Он не хотел предавать - Феликс Меркулов

Все же адвокат ей здорово помог. Тогда между ними и появился уговор: отправлять письма-экспресс из Франции в конверте без обратного адреса…

На этот раз адвокат посчитал своим долгом уведомить клиентку о том, что десятого мая сего года (три дна назад — мысленно отметила Любовь) к нему в офис приходил молодой человек, представившийся сотрудником российского Интерпола, и сообщил некую конфиденциальную информацию. Как все адвокаты, мировая знаменитость писал крайне обтекаемо, но в конце следовала вовсе не обтекаемая рекомендация Любови как можно скорее и незаметнее вернуться в Европу, чтобы встретиться лично и обсудить сложившуюся ситуацию.

Значит, у нее возникли серьезные проблемы. Время знаменитого адвоката расписано на год вперед. Если он предлагает встречу — дело плохо. Очень плохо…

Щекочущее чувство опасности пузырилось в крови, как шампанское. Любовь впервые обнаружила, что в чувстве страха есть и своя привлекательная сторона.

…Неназванным молодым человеком был майор Георгий Гольцов.

Адвокатская контора «Певчий — Дрозд» занимала двухэтажный офис в старинном особняке на Садово-Кудринской. Под кованым чугунным козырьком на крыльце курил охранник, сунув руки и карманы черного костюма. Охранник был профи — издали выделил из толпы фигуру Гольцова, по пружинистой, пластичной походке последнего безошибочно угадал в нем «представителя смежной профессии», загасил сигарету, вынул руки из карманов и внутренне приготовился к встрече. Взбежав на две ступеньки, Георгий развернул перед охранником свое удостоверение.

Приятно, думал Гольцов, поднимаясь по лестнице на второй этаж, когда партнеров объединяет нечто большее, чем место работы. Что послужило толчком к деловому союзу Певчего с Дроздом? Давняя дружба, общность взглядов или, возможно, фамилии? Но тот, кто однажды услышал в телефонной трубке милый голосок секретарши: «Адвокатская приемная Певчего — Дрозда слушает», — вовек не забудет произведенного эффекта. Респектабельные адвокаты работают на эффект. Разве что выйдет казус, как в истории с лошадиной фамилией, и клиент потратит жизнь, перебирая в памяти всевозможные «птичьи» фамилии, чтобы отыскать адвокатскую контору Курского — Соловья или Пернатого — Чижа…

Защиту Кричевской осуществлял Дрозд, задействовав пятнадцать человек личного состава бюро. Но на суде выступал один Александр Яковлевич.

Пробиться на аудиенцию к знаменитости оказалось почти невозможно. Выручил Яцек, обладавший самыми неожиданными связями. Он попросил супругу одного из своих VIP-клиентов, та позвонила своей знакомой, знакомая — своему мужу… Так выстроилась довольно длинная цепочка, в начале которой стоял никому не известный майор Гольцов, в самом конце — человек, чье лицо в последние пять лет не сходило с экранов почти всех выпусков политических новостей. Отказать в просьбе этому лицу Дрозд не мог. Читая подсунутый помощником текст, лицо промямлило в телефонную трубку:

— Александр Яклич?

Называл фамилию майора, известное лицо ошиблось и сказало:

— Майор Кольцов. От меня. Прими его.

Так Гольцов побывал в шкуре поручика Киже.

— Чем могу быть полезен?

— Слава богу, мне — ничем, — ответил посетитель в штатском и постучал по столешнице кабинетного гарнитура карельской березы.

Адвокат удивленно поднял седые брови.

— Кажется, это я могу быть полезен вам. Точнее, не вам. Другому человеку, который связан с вами.

Адвокат еще сильнее удивился:

— Любопытно.

— Крайне. У меня есть информация для Любови Кричевской. Очень важная. Я не знаю, как ей передать. Поэтому обратился к вам. Следователь, который вел ее дело, Мочалов Олег, узнал, что защита пользовалась неверной информацией. Открылись новые факты по делу: информация о прошлом водителя и об автокатастрофе, в которую он попал раньше. На днях будет официально объявлено о повторном возбуждении дела против Кричевской. Ей понадобится ваша помощь.

— Вы кто? — перебил адвокат.

— Офицер Интерпола. Бывший, — поправился молодой человек. — Любовь меня знает. Мне кажется, вы тоже обо мне слышали. От нее…

Дрозд действительно был адвокатом высшей пробы. Он умел держать совершенно непробиваемую паузу. Гольцов так и не понял по его лицу: знал адвокат о Малышеве или впервые услышал?

— Мне вас представили как майора Кольцова.

Георгий улыбнулся про себя: хоть горшком назови, только в печку не ставь.

— Это другой человек, — уклончиво объяснил он. — Передайте Любе слова: «Без жертвы нет удачи». Она поймет, кто я. Это я оставляю вам. — Он положил на стол папку с документами.

— Всего хорошего.

