Страсть сквозь время - Елена Арсеньева

– Ну заходи. Что там случилось?

Кеша вошел – явственно вылупил глаза:

– Во как! Ох, какая ж вы, барышня, с позволения сказать, красавица писаная! Нарядились ну прямо как на свадьбу, нету краше вас никого ни на этом свете, ни на том!

Лидия даже руками всплеснула:

– Да ты поэт, Кеша!

Он растерянно хлопнул глазами:

– Чего изволите?

– Ничего, ничего, – отмахнулась Лидия. – Это шутка. Что там со Сташевским-то?

– Под дверью топчется, говорить с вами желает незамедлительно, – вмиг переходя на обычный деловитый тон, доложил Кеша. – Соблаговолите принять?

– А куда деваться? – пожала плечами Лидия. – Соблаговолю, конечно.

Вошел бледный, с черными кругами под глазами Сташевский. Видимо, эта ночка ему тоже дорого далась. Однако взгляд его серых глаз зажегся мгновенным интересом при виде Лидии.

– О, яка урода… – пробормотал он мечтательно, и Лидия не выдержала – расхохоталась:

– Нет, умоляю, не говорите по-польски!

– Vous к tes la beautе, – послушался Сташевский. – Вы красавица… Конечно, совершенно иная, чем Ирина Михайловна, но тоже очень красивая.

Лидия поглядела на него широко открытыми глазами. Поразительный человек! Да у него совершенно безошибочное внутреннее зрение! В той измученной, изуродованной болезнью полуживой девушке увидеть красавицу… Душой Ирина и впрямь была прекрасна, и только это, только это имело значение для Сташевского. В этом они очень похожи с Ириной.

Да… Ну что тут скажешь, кроме как «совет да любовь»?..

– Значит, вам понравилась Ирина?

– Конечно, – серьезно кивнул Сташевский. – Скажу вам правду, сударыня, я… я был бы счастлив остаться подле нее навсегда. Но я должен просить вас отпустить меня.

Вот те на!

– Как отпустить? Куда?! Почему?!

– Потому что я хирург. Я военный лекарь. Я сделал все, что мог, Ирине Михайловне теперь нужно строжайше следить за питанием, а первые несколько дней ей вообще ничего есть нельзя, только воду пить. Но затем, при первой возможности, ее нужно показать специалисту по желудочным болезням, на воды свозить… ах, пшеклентная, проклятая война! – простонал он. – Какие сейчас воды?! С другой стороны, если бы не война, я бы никогда не увидел Ирину и не узнал, что такое любовь.

– Ну так оставайтесь здесь! – пылко воскликнула Лидия.

Нет, нельзя подвергать его такой пытке. Ирине ведь еще предстоит выйти за Василия Рощина и овдоветь, прежде чем она сможет выйти за Сташевского. Невесть сколько лет пройдет, ну что ему мучиться рядом с ней?

– Я должен уйти, – покачал головой Сташевский. – Ради вашего же блага.

– Это почему?

– Потому что Марше будет искать меня.

Лидия нахмурилась. Марше… фамилия показалась знакомой, но никак не удавалось вспомнить, где она ее слышала.

– Кто такой Марше?

– Лейтенант того отряда, с которым я пришел в Затеряевку.

– А, с которым вы хотели драться на дуэли! – усмехнулась Лидия.

– Подслушивали? – покачал головой Сташевский. – Тем лучше. Теперь вы имеете представление о том, что это за человек, Жозеф Марше.

– Жозеф? – пробормотала Лидия. – А разве его зовут не Виктор?

– С чего вы взяли? – удивился Сташевский.

Лидия пожала плечами. В самом деле, почему она так решила?

– Жозеф Марше – очень странный человек, – продолжал Сташевский. – Он жесток к врагам, он презирает славян, в том числе и поляков, однако у него есть некая святыня. Это – братство по оружию. Он пристрелит меня на дуэли, но отдаст за меня жизнь в бою, потому что я принадлежу к его отряду. Он отвечает за меня. И он придет за мной.

– Куда, барин? – послышался голос Кеши, который, оказывается, так и стоял скромненько в уголке все это время. – Сюда, что ли? В Затеряево? По тайным тропам? Да там небось и леший заплутает!

– Именно так, – кивнул Сташевский. – В это имение. У Марше бешеный нюх, это раз, а во-вторых, он превосходно умеет вышибать из людей те сведения, которые ему необходимы. Помяните мое слово: он найдет в деревне предателя, он отыщет ваши тайные тропы и не заблудится на них. Марше придет сюда.

Марше!

Лидию вдруг словно ударило воспоминанием… воспоминанием о будущем, можно так сказать, и пусть кто-то назовет это плагиатом… если найдется кому назвать!

Марше, Виктор Марше, французский партнер Алексея Рощина из XXI века… Один из предков этого Марше был наполеоновским офицером и с трудом спасся из России – только благодаря какой-то гадалке Жюли, которая предсказала ему Березину.

Жюли…

Лидия, услышав это, посмеялась, мол, та Жюли была, конечно, какая-нибудь деревенская Ульяна, а ведь очень может быть, что не такая уж она была деревенская!

Голос лейтенанта там, в деревне, показался ей знакомым… Нет, конечно, это будет самым потрясающим совпадением на свете, но все же, все же надо спросить!

– Каков он из себя, этот ваш Марше? – быстро проговорила она и почти с отчаянием кивнула, услышав ответ:

– Каштановые волосы, зеленые глаза, вздернутый нос, очень лихой вид. Удалой кавалер, отчаянный храбрец, бретер, рубака, ничего святого у него нет. На вид ему около двадцати восьми или тридцати лет.

Да… совершенный портрет московского знакомца, который спас «русскую монахиню» от насильника, а потом приставал к взъерошенной «Жюли» у заставы и пытался искать продукты в возе с сеном с помощью своей сабли.

Неужели он?!

Лидия почти не сомневалась в этом. И совпадение уже не казалось ей чрезмерным. Просто-напросто ей угораздило оказаться в 1812 году именно в те дни, когда все персонажи, имеющие отношение к предмету ее исследования – Алексею Васильевичу Рощину, – сошлись вместе на узкой дорожке. Словно карты рядом легли! Дама бубновая – Ирина, и червонный король – Алексей, и благородный трефовый – Сташевский, а вот на подходе и военный человек, король пиковый, – Жозеф Марше, ну а из дальнего угла расклада наблюдает за всем этим, иронически поджимая губы, дама пик – она, Лидия…

Да нет, что-то не получается иронической ухмылки, слезы на глаза наворачиваются…

– А ведь и верно, – вдруг донесся до нее задумчивый голос Кеши. – Коли француз до Затеряевки добрался, он и до Затеряева дойдет. Непременно какая-нибудь сука болтливая сыщется, наведет на тропы к усадьбе господской.

– Вот-вот, – пробормотал Сташевский. – Вспомните, что было не столь давно во Франции, вспомните и пугачевский бунт… Холопам нельзя верить… покорнейше прошу прощения, Иннокентий, до вас сие не относится.

– Небось не относится, – обиженно проворчал Кеша. – Мы за-ради наших господ любому псу французскому глотку перервем!

Лидия почти не вслушивалась в их разговор. Если Марше придет сюда… Нет, этого нужно любой ценой избежать. В самом деле – стоит отпустить Сташевского. Вдруг…