались заботиться о нем как можно лучше. Сами спали на полу в маленькой гостиной, уступив папе всю кровать в спальне. Когда мама бывала дома, она регулярно меняла прохладный влажный компресс у него на лбу, кормила его. Когда он звонил в колокольчик, мама тут же бежала к нему, даже посреди ночи. Приносила одеяла, поила водой. Когда же мама уходила ухаживать за пациентами, место папиной сиделки занимала я. И мне это было в радость. Я так любила папу, что меня не волновало, заражусь я от него или нет. В то время я этого не боялась, во всяком случае, не так сильно, как теперь. Но тогда мне не снились кошмары. И не существовало Списка немыслимых страхов.
— У меня просто сильная простуда, — сказал папа, когда мама подошла к постели. Я отложила газету. Он так быстро терял вес, что у него ввалились щеки. — Поговаривают, простужаться нынче модно. Все болеют.
Я хихикнула, занервничав, а мама уже вошла в роль сиделки. Строго на нас посмотрев, она встряхнула термометр привычно резкими движениями запястья и сунула его папе в рот. Он страдальчески сморщился, как будто мама сделала ему больно, но она тут же шикнула.
— Помолчи, не то придется держать дольше, а у меня нет времени. Миссис Драгос говорит, ее старшему сыну нездоровится, и у остальных тоже проявляются симптомы. Она не объяснила толком, что у них, — с английским у нее пока не очень. Но я услышала по голосу, что она напугана. Так что пойду проверю, как они. — Мама посмотрела на меня, но я не сводила взгляда с растущего столбика серебристой жидкости в термометре. — Эсси, ты слушаешь?
Я вскинула голову и кивнула.
— Ты точно сама тут справишься?
Я сползла с кровати и приосанилась.
— Я сумею о нем позаботиться.
— А что, если его вырвет? — спросила мама, пристально глядя на меня.
Я постаралась не показывать отвращения.
— Ничего страшного, правда.
И я не лукавила. Мне было семь лет. Я могла вовремя подставить ночной горшок. Могла убраться, если потребуется. Могла справиться с уходом за больным папой. Когда болела я, он всегда обо мне заботился.
Мама вынула термометр у папы изо рта и подошла к окну, там было посветлее. Посмотрев на столбик ртути, она нахмурилась.
— Это определенно не обычная простуда. Ты чувствуешь боли в груди?
Папа помотал головой, но я не знала, верить ему или нет.
— Так что с ним? — спросила я, тоже нахмурившись.
Мама ничего ответила и вздохнула. Папа был весь красный, как вареный рак. И хотя этого не показывал, он испытывал боль.
— Может, мне все же остаться, — пробормотала мама, беря его за руку. — Если тебе вдруг станет хуже, я буду рядом.
На мгновение у меня сжалось сердце. Раз мама обеспокоена, то и мне стоит волноваться. Но тут папа улыбаясь протянул мне руку, и я мигом успокоилась. Он всегда это умел. Рядом с ним любая тревога проходила. Страх или злость тоже. От одного его взгляда на душе становилось теплее.
— У меня под боком лучшая сиделка во всем Нью-Йорке. Зачем мне ты? — поддразнил папа маму. — Даже в дорогом госпитале вокруг тебя так не хлопочут. — Но затем лицо у него стало серьезным. — К тому же нам нужны деньги. Если я не вернусь на работу через…
Мама замахала на него руками.
— Всё-всё, отдыхай. И не беспокойся. Приказ сиделки.
Она взбила ему подушку, поцеловала свои пальцы, прижала их к его щеке, затем достала из кармана колокольчик и отдала ему.
— Я скоро вернусь.
Когда мы вышли в кухню, закрыв красную дверь в спальню, мама торопливо и сбивчиво заговорила.
— Не разрешай ему курить, даже если будет умолять. И не надо укутывать его в одеяла. У него и так температура высокая.
Я делала мысленные пометки, провожая маму до двери. У входа стояла наготове ее черная сумка со всем
