Дочь пирата - Роберт Джирарди

— Что они делают? — воскликнул Уилсон, выйдя из машины.

Крикет услышала в его голосе нотку отчаяния, подошла и положила ему на плечо руку.

— Это отцовская идея. Они переоборудуют ее в пиратский корабль.

— Да ну? Не слишком ли она изысканна для подобной работы?

— Посмотрел бы ты, что они сделали под палубой. Убрали все: мебель, арматуру, древности, ковры. Из комнат остались только камбуз и каюта для инструктажа.

— Это ужасно.

— Я знаю, но у отца что-то особенное на уме. — Она повела Уилсона в прицеп.

Пейдж стоял у длинного стола, склонившись над топографической картой Бупанды. Шлюбер рядом кивал головой подобно заводной игрушечной собачке. Искусственная прохлада, нагоняемая кондиционером, оказала на Уилсона, прожившего целый год по соседству с экватором, странное воздействие: он покрылся гусиной кожей. Потерев похолодевшие руки, он огляделся. Прицеп делился перегородкой на офис и жилое помещение, обе секции пребывали в ужасном беспорядке. На стене из прессованного картона напротив стола висела коллекция старинного холодного оружия: две массивные абордажные пики, рапира и короткий меч с толстым зазубренным клинком. Около грязного окна с видом на гавань находились неубранный диван-кровать и кресло, обитое клетчатой тканью.

Крикет осторожно приблизилась к столу, Уилсон — за ней.

— Ну как, папа?

Пейдж резко поднял голову, увидел Уилсона и нахмурил брови. Крикет взяла Уилсона за руку. Лицо Пейджа исказила гримаса ярости. Глаза покраснели, кожа приобрела свекольный оттенок.

— Ты притащила этого ничтожного сукина сына в мой дом? — Речь напоминала вой.

— Уилсон отныне мой муж, — произнесла Крикет слегка дрожащим голосом. — Твой зять.

Пейдж грохнул кулаком по столу так, что карандаши полетели в воздух. Крикет отступила на шаг. Сейчас она была больше похожа на провинившегося подростка, чем на взрослую женщину. Шлюбер собрал кое-какие бумаги и незаметно удалился на жилую половину. Пират угрожающе шагнул к Уилсону.

Уилсон мягко высвободил руку из пальцев Крикет и сделал шаг навстречу:

— Сожалею, что вы не присутствовали на свадьбе, папа. Она прошла очень хор…

Закончить слово он не успел. Пейдж сжал кулаки и как обезьяна прыгнул вперед. Уилсон не слишком удивился. Он ожидал нечто подобное и вовремя уклонился от мощного хука слева. Удар пиратского кулака пришелся в стену. Короткий меч сорвался с гвоздей. Коротышка схватил оружие и сделал выпад. Уилсону удалось увернуться. Пейдж принялся размахивать мечом, изрытая ругательства, которые любознательный Уилсон не сумел разобрать. Спасаясь от сабли, он рванул вокруг стола.

Когда он снова очутился у стены, на которой висело оружие, в нем вдруг проснулся древний инстинкт. Уилсон сдернул абордажную пику и яростно замахал ею. Крюк зацепил карман гавайской рубашки пирата. Послышался глухой треск рвущейся ткани. Пейдж упал и задыхаясь пополз в сторону. Уилсон приставил острие пики к шее пирата. Тот замер.

Крикет, бледная как полотно, пошла пятнами и подняла трясущуюся руку:

— Уилсон…

В наступившей тишине Уилсон услышал собственное прерывистое дыхание и разговоры ремонтников на «Компаунд интерест». Он посмотрел вдоль тяжелого древка и увидел ненависть в обращенных к нему глазах пирата.

— Послушай меня, Крикет, — заговорил Уилсон, когда нормальное дыхание восстановилось. — Скажи этому мерзкому червяку, что мне надоели его оскорбления и угрозы. Объясни ему, что, если он тронет меня снова, даже если всего-навсего плюнет мне вслед, я его убью.

Он бросил пику на пол, вышел из прицепа, сел за руль «фольксвагена» и облокотился на рулевое колесо. Из прицепа доносились громкие голоса. Рабочие превращают мирную яхту в боевой корабль. Внезапно Уилсон почувствовал тоску по морю, ему захотелось покинуть ненадежную сушу и вернуться к фундаментальным вещам: ветру, морю, небу и звездам.

Полчаса спустя Крикет заняла место для пассажира.

— Извини. — Она положила холодную как лед руку ему на колено. Уилсон поморщился: «Ох уж этот кондиционер!» — Я предполагала, что твой визит вызовет у отца такую реакцию…

— Он что, всех твоих дружков пытается убить? Или только меня и Вебстера-бедолагу?

— Ты мне не дружок. Ты муж, помнишь?

— О да.

— Тогда слушай. Я объяснила отцу, что мы поженились. Я сказала, что, обидев тебя, он тем самым обидит и меня. Я напомнила ему, что, будучи моим мужем, ты находишься под защитой устава… Короче, он готов с тобой помириться. Ты согласен?

Уилсон пожал плечами, глядя на яхту.

— Согласен?

— Ну хорошо, — сдался Уилсон, и Крикет отправилась за папашей.

Вместо кармана на рубашке у Пейджа зияла дыра.

— Ты порвал мне одежду, — сказал пират. Уилсон посмотрел на его лысеющую голову и ничего не ответил.

Пейдж заморгал и потупил взгляд:

— Она сказала, чтобы я привык. У нас в семье и раньше были граждане вроде тебя. Например, мать Крикет, эта законопослушная стерва. Обычно ничего хорошего из этого не получается.

— «Граждане»?

Пейдж поднял глаза на Уилсона:

— Любого, кто не является пиратом, мы называем «гражданин». А из тебя, как я понимаю, пират никудышный. Слишком совестливый. У тебя это на лбу написано. Придется тобой заняться. Там, куда мы поплывем, места для совести не очень много.

— Это куда?

Пейдж по-волчьи оскалил зубы и махнул в сторону Африки.

В это время рабочий с банкой черной краски опустился на канатах за борт яхты. Ореховое название было уже уничтожено.

— Как ее назвать, капитан? — крикнул рабочий. Пират повернулся к Уилсону:

— Ну, давай, гражданин, говори. Ты теперь член семьи.

Рабочий держал кисть наготове.

— «Ужас», — предложил, не колеблясь, Уилсон. — Назовите ее «Ужас».

4

Горизонт по правому борту был похож на челюсть с выбитыми зубами. «Ужас» качался на волнах в полумиле от берега. Уилсон отчетливо видел разрушенные фасады с их разбитыми окнами современных высотных административных зданий. Белые дымки от разрывов снарядов, прилетевших со склона горы Мтунгу и упавших где-то в центральной части Ригалы.

— Раньше ее называли Парижем Западной Африки, — заметила Крикет. Изящным движением она положила загорелую руку ему на плечо. — Я помню этот город с детства. Там были большие французские универсальные магазины «Бон Марше» и «О Прентан». Мне купили там шляпку, украшенную сверху цветами, и слишком маленький французский купальник. Уже тогда там было неспокойно, однако на улицах играла музыка, и люди казались счастливыми.

— Это свидетельствует о том, что ты ничего не знала о дерьмовой стороне жизни, — проворчал капитан Пейдж из штурманской рубки. — Бупандийцы всегда отличались кровожадностью. В это время они как раз устроили массовую резню в районе Олузу. Правительственные войска порубили на куски всех анду, обитателей гетто, — мужчин, женщин, детей. Я помню их предсмертные крики. Они кричали всю ночь. А ты преспокойно спала в гостиничном номере.