Записки старого чекиста - Федор Фомин

В 1924–1925 годах я работал начальником Терского окружного отдела ОГПУ. По согласованию с Ф. Э. Дзержинским Северо-Кавказский крайком партии возложил на меня охрану членов ЦК партии и правительства, приезжавших на кавказские минеральные воды.

Летом 1924 года, одним ранним утром, у меня в кабинете раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышал голос Дзержинского. Он сообщил, что в Кисловодск едут Надежда Константиновна Крупская и Мария Ильинична Ульянова.

— Прошу встретить их, хорошо устроить, а главное, уговорить, чтобы они подольше пожили в Кисловодске: они очень нуждаются в отдыхе и лечении!

Я встретил Надежду Константиновну и Марию Ильиничну на станции Минеральные Воды. Оттуда приехали в Кисловодск, на дачу «Карс».

Я смотрел на них и думал: сколько пережили эти женщины! Ведь совсем недавно у них на руках скончался Ильич. Каким мужеством должны были они обладать, чтобы преодолеть такое страшное, непоправимое горе!

Приехали они тяжело больные. В первую неделю ни Надежда Константиновна, ни Мария Ильинична почти не выходили из комнаты. Но постепенно здоровье их улучшилось, и врачи разрешили им небольшие прогулки.

Феликс Эдмундович регулярно справлялся по телефону о состоянии их здоровья. Как обрадовался он, когда я сообщил, что Надежда Константиновна и Мария Ильинична почти целые дни стали проводить на воздухе и вот уже два дня, как могут совершать прогулки до Красных камней.

Я знал и раньше, что у Феликса Эдмундовича Дзержинского доброе, отзывчивое сердце, но только теперь, наблюдая его отношение к членам семьи Владимира Ильича, смог по-настоящему оценить его душевную чуткость, теплоту, преданность друзьям.

Вскоре я заметил, что Надежда Константиновна начинает по утрам заниматься: усаживается на скамеечку, раскладывает перед собой книжки, тетради, читает и что-то записывает. Это она решила во время отпуска заняться переработкой учебных программ для семилетней школы.

Я попросил Валериана Владимировича Куйбышева и Анастаса Ивановича Микояна, отдыхавших здесь же, чтобы они уговорили Надежду Константиновну оставить работу. С большим трудом, но им все же удалось уговорить Надежду Константиновну во время отпуска не работать.

— Мы с Анастасом Ивановичем будем следить за вами, чтобы вы отдыхали и лечились, а не изнуряли себя, — сказал Валериан Владимирович.

Серьезно обеспокоенные здоровьем Надежды Константиновны и Марии Ильиничны, они на протяжении всего своего отпуска проявляли о них сердечную заботу.

Не прошло еще и месяца со дня приезда Н. К. Крупской и М. И. Ульяновой, как Надежда Константиновна заявляет мне:

— Нужно, товарищ Фомин, подумать об обратных билетах в Москву. Скоро наш отпуск кончается. Больше шести недель нам не положено отдыхать, да и позволить себе мы не можем этого. Пора и за работу приниматься.

Я доложил об этом по телефону Ф. Э. Дзержинскому. Он был очень огорчен.

— Нельзя их отпускать из Кисловодска! Ни в коем случае! Убедите их остаться. Раз сами себя они не жалеют, то надо нам их поберечь. По меньшей мере еще месяц им нужен на отдых и лечение.

И опять я обратился за помощью к А. И. Микояну и В. В. Куйбышеву.

Анастас Иванович даже в шутку пригрозил:

— Как хотите, а я вас не отпущу. И вы обязаны повиноваться мне. Вы, можно сказать, у меня в гостях[6]. А в гостях, как говорится, не своя воля.

Как ни убеждали их, Надежда Константиновна и Мария Ильинична в один голос заявили:

— Вот пройдет шесть недель нашего отпуска, сразу поедем в Москву.

Что делать?

Выручил зубной врач Бенинсон. Он уговорил Надежду Константиновну и Марию Ильиничну, пока они в Кисловодске, полечить зубы. Они охотно согласились.

— Вот и хорошо, — сказала Мария Ильинична. — Пока есть у нас свободное время, займемся зубами. А в Москве некогда будет.

А как согласились, то тут уж пришлось и отъезд отложить. По моей личной просьбе лечение зубов растянулось почти на полтора месяца. За это время Н. К. Крупская и М. И. Ульянова хорошо поправились. Феликс Эдмундович был очень доволен находчивостью зубного врача и просил передать ему благодарность от своего имени.

Однако истек и этот срок. Теперь уж ничто не могло удержать их в Кисловодске. Ф. Э. Дзержинский поручил мне позаботиться о возвращении в Москву Надежды Константиновны и Марии Ильиничны, непременно достать им отдельный вагон и обязательно дать сопровождающего.

Я договорился с начальником железной дороги о предоставлении отдельного вагона. Но, узнав об атом, Надежда Константиновна рассердилась не на шутку.

— Да что вы, в самом деле! Зачем это нам такие привилегии?! Что о нас люди говорить будут, когда увидят, что мы вдвоем отдельный вагон занимаем! Нет, уж, пожалуйста, возьмите для нас два билета в спальном вагоне.

Так и настояли на своем.

Как уже упоминалось, в том же году на дачу «Карc» в Кисловодск приехал лечиться и отдыхать В. В. Куйбышев. Поселился он на той же даче, где жили Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Надобно было видеть их радость, когда В. В. Куйбышев вошел к ним в комнату.

— Валериан приехал! Отдыхать? Как хорошо, что именно сюда! Значит, будем вместе!

С какой трогательной нежностью смотрели они на приехавшего. Необычайно легко чувствовали себя при нем Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Разговорам не было конца. Вспоминали об Ильиче, о друзьях, о годах, проведенных в ссылках. Живо интересовались и современными событиями. В. В. Куйбышев был на редкость простым и обаятельным человеком. К нему на дачу часто приходили знакомые и незнакомые люди, по делам и без дела. Не было случая, чтобы Валериан Владимирович уклонился от встречи или принял кого-либо сухо, официально.

— Валериан Владимирович, — сказал как-то я, — вы приехали лечиться и отдыхать. А какой же тут отдых, когда, что ни день, вас донимают разными просьбами. Вы себя здесь переутомляете, так же как и в Москве.

Но Валериан Владимирович только смеялся.

Он очень любил прогулки и совершал их на довольно большие расстояния. И во время прогулок к нему всякий раз подходили люди:

— Валериан Владимирович, вы не помните меня по работе в Астрахани?

— А я с вами работал в Средней Азии!

— А я вас помню еще с Самары. И начинались беседы.

Не помню, чтобы В. В. Куйбышев ходил один — всегда в окружении. Тянулись к нему люди, да и он сам, будучи общительным человеком, скучал в одиночестве.

Как к председателю Центральной контрольной комиссии и наркому РКИ, к нему приходили рядовые партийцы, люди, совершенно незнакомые. Никому не отказывал в приеме, тут же помогал, чем мог.