Молодой человек в штатском поднялся и пружинистой, легкой походкой направился к двери.

Когда он ушел, адвокат двумя пальцами приподнял пластиковую обложку папки и увидел ксерокопии документов. Это было досье Леже.

Рабочий день в Интерполе начинался с девяти утра. Генерал-майор Полонский всегда приезжал на час раньше, чтобы в тишине поработать с документами, поступившими за истекшие сутки из Лионской штаб-квартиры Интерпола. Зиночка обычно приходила минут за десять до появления шефа. В то утро она едва успела провести расческой по волосам, как дверь приемной отворилась, и Зиночка торопливо перешла на свое рабочее место, впопыхах пряча расческу.

— Доброе утро, Владимир Сергеевич.

Судя по виду генерала, это утро для него не было добрым. Казалось, он провел бессонную ночь. Лицо Полонского потемнело, под глазами набрякли мешки. Поздоровавшись с секретаршей, он предупредил:

— Вызовешь ко мне Гольцова, как только появится.

У Зиночки сжалось сердце.

В половине одиннадцатого Полонский снова напомнил о своей просьбе.

— Он еще не приехал, — ответила Зиночка.

— Хорошо. Когда появится — сразу ко мне.

Георгий появился к двенадцати. Зиночка перехватила его в коридоре у лифта.

— Я не знаю, Гоша, что ты опять натворил, но шеф в жутком настроении. Если хочешь, я могу сказать, что ты ушел на стрельбы. Может, лучше явиться к нему после обеда?

У нее имелось ничем не оправданное убеждение, что после обеда начальство добреет.

— Нет, мне надо сейчас, — мягко отстранил ее Гольцов.

Генерал-майор разговаривал по телефону. Дождавшись, когда за дверью, обитой коричневым кожзаменителем, наступит тишина, Георгий заглянул в кабинет:

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Вызывали?

Полонский хмуро взглянул на него:

— Входи. Садись.

Начало не предвещало ничего хорошего. Георгий вошел и сел. Молчание затягивалось. Гольцов ждал, что Полонский заговорит первым. Казалось, шеф не знает, с чего начать. Он встал из-за стола и прошелся по кабинету:

— Ну докладывай.

— О чем? — не понял Гольцов.

— А разве не о чем доложить?

Гольцов посмотрел в пол, на вытертый ногами, но еще вполне приличный азербайджанский ковер со сложным растительным узором.

— Вчера у вас был Малышев, так что, думаю, вы обо всем знаете.

— Не знаю! Понятия не имею, что ты вытворяешь! — рявкнул Полонский. — Совсем охренел? Ты на каком основании проводил обыск у Малышева? На каком основании конфисковал компьютер? Про какие счета плел? Чем ты вообще занимаешься в последнее время, я тебя спрашиваю!

Расхаживая по кабинету и ероша жесткую щетку стальных волос, с каждой гневной фразой Полонский все больше становился похожим на ежа.

Георгий едва сдержался от улыбки. Вот было бы некстати. Кашлянув, он осторожно заметил:

— Не совсем так, Владимир Сергеевич. Про обыск, и остальное.

— Неважно как. Почему меня не поставил в известность? Почему ковбойщиной занимаешься?

— Виноват, Владимир Сергеевич. Хотел сначала удостовериться… Иначе нечего было бы вам докладывать.

— Удостоверился?

— Так точно.

— Хорошо. Слушаю.

Полонский вернулся за стол. Кресло сердито скрипнуло под его грузным телом. Насупленные брови сошлись на переносице, на лбу залегла глубокая складка.

— Вы просили разобраться с Таганской прокуратурой. Я разобрался. Выяснилось, что Малышев незадолго до увольнения… точнее, за месяц… совершил служебное… серьезный проступок. Вот здесь все изложено в письменном виде.

Георгий положил на стол подборку документов. Полонский надел очки, вчитался. Руки его начали заметно подрагивать. Наконец генерал снял очки, закрыл глаза и потер переносицу. Коротко спросил:

— Мотив?

— Судя но всему, Юра Малышев любил эту женщину и пытался вытащить ее из тюрьмы. Кажется, он был убежден в ее невиновности. Я говорил с его матерью. После смерти Юры не осталось никаких неожиданных счетов или крупных денег. Он помогал бескорыстно. Даже продал свою машину. Доказательств невиновности Кричевской ему не требовалось, он ей доверял, и, чтобы спасти, Юра стал разыскивать свидетелей и убеждать их дать на суде нужные показания… Может быть, он надеялся со временем найти настоящие факты: если смерть Завальнюка и не была несчастным случаем, то он, вероятно, надеялся узнать, кто ее «автор». Но времени у Юры уже не осталось. И еще… По просьбе Кричевской Малышев предупредил водителя Леже, Лежнева, об аресте и попросил его скрыться. Это произошло уже после его увольнения. То есть официально он тогда еще находился в отпуске.